– И тогда вы впервые ее увидели?
– Нет. Она пришла присмотреться за неделю до этого.
– Она заплатила вам при оформлении заказа?
– Да, полностью.
– Какой она показалась вам в августе – счастливой? Бодрой?
– Конечно. Она горела желанием подыскать часы в качестве подарка на день рождения.
– Когда пришли часы, миз Дибоннало?
– Семнадцатого ноября. – Она улыбнулась. – Ничего непредвиденного не случилось.
Зависит от твоей точки зрения, подумал Джордан, но спокойно улыбнулся в ответ:
– А когда вы позвонили Голдам домой?
– Семнадцатого ноября, в первый раз.
– Значит, у вас не было контакта с Эмили между двадцать пятым августа и ноябрем?
– Не было.
– Когда вы позвонили в дом Голдов, как вам отвечали?
– Фактически ее мать обошлась со мной очень грубо!
Джордан сочувственно кивнул:
– Сколько раз вам пришлось звонить?
– Три, – фыркнула Донна.
– В третий раз вы наконец сообщили миссис Голд о часах?
– Да, после того как она сказала мне, что ее дочь умерла. Я была в шоке.
– Значит, в августе Эмили казалась совершенно счастливой… потом у вас не было с ней контактов, а в ноябре вы узнали, что она умерла.
– Да, – подтвердила Донна.
Джордан засунул руки в карманы. Допрос казался бесполезным, но у него были свои соображения. Он использует эти показания в своей заключительной речи, указав на то, что за три коротких месяца до смерти Эмили Голд не казалась способной на самоубийство. Фактически могло произойти что-то неожиданное, и это объясняло, почему ни учителя Эмили, ни ее подруги, ни даже собственная мать ничего не заметили.
– Это все, мэм, – сказал Джордан и опустился на свое кресло.
Запланированная чистка зубов судьи Пакетта у стоматолога заставила закончить дачу показаний сразу после двух часов. Присяжных отпустили, напомнив им ни с кем не говорить о судебном деле. Свидетелям, еще не вызванным для дачи показаний, было велено прийти на следующий день к девяти часам. Криса снова заковали в наручники и отвели в офис шерифа в подвальном помещении здания суда.
Джеймс и Гас встретились в вестибюле. Он знал, что закон запрещает ему рассказывать жене о том, что происходило в тот день в зале суда. Он также понимал, что такой пустяк, как правовая система, не помешают ей выяснить, как проходит суд. Поэтому он удивился, когда Гас пошла за ним в глубокой задумчивости и полном молчании.
На улице шел дождь.
– Пойду за машиной, – бросив взгляд на высокие каблуки Гас, сказал Джеймс. – Подожди здесь.
Кивнув, она встала у широкой застекленной входной двери, прижав ладонь к стеклу, а Джеймс ушел, перепрыгивая через лужи. Почувствовав на плече чью-то руку, Гас обернулась.
– Привет, – произнес Майкл.
От его прикосновения по коже побежали мурашки, и вместе с тем ей захотелось отодвинуться.
Она заставила себя улыбнуться.
– Судя по твоему виду, тебе так же паршиво, как и мне.
– Ты угадала.
Гас смотрела, как Джеймс отпирает дверь машины.
– Я видела тебя с Мелани. Вы сидели в приемной, дожидаясь своей очереди, в нескольких рядах от меня.
Майкл тоже прижал свою ладонь к стеклу рядом с рукой Гас:
– Тяжело, правда? Пытаться представить, что происходит внутри?
Гас не ответила. С парковки выехал «вольво».
– Давайте завтра, – предложил он, – ждать вместе.
Она удержалась и не посмотрела на него.
– Мне пора, – сказала она и выбежала под прохладный дождь.
Селена поспешно вошла в дверь, пока Джордан стряхивал воду с зонта – одного на двоих.
– Надо бы взять побольше, – рассмеялась она, тряхнув мокрыми волосами.
– Надо бы следователя поменьше ростом, – улыбаясь Селене, возразил Джордан. – Я потратил кучу времени, чтобы найти подходящий зонт.
Наталкиваясь друг на друга, они протиснулись из маленькой грязной прихожей в гостиную, где их ждал Томас со скрещенными на груди руками.
– Ну и как? – спросил он.
Селена улыбнулась:
– Твой папа – суперадвокат.
Лицо Томаса расплылось в широкой улыбке.
– Знаю. – Он хлопнул ладонью в ладонь Джордана и плюхнулся в мягкое кресло. – Значит, ты в хорошем настроении, да?
– А что? – осторожно спросил Джордан. – Что ты натворил?
– Ничего! – выпалил обиженный Томас. – Просто хочу есть, вот и все. Мы можем заказать пиццу?
– В полчетвертого? Не рано ли для обеда?
– Назовем это перекусом, – предложил Томас.
Закатив глаза, Джордан в плаще отправился на кухню.
– Достань из холодильника какую-нибудь закуску, – предложил он, открывая дверцу. – Или там ничего нет? – добавил он, выбросив в мусорное ведро какой-то пакет в пищевой пленке. – Неужели у нас ничего нет?
– Пиво, – ответил Томас. – И молоко. Все остальное заплесневело.
Селена обняла Томаса за худые плечи:
– Хочешь с пеперони или с колбасой?
– Все что угодно, кроме анчоусов, – ответил Томас. – Хотите заказать?
Селена кивнула:
– Когда посыльный с пиццей придет, я позову тебя.
Довольный, Томас отправился в свою комнату. Пододвинув Джордана, Селена залезла в холодильник и достала бутылку пива:
– Будь доволен, что он не пьет это. Хочешь?
Джордан посмотрел на свои часы, помедлил с ответом, а потом, глядя, как Селена отвинчивает крышку с бутылки, сказал:
– Конечно.
Позвонив в пиццерию, они уселись в гостиной. Джордан отпил большой глоток и поморщился:
– Что мне действительно нужно, так это аспирин.
– Вот, – похлопав себя по коленям, сказала Селена. – Ложись.
Он с благодарностью подчинился, поставив бутылку пива на пол. Длинные пальцы Селены отвели волосы с его лба и соскользнули к вискам.
– Ты ужасно милая, – пробормотал он.
Селена легонько постучала его по голове:
– Стараюсь держать марку.
Джордан закрыл глаза, позволив ей помассировать пульсирующие точки у него на висках. Когда Селена остановилась, он дотянулся до ее запястья, понуждая продолжать, и сразу же представил себе, как Барри Дилейни подносит руку Криса к своему виску.
Джордан застонал, чувствуя, как головная боль возвращается с новой силой. Если он продолжает об этом думать, то что можно ожидать от присяжных?
Крис прошел личный досмотр, и его парадную одежду убрали до следующего утра. Натянув на себя штаны на завязках и мягкую рубашку с коротким рукавом, он расслабился. Эта одежда, изношенная, полинявшая и пахнущая тюрьмой, была в тысячу раз удобнее тесных отутюженных брюк и галстука-удавки, в которых ему пришлось пробыть весь день.
Но ведь прошло семь месяцев. Сегодня Крис обнаружил много такого, от чего успел отвыкнуть: прямой солнечный свет, общение с людьми, даже пепси. От выпитой банки пепси, купленной ему Джорданом, – напитка, о котором он так долго мечтал, – у него забурлило в животе.
Крис заполз на свою койку с непрошеной мыслью о том, что если даже он вернется в привычный мир, то может в него не вписаться.
В середине ночи в душной спальне с задернутыми шторами Гас повернулась к Джеймсу. Как и она, он лежал совершенно неподвижно, словно эта неподвижность могла плавно перейти в сон, но Гас знала, что он тоже бодрствует. Она глубоко вдохнула, благодарная темноте, не дающей разглядеть лицо мужа и понять, лжет он или нет.
– Джеймс, все идет нормально? – спросила она.
Он не стал притворяться, что не понял, но, нащупав под одеялом ее руку, ответил:
– Не знаю.
На следующее утро Джордан принял душ, побрился и оделся. Он вошел на кухню, анализируя в уме предстоящие перекрестные допросы. Хезер Бернс, подругу Эмили, он мог бы опросить с закрытыми глазами. Мелани Голд – другое дело.
Только усевшись за стол, он заметил, что сидящий напротив Томас улыбается. И на своем месте он увидел миску и ложку, кувшин молока и новую пачку «Какао криспис».
Сидя на стуле за ограждением свидетельского места, Хезер Бернс так сильно дрожала, что немного неровные ножки стула отбивали на полу быструю дробь. Пытаясь успокоить девушку, к ней подошла Барри Дилейни, закрыв собой вид на зал суда.
– Успокойся, Хезер, – вполголоса сказала она. – Помнишь? Мы уже обговорили все вопросы.
Хезер храбро кивнула. Ее лицо было белым как мел.
– Хезер, – начала Барри, – как я понимаю, ты была лучшей подругой Эмили.
– Да, – тонким голосом произнесла та. – Мы дружили примерно четыре года.
– Долгий срок. Вы встречались в школе?
– Угу. У нас часто были общие уроки. ОБЖ и математический анализ. А иногда и уроки рисования… Но у Эмили были большие успехи в живописи.
– Часто ты ее видела?
– Каждый день, по крайней мере на уроках.
– А она рассказывала тебе о своих планах на будущее?
– Она хотела поступить в колледж и учиться на художника.
– Ты знала Эмили, когда она начала встречаться с Крисом?
Хезер кивнула:
– Когда мы познакомились, она уже встречалась с Крисом. Они как будто всегда были вместе.
– Всегда?
– Ну, одно время, в предпоследнем классе, они расстались на пару месяцев. Крис встречался с другой девчонкой, и Эмили очень расстраивалась.
– Значит, не всегда между ними была полная гармония?
– Да. – Хезер опустила взгляд. – Но они всегда мирились.
Барри грустно улыбнулась:
– Да. Мирились. Не можешь рассказать, Хезер, какой Эмили была в прошлом ноябре – ее манера поведения?
– Она обычно была довольно спокойной. Всегда была такой. И в то время она не плакала и не говорила, что хочет покончить с собой. Она вела себя как обычно, всюду болталась со своим парнем. Вот почему… – Ее голос замер, и взгляд впервые обратился к Крису. – Вот почему таким шоком было узнать о том, что случилось.
Джордан обворожительно улыбнулся Хезер Бернс. Это была хрупкая девушка с каштановыми волосами, доходящими до середины спины, и серебряным колечком на каждом пальце.
– Хезер, спасибо, что пришла. Я знаю, это нелегко, – сказал он и улыбнулся. – Но по крайней мере, это освобождает от школы.