Клятва. История любви — страница 44 из 84

Пока Крулл говорил, Хезер развернула свой батончик и откусила от него. Эмили поймала взгляд подруги и слабо улыбнулась.

– Ой! – прошептала она.


С бьющимся сердцем Эмили заперлась в ванной комнате, вытащила из-под кофточки картонную упаковку и потерла места на животе, куда врезались острые края, а потом положила упаковку около раковины и уставилась на нее.

Достаньте из упаковки тестовую полоску. Перед началом теста прочтите все инструкции.

Дрожащими руками Эмили вынула пакетик из фольги. Тест-набор представлял собой длинную узкую полоску пластика с расчерченным на квадратики тампоном и двумя прорезанными окошечками выше.

В течение десяти секунд держите конец с тампоном под струей мочи.

Кто может писать десять секунд?

Положите тестовую полоску в держатель и подождите три минуты. Вы поймете, что тест работает, когда увидите в первом окошечке голубую контрольную линию. Если увидите голубую линию во втором окошечке, пусть еле заметную, вы беременны. Если во втором окошечке голубой линии нет, вы не беременны.

Эмили спустила джинсы и села на унитаз, поместив полоску между ног. Она закрыла глаза и постаралась не спешить, но досчитала лишь до четырех, и струя иссякла. Потом она взяла полоску и поместила ее в держатель.

Три минуты тянулись очень долго.

Она смотрела, как в первом окошке появляется контрольная линия. Мы всегда были осторожны.

Потом в голове у нее зазвучал голос тренера Крулла: «Эффективность в семьдесят пять процентов не лучший показатель для контроля рождаемости. По крайней мере, не для тех двадцати пяти женщин из ста, которые беременеют».

Появилась вторая линия – такая же тонкая, как микротрещина кости, и несущая с собой столько же боли. Эмили скорчилась, неосознанно прижав руку к животу и уставившись на упаковку единственного теста, который она хотела бы провалить.


Мышцы на спине Криса блестели от напряжения, а его плечи заслоняли от Эмили луну. Она приподняла бедра с жестокой мыслью, что, может быть, он вытеснит из нее это существо, но Крис принял это движение за проявление страсти, и толчки его стали более медленными и глубокими. Она повернула голову набок, воспринимая его как какой-то таран. Она почувствовала, что он просунул между ними руку – он терпеть не мог, когда она не кончала вместе с ним, – и сжала ноги, позабыв расслабиться. Она ощущала внутри невыносимое напряжение, словно это существо выталкивало Криса из своего пространства.

Вдруг Крис содрогнулся, и она, как делала всегда, когда он кончал один, обвилась вокруг него руками и ногами и не отпускала. Придавливая ее всем телом, он лежал камнем у нее на сердце, выдавливал воздух из легких, а вместе с воздухом и ее тайну.


В Службу планирования семьи можно было без труда добраться на автобусе, связывающем Бейнбридж с несколькими менее богатыми общинами к югу и востоку от него. В приемной сидели представительницы разных этнических групп, одинокие женщины, а некоторые – с партнерами. У кого-то из женщин были огромные животы, кто-то плакал, закрыв лицо руками. Ни одна не была похожа на Эмили, девушку из обеспеченной семьи, живущую в спальном городке, где подобные вещи не случаются.

– Эмили! – пригласила ее войти консультант, практикующая акушерка Стефани Ньюэлл. Взяв свою куртку, Эмили вошла за акушеркой в небольшую уютную комнату. – Итак, – начала Стефани, садясь напротив Эмили, – ты беременна. Судя по всему, приблизительно шесть недель. – Она замолчала, вглядываясь в лицо Эмили. – Догадываюсь, новость не очень приятная.

– Не совсем, – прошептала Эмили.

До этого момента все казалось нереальным. Для домашнего теста на беременность всегда существует предел погрешности или возможность, что все это дурной сон. Но когда незнакомый человек говорит, что это правда, то это неопровержимое доказательство.

– Ты сказала отцу?

Эмили немного отстраненно заметила, что никто не произнес слова «ребенок». «Беременна» – конечно. «Отец» – да. Но она на всякий случай не стала делать хорошую мину при плохой игре.

– Нет, – сдержанно ответила она.

– Это твой выбор, – мягко произнесла Стефани, – но такую ситуацию легче преодолеть – независимо от выбора, – когда кто-то рядом.

– Я не скажу ему, – твердо заявила Эмили, сама постепенно поверив в свои слова. – Это касается только меня.

– Ты сама так решила, не посоветовавшись с ним?

Эмили повернулась к акушерке.

– Я не могу иметь этого ребенка, – без выражения произнесла она. – На следующий год я поступаю в колледж.

Стефани кивнула безо всякого осуждения:

– Как вариант – мы предлагаем аборт. Это стоит триста двадцать пять долларов, и платить надо вперед.

Эмили побледнела. Она предполагала, что это дорого, но чтобы так много. Придется просить денег у родителей… или у Криса… Но это невозможно.

Она стала теребить край кофточки. Всю свою жизнь она была такой, какой ее хотели видеть окружающие. Прекрасная дочь, многообещающий художник, лучшая подруга, первая любовь. Она была озабочена тем, чтобы не обмануть ожидания близких людей, и только с течением времени поняла, что все это большой фарс. Она не идеальна, вовсе нет, и внешне кажется совсем не такой, какая она на самом деле. В глубине души она испорченная, и с девушками вроде нее случаются подобные вещи.

– Триста двадцать пять долларов, – повторила она. – Хорошо.


В конечном итоге все получилось легко. Сначала она думала пойти к Крису и попросить его достать деньги, но он спросит, зачем они, и она скажет, что не может об этом говорить, и он догадается. Не так уж много вещей, на которые семнадцатилетней девушке может понадобиться приличная сумма денег, и срочно.

И вот Эмили поставила радиочасы на середину ночи. Проснувшись, она тихо спустилась вниз и достала из сумки матери чековую книжку. Оторвав листок с номером 688, она выписала чек на всю сумму, легко подделав подпись Мелани. Ее мать пользовалась чеками только для оплаты счетов, и это бывало раз в месяц. К тому моменту, как Мелани будет сходить с ума, пытаясь вспомнить, для чего предназначен номер чека 688, вся процедура, вероятно, закончится.

На следующий день после школы Эмили попросила Криса отвезти ее в банк. Она сказала, что ей надо получить для матери наличные по чеку. Банковский кассир ее знал – в Бейнбридже все знали всех. И Эмили приехала домой, став на 325 долларов богаче.


Вечером накануне запланированного аборта они с Крисом поехали на берег озера. Для сентября погода была очень теплой – бабье лето. Ночь словно накинула на небо прозрачный шифон – темный, но невесомый. Эмили никак не могла устроиться и сосредоточиться. Ей казалось, телу не хватает кожи, и она была уверена, что внутри ее растет Это. Стараясь избавиться от тревожных мыслей, она набросилась на Криса, яростно целуя его, а он откинулся назад, удивленно глядя на нее.

– Что? – спросила она, но он лишь покачал головой, а потом пробормотал:

– Ничего. Просто ты не похожа на себя.

– А на что я похожа? – спросила она.

– На мой самый безумный сон, – с улыбкой ответил Крис, запуская пальцы в ее волосы.

А потом он неожиданно притянул Эмили к себе на грудь, заставив сесть сверху и раскинуть ноги. Сделав так, она почувствовала, как после изменения позиции он плавно вошел в нее.

Слишком быстро. Эмили сразу же схватилась руками за плечи Криса, откинувшись назад, чтобы освободиться.

– О-о, как хорошо, – бормотал Крис, повернув голову набок. Эмили замерла, но, понуждаемая ладонями Криса, прижатыми к ее бедрам, начала неуверенно двигаться. – Ты похожа на кентавра, – сказал он, и, как это ни странно, она рассмеялась.

Крис проник в нее еще глубже, и ей стало совсем невмоготу. Но они продолжали прикалываться, как всегда. Как будто они возятся друг с другом, как в детстве, почти как брат с сестрой. Но в тот момент они не возились, и они не были братом с сестрой, поэтому нормально, что они занимаются сексом. Разве нет?

Эмили крепко зажмурила глаза, прогоняя мысли.

– Значит, ты у нас лошадь, – сказала она, испытывая легкую тошноту.

Крис напряг ягодицы:

– Н-но!

Он затрясся под ней, и лунный свет перетек через ее плечо, осветив грудь.

Потом она лежала рядом с ним, положив голову ему на плечо, а его рука покоилась на ее бедре. Этого момента она всегда ждала, и ради него можно было вытерпеть секс. Она тысячу раз в жизни обвивалась вокруг Криса. Этот момент, казалось, длился вечно, и между ними не было ничего стыдного.

– Песок, – шепнул вдруг Крис, – не такая уж хорошая вещь.

Она чуть улыбнулась:

– Да?

– Я ободрал себе всю задницу, – признался он.

– Так тебе и надо, – ухмыльнулась Эмили.

– Так мне и надо? Я поступил по-рыцарски – позволил тебе быть сверху.

Он положил ладонь ей на живот.

Эмили резко поднялась, схватив ближайший предмет одежды – рубашку Криса, – и, завернувшись в нее, пошла вдоль берега озера.

Имеет ли Крис право знать? Если она ничего ему не скажет, будет ли это ложью?

Если же она скажет, то они поженятся. Проблема в том, что она не знает, хочет ли этого.

Она говорила себе, что это нечестно по отношению к Крису, полагавшему, что получит девушку, к которой не прикасался другой мужчина.

Но где-то в подсознании неотступно теплилась мысль о том, что в отношении ее это тоже нечестно. Если иногда, когда она приходила домой после свидания с Крисом, ее рвало несколько часов кряду, если иногда ей невыносимо было чувствовать, как он залезает рукой ей под лифчик или в трусики, потому что это больше напоминало инцест, чем возбуждение, – могла ли она всю жизнь быть за ним замужем?

Эмили бросила камешек в воду, и гладь озера пошла кругами. Странное это было чувство – понимать, что вся ее жизнь будет переплетена с жизнью Криса, – господи, так было с самого ее рождения! – и все же сознавать, что она тайно надеется найти выход. Все ожидали, что Крис и Эмили навсегда останутся вместе, но это «навсегда» представлялось таким далеким.