Клятва. История любви — страница 51 из 84

– К сожалению, я не буду выступать свидетелем.

– Прошу прощения?! – вспылил Джордан. До этого момента он считал, что Харты смирятся со всем, за исключением подкупа, а возможно, и включая подкуп, чтобы добиться освобождения сына. – Вы не хотите выступить свидетелем?

– Я не могу, – покачал головой Джеймс.

– Понятно, – сказал Джордан, хотя не понимал. – Можете объяснить почему?

Неожиданно ожили висящие на стене часы с кукушкой, и их маленький обитатель, как язык, высовывался из них семь раз подряд.

– На самом деле, – ответил Джеймс, – нет.

Первым нарушил молчание Джордан:

– Вы ведь понимаете, что для оправдания Криса защите нужно лишь представить обоснованное сомнение? И что ваши показания, как владельца этого револьвера, сами по себе явятся таковыми?

– Я понимаю, – сказал Джеймс. – Но отказываюсь.

– Ты мерзавец! – Гас стояла перед раздвижной ширмой, скрестив на груди руки. – Эгоистичный, подлый мерзавец! – Она так близко подошла к мужу, что от ее дыхания у него зашевелились волосы. – Скажи ему, почему ты не хочешь этого делать. – (Джеймс отвернулся.) – Скажи ему! – Она резко обернулась к Джордану. – Боязнь публичности здесь ни при чем, – жестко произнесла она. – Дело в том, что если Джеймс выступит в суде, то не сможет делать вид, что все это было ужасным ночным кошмаром. Если он выступит в суде, то будет активно вовлечен в защиту сына… а это в первую очередь означает, что проблема была.

Она возмущенно фыркнула, и Джеймс, проскочив мимо нее, вышел из кухни.

Некоторое время Джордан и Гас молчали. Потом она вновь села на стул напротив него и принялась звенеть столовыми приборами, засунутыми в керамическую пивную кружку.

– Я могу занести его в список свидетелей, – предложил Джордан, – на тот случай, если он передумает.

– Не передумает, – сказала Гас. – Но вы можете задать мне вопросы, которые собирались задать ему.

Джордан удивленно поднял брови:

– Вы видели Эмили с Крисом, когда он залезал в оружейный шкаф?

– Нет, – призналась Гас. – Фактически я не знаю даже, где Джеймс держит ключ. – Она поскребла ногтем большого пальца гравировку кружки. – Но ради Криса я скажу все, что вы попросите.

– Да, – пробормотал Джордан. – Не сомневаюсь.


Одно из неписаных правил тюрьмы заключалось в том, что детоубийцу не оставляли в покое. Если он принимает душ, в кабинку кидают всякие вещи. Если он испражняется, к нему врываются в камеру. Если спит, его будят.

По мере того как количество заключенных в зоне общего режима уменьшалось – предположительно наплыв ожидался после Рождества, – Крис и Стив остались без соседей по камере. Одного перевели в зону строгого режима за то, что плюнул в надзирателя. У другого закончился срок, и его выпустили. Вот тогда Гектор и возобновил кампанию по принуждению Стива к расплате за его преступление.

К несчастью, Крис по-прежнему находился со Стивом в одной камере.

Как-то в понедельник утром, когда Крис спал, Гектор принялся колотить по прутьям камеры. В тюрьме личное пространство – это иллюзия, особенно когда заключенные не находятся в изоляции. Но даже если дверь в камеру открыта, нельзя входить без приглашения. А если обитатели спят, их оставляют в покое.

Стив и Крис оба привстали на койках, услышав, что Гектор играет с помощью ножек стула на прутьях камеры, как на ксилофоне.

– Ой! – увидев их, произнес он с ухмылкой. – Вы, ребята, спали?

– Господи, что с тобой такое? – спустив ноги с койки, спросил Крис.

– Нет, профессор, – возразил Гектор, – что с тобой такое? – Он перегнулся через порог, обдавая Криса несвежим дыханием. – Пожалуй, сейчас это имеет смысл. Ты сравниваешь знаки?

Крис потер глаза:

– О чем ты говоришь, черт возьми?!

Гектор наклонился еще ближе:

– Сколько времени мне, по-твоему, понадобится, чтобы узнать, что ты убил девчонку, потому что в ней был твой ребенок?

– Ты, ублюдок! – задохнулся Крис, а его руки помимо воли сомкнулись на шее Гектора.

За спиной он чувствовал, как Стив тянет его за плечо, но легко стряхнул руку Стива, продолжая изо всех сил душить подонка, произнесшего такую грязную ложь.

Крис даже не подумал удивиться, каким образом информация о ребенке дошла до заключенных. Возможно, Джордан сказал об этом медсестре, а в тот момент какой-нибудь заключенный мыл пол у медкабинета. Может быть, это услышал охранник. Может быть, эти сведения просочились в газеты, которые приносили для заключенных в общую комнату.

– Крис, отпусти его, – настойчиво повторил Стив.

И вдруг до Криса дошло, что все в этой дыре теперь станут мерить его одной меркой со Стивом. Огромная разница была между тем, чтобы тусоваться со Стивом, когда ему хочется, и тем, чтобы тусоваться с ним, потому что больше не с кем.

Гектор выпучил глаза, щеки у него раздулись и стали фиолетовыми, как баклажан. Крис подумал, что никогда не видел ничего прекраснее. А потом вдруг руки ему заломили за спину, надели на них наручники и ударом по шее поставили на колени. К Гектору, которого держал другой надзиратель, возвращался его обычный цвет лица.

– Ты, маленький паршивец, получишь у меня за это! – заорал он, когда Криса вытаскивали из камеры.

Только когда его подвели к пульту контроля, Крису удалось спросить, куда они идут. Однако внятного ответа он не получил.

– Ты ведешь себя как скотина, – сказал надзиратель, – и обращаться с тобой будут соответственно.

Он привел Криса к одиночной камере. Перед тем как снять с него наручники, надзиратель пошарил под матрасом. Подушки там не было.

Не говоря ни слова, надзиратель освободил руки Криса и оставил его в одиночестве.

– Эй! – прокричал Крис, бросаясь к двери, целиком металлической, не считая прорези, через которую подавался поднос с едой, и просунул пальцы в прорезь. – Вы не можете так со мной поступить. Вы должны провести дисциплинарное разбирательство.

Из коридора послышался смех.

Крис опустился на пол и с мрачным видом огляделся по сторонам. Он предполагал, что после отбытия наказания его ждет дисциплинарное разбирательство. А до тех пор он застрял в этой поганой дыре, причем неизвестно насколько. Маленькую камеру не убирали после предыдущего постояльца: в углу осталась лужица рвоты и одна стена была испачкана фекалиями.

Крис подпрыгнул, пытаясь дотянуться до трехдюймовой полки над душем, – может, кто-нибудь там что-то оставил. Потом порылся под матрасом и прибитой к полу койкой – ничего. Наконец он принял прежнее положение, съежившись у двери и подтянув колени к груди, давясь при каждом вдохе.

В 12:15 через прорезь в двери подали ланч.

В 14:30 мимо одиночной камеры проходили в спортивный зал заключенные из блока строгого режима. Один из них плюнул в прорезь, и по рубашке Криса сзади стала стекать слизь.

В 15:45, когда мужчины из блока общего режима подошли к спортивному залу, Крис снял рубашку и засунул ее под дверь. Он подождал, пока кто-нибудь не споткнется о рубашку, и потом осторожно втянул ее назад. Кто-то – он решил, что Стив, – подбросил ему ручку.

Крис попытался рисовать на стенах, но паста из ручки не оставляла следов на газобетоне. Как и на металлической койке или на душевой кабинке, и ему оставалось только одно. В следующие три часа до обеда Крис разрисовывал свои тюремные штаны и рубашку какими-то дикими каракулями, напомнившими ему о художественном дудлинге Эмили.

После обеда он лежал на спине, перебирая в уме все тренировочные эстафеты, которые расписывал его тренер на доске в раздевалке, потом скрестил руки на груди и представил себе, как кровь циркулирует от сердца к артериям и венам.

Услышав за дверью скрип ботинок на резиновой подошве, он решил, что это ему померещилось.

– Эй! – закричал он. – Эй! Кто там?

Он пытался разглядеть что-нибудь в прорезь двери, но не смог. Напрягая все чувства, он различил шум от колесиков и шлепанья швабры. Уборщики.

– Эй! – снова позвал он. – Помогите мне.

Равномерные взмахи швабры приостановились. Крис вновь прижался головой к прорези и отскочил назад, когда что-то задело его по виску.

Он пошарил у ног, надеясь найти еду, но почувствовал безошибочно толстый переплет Библии.

Вздохнув, Крис заполз на койку и принялся читать.


Рождественские каникулы начинались в четверг, так что Селена была очень благодарна, когда миссис Бертран согласилась побеседовать с ней в среду днем. Селена сидела, скорчившись, на небольшом деревянном стуле, недоумевая, кто, черт возьми, посчитал эту мебель удобной для обучения! Крис Харт был ростом почти с Селену с ее шестью футами – и как он умудрялся засунуть ноги под стол вроде этого? Неудивительно, что современные юноши и девушки ждут не дождутся, когда закончат школу…

– Я так рада, – начала миссис Бертран, – что вы позвонили.

– Правда?

Селена была поражена. За время ее профессиональной карьеры она могла сосчитать на пальцах одной руки людей, не показывающих своего недоумения, когда узнавали, что она работает с адвокатом защиты.

– Да, хочу сказать, конечно, я читала газеты. И сама мысль о ком-то вроде Криса… Ну, это нелепо, вот что. – Она широко улыбнулась, словно этого было достаточно для оправдания. – Ну так чем я могу вам помочь?

Селена достала из кармана пальто неизменные ручку и блокнот.

– Миссис Бертран, – начала она.

– Прошу вас – Джоан.

– Тогда Джоан. Мы ищем определенную информацию для предоставления присяжным, которая сделала бы обвинение в убийстве… как вы сказали, нелепым. Вы давно знаете Криса?

– О-о, по-моему, четыре года. Он был у меня в девятом классе на английском, а потом я была в курсе его дел, даже когда он не учился у меня, – он из тех учеников, о которых всегда говорят учителя, знаете, в хорошем смысле, – а в этом году его перевели ко мне в класс.

– Вы преподаете английский повышенной сложности?

– Это программа углубленного изучения, – сказала учительница. – Ученики сдают тест в мае.