Клятва. История любви — страница 49 из 84

– Правда?

Джордан улыбнулся:

– Наверное, ты что-то в нем замкнула.

– Еще я узнала кое-что от учительницы рисования Эмили. Она не упоминала о склонности к самоубийству, но показала мне потрясающе красноречивую картину.

И Селена рассказала Джордану об автопортрете Эмили.

– Мне надо об этом подумать. Кто сможет просветить нас относительно разницы в стилях? Но мы говорим не о состоявшемся художнике.

– Ты удивишься, – сказала Селена, сбрасывая туфли. – Что у тебя есть?

– Что ж, – начал Джордан, – Эмили была на одиннадцатой неделе беременности.

– Что?

– Именно это я и сказал Крису, – пробормотал Джордан, – а потом парень вырубился. – Он взглянул на Селену. – Знаешь, за много лет я повидал кучу врунов. Черт, я сделал карьеру, разбираясь с ними! Но либо этот паренек самый способный из всех, что мне попадались, либо он действительно не знал о ребенке.

Селена быстро соображала.

– Это мотив для обвинения, – вслух размышляла она. – Он знал и пытался устранить проблему.

– Добавь в смесь проблему с колледжем, и можешь стать С. Барретт Дилейни, – пошутил Джордан.

– Ну, тогда это просто. Мы можем предложить двойную защиту. У нас есть доказательство того, что у Эмили была склонность к суициду, у нас есть доказательство того, что Крис не знал о ребенке.

– Легче сказать, чем сделать, – напомнил ей Джордан. – Только потому, что он никому не говорил, не значит, что он не знал.

– Я еще раз поговорю с Майклом Голдом, – пообещала Селена. – И учительница рисования сообщила кое-что еще: Эмили хотела учиться за границей или посещать колледж изящных искусств. Может быть, именно она не хотела ребенка.

– Самоубийство кажется мне чересчур экстремальным способом аборта, – заметил Джордан.

– Нет, но это принуждение, разве не понимаешь? Эмили – перфекционистка, и вдруг все ее планы рушатся. Она не собиралась оправдывать ожиданий всех и каждого, поэтому покончила с собой. Конец истории.

– Очень мило. Жаль, ты не старшина присяжных.

– Перестань, – живо отозвалась Селена. – Ее лечащий врач знал о беременности?

– Очевидно, нет, – ответил Джордан. – Этого нет в медицинских документах, которые представило обвинение.

Селена начала писать что-то в блокноте.

– Можем запросить Центр планирования семьи. Можно запросить документы судебной повесткой, но я попытаюсь найти человека, желающего поговорить. Другое, что мне хочется попробовать, – это заронить сомнение по поводу того, кто принес револьвер. Может быть, пригласить Джеймса Харта в качестве свидетеля и спросить его, был ли у Эмили доступ к его оружейному шкафу, знала ли она, где ключ. Переключить внимание присяжных на другое. О-о, и я встречаюсь с учительницей Криса по английскому. По слухам, она считает его Вторым пришествием.

Она замолчала, переводя дух, и, глянув на Джордана, увидела, что он смотрит на нее во все глаза, чуть улыбаясь уголками рта.

– Что такое? – вскинулась она.

– Ничего, – отводя взгляд, ответил Джордан, потом прижал ладонь к воротнику, словно загоняя вниз краску, ползущую вверх по шее. – Абсолютно ничего.


Маловероятно, чтобы любой профессиональный медик захотел говорить со следователем со стороны защиты без формальной судебной повестки. И все же правила в клиниках дородового наблюдения немного отличаются от других. И пусть документация закрыта, но у стен есть уши. В клиниках люди разговаривают, плачут, а другие люди их слышат.

Сначала Селена безуспешно пыталась добиться расположения суровой секретарши из центра «Уэлспринг». Потом, набравшись решимости в ближайшем кофейном баре, с оптимизмом отправилась в Центр планирования семьи. Эмили, у которой не было своего автомобиля, без труда могла добраться туда на автобусе.

Небольшой офис со стенами лимонно-желтого цвета располагался в перестроенном здании в колониальном стиле. Секретарша, с высокой прической из взбитых волос такого же цвета, как стены, и подрисованными бровями, спросила:

– Могу я чем-то помочь?

– Да, – вручая ей визитку, ответила Селена. – Могу я поговорить с директором?

– Извините, ее сейчас нет на месте. Можно узнать, в чем ваша проблема?

– Я работаю на стороне защиты в деле о предполагаемом убийстве Эмили Голд. Возможно, она была недавно вашей пациенткой. Я бы хотела поговорить с кем-нибудь, кто осматривал ее.

Секретарша взглянула на визитку:

– Я передам это директору, но могу избавить вас от ненужных хлопот. Она скажет, что вам придется прислать судебную повестку с запросом на документы, если они здесь имеются.

– Отлично, – сверкая зубами, произнесла Селена. – Благодарю за помощь.

Она посмотрела, как секретарша повернулась к звонящему телефону, и вышла в приемную. Надевая пальто, Селена поймала на себе взгляд женщины-консультанта с медкартой в руке, которая провожала во внутреннее помещение женщину на большом сроке беременности.

Селена залезла в машину и повернула ключ зажигания.

– Черт побери! – выругалась она, с такой силой стукнув рукой по рулю, что послышался гудок.

Последнее, что ей хотелось, так это присылать повестку на медицинские документы, поскольку это подразумевало участие штата, и одному только Богу было известно, что ответит Центр планирования семьи. Насколько могла предположить Селена, Эмили Голд пришла сюда со слезами, говоря, что ребенок от другого парня и что Крис грозился убить ее.

Она вздрогнула, услышав резкий стук в окно. Опустив стекло, Селена оказалась нос к носу с консультантом из клиники.

– Здравствуйте! Я слышала ваш разговор. – (Селена кивнула.) – Можно мне сесть в машину? Холодно.

Селена заметила, что на женщине по-прежнему униформа медсестры.

– Милости прошу, – сказала она, открывая пассажирскую дверь.

– Меня зовут Стефани Ньюэлл, – представилась женщина. – Я работала в тот день, когда сюда пришла Эмили Голд. – Она глубоко вдохнула, и Селена принялась истово молиться. – Единственное, почему я запомнила ее имя, потому что после много читала о ней в газетах. Она приходила несколько раз. Сначала она собиралась сделать аборт, но потом испугалась и все откладывала его. Здесь есть консультанты – вы знаете, что все женщины должны беседовать с консультантами? – (Селена кивнула.) – Ну, я как раз беседовала с Эмили. И когда я спросила об отце ребенка, она сказала, что он выбыл из игры.

– Выбыл из игры? Она так сказала?

Стефани кивнула:

– Я пыталась разговорить ее, но она молчала. Каждый раз, как я спрашивала, живет ли он в другом штате и знает ли о ребенке, она говорила лишь, что еще не сказала ему. Как консультанты, мы должны помочь клиентам рассмотреть все варианты, но не должны принуждать к какому-то выбору. Эмили много плакала, а я в основном просто слушала. – Она задвигалась на сиденье. – После я прочитала в газетах об этом парне, который убил Эмили из-за ребенка, и подумала, что это неправильно, потому что он даже не знал, что она беременна.

– Возможно такое, что вы уговорили Эмили сказать ему? После одного из ее визитов?

– Это могло быть, – ответила Стефани. – Но при каждой встрече Эмили говорила одно и то же: что не сказала отцу ребенка, не хотела. Последний раз я видела ее в тот день, когда она умерла.


От грохота тяжелой зарешеченной двери доктор Файнстайн вздрогнул, и Джордан подумал, что будет совсем несложно убедить этого человека больше сюда не приходить.

– Сюда, доктор, – вежливо произнес Джордан, провожая мужчину к узкой лестнице, ведущей к комнате для переговоров.

Надзиратель, отперший дверь, мрачно улыбнулся, сцепил руки на ремне и сообщил, что Крис скоро будет.

– Интересный парень, – сказал Джордан, садясь на стул в небольшой душной комнате.

– Вы имеете в виду Криса?

– Нет, надзирателя. Это тот, которого в прошлом году здесь держали заложником.

– О-о, – выглядывая за дверь, произнес доктор Файнстайн. – Помню, видел это в новостях.

– Угу. Грязное дело. Маньяк-убийца, ожидающий суда, поднял бунт, и они заперли этого парня в одной из камер, но сначала порезали ему лицо бритвой. – Джордан откинулся назад, сцепив руки на животе и наслаждаясь тем, как с лица доктора Файнстайна сходит краска. – Вы помните об условиях этого интервью?

Доктор Файнстайн с усилием отвел глаза от двери.

– Условия? О да. Хотя снова повторю вам, что моя главная задача – исцеление психики Криса, и есть определенная польза в том, чтобы установить момент, когда эта психика пострадала в теперешнем безопасном окружении.

– Что ж, теперь исцеление пойдет по другому пути, – без выражения произнес Джордан. – Никакого обсуждения преступления или этого дела.

Доктор Файнстайн снова овладел собой:

– Все, сказанное Крисом, защищается врачебной тайной. Вам действительно не надо присутствовать.

– Во-первых, – начал Джордан, – врачебная тайна уже была нарушена в экстремальных обстоятельствах, и убийство первой степени определенно одно из них. Во-вторых – развитие ваших взаимоотношений с моим клиентом стоит на втором месте после моих взаимоотношений с ним. И если он намерен сейчас кому-то доверять, то мне, доктор. Потому что вы, возможно, сумеете спасти его психику, но только я сумею спасти ему жизнь.

Психиатр не успел ответить, так как на пороге появился Крис. При виде доктора Файнстайна он улыбнулся:

– Здравствуйте… Я… гм… поменял адрес.

– Вижу, – с улыбкой произнес доктор Файнстайн, откинувшись на спинку стула с такой легкостью, что Джордан поразился, как мог тот же человек несколько минут назад трястись у контрольного пункта. – Твой адвокат любезно устроил мне частную встречу с тобой. При условии, что он будет присутствовать.

Крис бросил на своего адвоката взгляд украдкой и дернул плечами. Джордан воспринял это как очень хороший знак и уселся на оставшийся свободный стул, положив ладони на стол.

– Начнем с вопроса о том, как ты себя чувствуешь? – заговорил доктор Файнстайн.

Крис посмотрел на Джордана и сказал: