Он вышел из ванной с полотенцем на бедрах и в спальне нашел Мелани, которая сидела на кровати с двумя дымящимися тарелками и двумя бокалами красного вина.
На ней был зеленый шелковый халат, который он помнил со времен второго медового месяца, бывшего тысячу лет назад. Кушак халатика был развязан.
– Я подумала, ты не захочешь ждать, – сказала она.
– Чего ждать? – сглотнув, спросил он.
– Рагу. – Мелани улыбнулась и встала – от движения матраса яркое лакомство на тарелках чуть задрожало, – а потом подняла бокал вина. – Хочешь выпить? – Майкл кивнул, и она отпила глоток и наклонилась, чтобы поцеловать его. Вино потекло по его губам в гортань.
Он подумал, что кончит прямо здесь и сейчас.
Уже несколько месяцев он не занимался любовью с Мелани – с тех пор как умерла их дочь. Он с радостью принял бы приглашение разделить с ней постель… но это была не Мелани. За все годы их брака Мелани никогда первой не изъявляла желания заняться сексом. Он подумал о том, как она вливала вино ему в рот, и почувствовал еще большее возбуждение. А потом задался вопросом, из какой книги она это позаимствовала.
Не сумев сдержаться, он рассмеялся.
У Мелани сверкнули глаза. Человек, не знающий ее так же хорошо, как Майкл, мог бы не заметить неуверенности, от которой на долю секунды расширились ее зрачки. К ее чести – и его удивлению, – она поставила бокал с вином, обхватила его рукой за голову и подтолкнула на кровать.
Он почувствовал, как у нее распахнулся халат и она прижалась грудью к его груди. Просунув ему в рот язык, она гладила ему затылок. А потом он ощутил, как она сжала его мошонку.
Она буквально взяла его за яйца.
Вдруг он понял, почему Мелани готовила рагу, надела шелк, занималась с ним любовью. Мгновенного изменения не было. Просто ей что-то было нужно.
Он поднял голову и отодвинулся. Мелани чуть слышно вскрикнула и открыла глаза.
– В чем дело? – спросила она.
– Может быть, ты сама скажешь в чем? – пробормотал Майкл.
Он встретился с ее взглядом, почувствовал, что она удивлена тем, что его пенис обмяк в ее руках. Она безжалостно усилила хватку, а потом отпустила его, запахнув полы халата.
– Ты собираешься выступить свидетелем на стороне защиты, – прошипела она. – Твоя дочь умерла, а ты хочешь заступиться за ее убийцу.
– Ах вот в чем дело? – скептически произнес Майкл. – Ты решила, что если трахнешь меня, то заставишь передумать?
– Не знаю! – выкрикнула Мелани, запустив пальцы себе в волосы. – Я подумала, может быть, ты не станешь этого делать. И будешь мне обязанным.
Прищурившись, Майкл взглянул на нее, недоумевая, что после двадцати лет брака она могла подумать, что секс может быть авансом, а не даром. Поддавшись желанию ответить на обиду Мелани, Майкл придал лицу безразличное выражение.
– Ты себе льстишь, – сказал он и вышел из спальни.
Он был без одежды, но это не имело значения. Он прошел через дом и поднялся по лестнице в помещение ветеринарной лечебницы. Там он облачился в медицинский халат и брюки, которые надевал для операций, и уселся за свой письменный стол. Ему было слышно, как на кухне Мелани гремит посудой.
Дрожащими руками он снял трубку и набрал номер.
Гас вошла в ресторан «Счастливая семья» и сразу же направилась к кабинке в глубине зала, где все они часто бывали вечерами по пятницам. Там уже сидел Майкл в зеленом медицинском костюме и пил что-то, похожее на водку.
– Майкл, – позвала она, и он поднял голову.
Она и прежде видела у него этот взгляд, но не вполне понимала его смысл. Отсутствующее выражение глаз, чуть опущенные уголки губ. В следующее мгновение она распознала отчаяние – то же выражение, которое она видела на лице Криса, когда он забывал натянуть маску безразличия.
– Ты пришла, – произнес Майкл.
– Я же сказала, что приду.
Он позвонил ей домой, что было рискованно, и упросил прямо сейчас встретиться с ним. Пытаясь найти знакомое общественное место, не слишком людное в это время, она предложила китайский ресторан. И только по дороге сюда Гас, солгав дома Джеймсу и Кейт, осознала, что этот ресторан наводнен воспоминаниями.
– Дело в Мелани, – сказал Майкл, и Гас широко раскрыла глаза.
– Она в порядке?
– Не знаю. Полагаю, это зависит от системы отсчета, – ответил он.
Майкл рассказал Гас о происшествии.
Пока он говорил, лицо Гас постепенно розовело. Она вспомнила, как не так давно смеялась с Мелани за чашечкой кофе, обсуждая ширину в сравнении с длиной и другие отвлеченные понятия в отношении секса, и ей стало немного не по себе.
– Что ж, – она откашлялась, – ты ведь предполагал, что она узнает, если ты выступишь свидетелем.
– Угу. Но пожалуй, не это меня расстраивает. – Он взглянул на Гас затуманенными глазами. – Просто эта ужасная вещь случилась с нами обоими, понимаешь? А я всегда считал, что, случись с нами что-то ужасное, мы сплотимся. Выстоим. – Он вперил взгляд в термосалфетку, празднично украшенную традиционным китайским календарем – год Крысы, Быка, Лошади. – Знаешь, каково это – отдавать всего себя человеку и свое сердце в придачу, пока ничего уже не останется, – а этот человек осознает вдруг, что ему это не нужно?
– Да, – просто сказала Гас. – Знаю.
Потянувшись через стол, она крепко сжала обе руки Майкла. И каждый в свой черед подумал о Мелани и Джеймсе и о том, как ручеек противоречий между двумя людьми может в одночасье превратиться в ревущий поток.
Они продолжали держаться за руки, когда подошел официант, чтобы принять у них заказ.
– Миссис! Мистер! – обрадовался он, сияя широкой улыбкой; Гас и Майкл поспешно разняли руки. – Давно уже вы не приходили сюда обедать, – нараспев произнес он на каком-то гибридном языке. – Когда придет другая пара?
Гас с открытым ртом уставилась на официанта. Майкл понял, что официант ошибся.
– О-о… нет, – улыбнулся он. – Мы не женаты, то есть женаты, но на других.
– Те двое, которых сейчас здесь нет… – начала Гас, но остановилась, поскольку официант блаженно улыбался, не желая или будучи не в состоянии понять.
Майкл положил ладонь на меню.
– Курицу с брокколи, – сказал он. – И еще водки.
В неловкой тишине, наступившей после ухода официанта, Гас спрятала под стол руки, которые все еще покалывало от прикосновения Майкла. Он постучал палочками для еды о край стопки с водкой.
– Он подумал, что ты и я…
– Да. Забавно, – отозвалась Гас.
Но она пялилась на свою термосалфетку, на причудливый китайский календарь, думая, что официант не единственный, считавший супружеские пары взаимозаменяемыми. В конце концов, это была логическая ошибка: любой, многие годы видевший здесь Хартов и Голдов, а также взаимопонимание между ними, мог прийти к такому же выводу.
Гас посматривала на Майкла поверх края чашки: густые седеющие волосы, сильные крупные руки. Сегодня она пришла на встречу с Майклом, потому что он нуждался в ней. Это казалось вполне естественным, ведь, в конце концов, он был почти членом семьи.
Что само по себе было немного пугающим.
И кровосмесительным.
Тяжелая фарфоровая чашка, выскользнув из руки Гас, стукнулась о стол. Оба они ощутили странную естественность этого влечения и одновременно чувство дискомфорта от него. Но они оказались достаточно взрослыми, чтобы отойти друг от друга, когда вмешалась реальность в виде официанта-китайца. Для людей помоложе это было бы не так просто.
Кто скажет, что Эмили не испытывала нечто подобное, когда ее беспечно толкнули в объятия парня, который вполне мог быть ее братом?
Беременная от него?
Гас закрыла глаза, произнося быструю молитву и вдруг осознав то, что за многие месяцы не смог осознать никто, – почему яркая, живая, умная Эмили Голд была настолько подавлена, что покончила с собой.
Тогда
Октябрь 1997 года
В первый раз, когда Эмили сказала Крису, что хочет покончить с собой, Крис рассмеялся.
Во второй раз сделал вид, что не слышит.
В третий раз выслушал ее.
В тот день они ехали на машине домой с позднего сеанса, и Эмили заснула. Крис сообразил, что в последнее время она часто засыпала – отключалась в середине вечера, по утрам спала так долго, что ему приходилось будить ее перед школой, однажды она даже задремала в классе. Крис вел машину, а Эмили чуть покачивалась, положив голову ему на плечо и наклонившись вбок. Крис держал левую руку на руле, а правой, изогнувшейся под странным углом, поддерживал голову Эмили.
Для выезда с магистрали Крису нужны были обе руки, и он отпустил Эмили, отчего она соскользнула с его плеча и улеглась к нему на колени, прижавшись ухом к пряжке ремня, касаясь грудью рычага переключения скоростей. Ее нос оказался в каком-то дюйме от рулевого колеса. Ее голова была тяжелой и теплой. Проезжая по тихим улицам Бейнбриджа, Крис положил руку на голову Эмили и отвел волосы с лица. Свернув на подъездную дорожку к ее дому, он выключил двигатель и фары и стал смотреть, как она спит.
Он провел пальцем по мочке ее уха, такой нежной, что были видны голубые прожилки, и представил себе, как по ним течет кровь.
– Эй! – ласково позвал он. – Просыпайся.
Вздрогнув, она проснулась и едва не ударилась головой о руль, но Крис вовремя подставил руку. Эмили выпрямилась, но рука Криса так и осталась у нее на затылке.
Эмили потянулась. На ее левой щеке виднелась глубокая красноватая борозда – след от пряжки его ремня.
– Почему ты раньше меня не разбудил? – охрипшим голосом спросила она.
– Ты была такой хорошенькой, – улыбнулся Крис, заправляя ей за ухо прядь волос.
Это была ерунда, комплимент вроде тысячи других, которыми он ее одаривал, но все же она разразилась слезами. Ошеломленный, Крис потянулся к ней через рычаг переключения, изо всех сил пытаясь обнять ее:
– Эмили, ну расскажи уже.
Она покачала головой, и он ощутил у плеча легкое движение. Потом она отодвинулась, вытирая нос отворотом рукава: