– Доктор, – начал он, – со сколькими подростками вам довелось работать?
– С тысячами, – ответил доктор Карпаджан. – Нет смысла преуменьшать.
– И сколько из них имели суицидальные наклонности?
– О-о, я проконсультировал свыше четырехсот подростков с такими наклонностями. И это, разумеется, не считая характеристик других подростков, склонных к самоубийству, приведенных в трех книгах, написанных мной по этой теме.
– Значит, вы опубликовали свои исследования?
– Да. Помимо этих книг, я опубликовал свои исследования в «Журнале консультирующего психолога», и в «Клинической психологии», и в «Журнале аномальной детской психологии».
– Поскольку мы, в отличие от вас, плохо разбираемся в феномене подростковой склонности к суициду, не могли бы вы в целом описать его особенности?
– Разумеется. Самоубийства подростков – весьма тревожная тенденция, усиливающаяся с каждым годом. Для подростка самоубийство – демонстрация силы и в то же время отчаяния. Подросткам больше всего нужно, чтобы их воспринимали всерьез. Мир тинейджера вращается вокруг себя самого. Теперь представьте себе подростка, обеспокоенного какой-то своей проблемой. Родители отмахиваются от него, поскольку либо не желают признать, что их ребенок подавлен, либо у них нет времени его выслушать. И в ответ на это тинейджер думает: «Ах так? Ну, смотрите, на что я способен». И он убивает себя. Он не думает о том, что умрет. Он считает самоубийство способом решить свою проблему, прекратить мучения и сказать: «И больше никаких проблем!»
– Существуют ли данные о процентном соотношении неудачных попыток у юношей и девушек?
– Девушки пытаются убить себя в три раза чаще парней, но парням это удается гораздо чаще.
– Правда? – Джордан сделал вид, что удивился. На самом деле они с доктором Карпаджаном на прошлой неделе посвятили несколько часов репетициям дачи показаний, и ничего из сказанного славным доктором не могло удивить Джордана. – Почему?
– Ну, когда самоубийство пытаются совершить девушки, они часто прибегают к менее решительным методам. Таблетки или отравление окисью углерода. Чтобы подействовало то или другое, требуется много времени, и за это время жертву часто обнаруживают живой и отправляют в больницу. Иногда они вскрывают себе вены, но большинство из них проводят бритвой сбоку, не понимая, что скорейший путь умереть – вскрывать вертикально, вдоль артерии. С другой стороны, – добавил он, – мальчики предпочитают стреляться или вешаться. Оба способа быстрые, и смерть наступает раньше, чем кто-либо сумеет спасти их или остановить.
– Понятно, – сказал Джордан. – Существует ли определенный тип подростка, с большей вероятностью, чем другие, убивающий себя?
– Это интригующий факт, – отозвался доктор Карпаджан, глаза которого зажглись пытливостью ученого. – Подросток из бедной семьи точно так же может попробовать, как и подросток из обеспеченной. Мы не располагаем реальными социально-экономическими данными о суицидальных тинейджерах.
– Существуют ли модели поведения, бросающиеся в глаза и как бы говорящие: «Стоп – этот юнец собирается покончить с собой!»
– Депрессия, – напрямик высказался Карпаджан. – Это состояние может длиться годами, может быстро возникнуть за несколько месяцев. Фактическое самоубийство зачастую провоцируется определенным событием, которое в сочетании с депрессией кажется непомерным, и принять все это становится невозможным.
– Очевидны ли проявления депрессии для близких людей?
– Знаете, мистер Макафи, это одна из проблем. Депрессия может иметь ряд различных проявлений и не всегда бывает заметной для друзей и родных. Существуют определенные признаки суицидального поведения, которые распознаются психологами и к которым следует относиться весьма серьезно. Однако некоторые подростки совсем их не проявляют, а другие проявляют буквально все.
– Что это за признаки, доктор?
– Иногда мы наблюдаем повышенный интерес к смерти. Или изменение пищевых привычек, или привычного характера сна. Вызывающее поведение. Отдаление от людей или полное избегание их. У некоторых суицидальных подростков постоянно скучающий вид или проблемы с концентрацией внимания. Могут быть признаки наркотической или алкогольной зависимости, снижения успеваемости в школе. Подростки иногда становятся неряхами, у них появляются изменения в личности или жалобы на психосоматическое состояние. Иногда дети раздают свои любимые вещи или в шутливой форме грозятся покончить с собой. Но, как я говорил, иногда мы не замечаем ни одного из этих проявлений.
– Похоже на то, что я наблюдаю иногда у совершенно нормальных тинейджеров, – заметил Джордан.
– Именно, – откликнулся психолог. – Поэтому так трудно диагностировать это заранее.
Джордан поднял папку с документами, содержащую медицинские данные Эмили Голд и опросы соседей, друзей и родных, проведенные Селеной и полицией.
– Доктор, у вас была возможность ознакомиться с досье Эмили Голд?
– Да.
– И что говорили о ней подруги и родные?
– По большей части, родители не замечали никакой депрессии. Как и ее подруги. Ее учительница по рисованию предположила, что хотя Эмили не говорила о том, что огорчена чем-то, но в ее картинах появилось что-то жуткое, напоминающее о смерти. Читая между строк, можно сказать, что Эмили постепенно отдалялась от всего последние недели перед смертью. Она много времени проводила с Крисом, что также согласуется с самоубийством по сговору.
– Самоубийство по сговору. Что это конкретно означает?
– Две или больше смертей, спланированных вместе. По сути дела, для взрослого человека эта мысль может показаться экстраординарной – иметь такую власть над другим человеком, чтобы убедить его тоже покончить с собой. – Он печально улыбнулся присяжным. – Большинство из вас забыли – и, вероятно, по понятной причине, – каково вам было в шестнадцать или семнадцать, насколько важно было, чтобы кто-то понимал вас и восхищался вами. Человек вырастает, и все воспринимает более относительно. Но в юности близкие отношения становятся всепоглощающими. Вы настолько близки к своему сверстнику, что носите одинаковую с ним одежду, слушаете одну и ту же музыку, вас смешат одни и те же вещи и вы одинаково думаете. Только один из подростков задумывает самоубийство. По ряду психологических причин второй подросток признает эту идею хорошей. – Доктор Карпаджан взглянул на Криса, словно пытаясь проанализировать его. – Подростки, решающие вместе совершить самоубийство, обычно очень близки. Но раз решение покончить с собой принято, их маленький мирок еще больше сужается. Они доверяют только друг другу и хотят видеть только друг друга. Со временем все сужается еще больше, и их волнует лишь акт совершения самоубийства – планирование и само событие. Они намерены сделать совместное заявление всем людям, находящимся вне их мирка, людям, не понимающим их.
– Доктор Карпаджан, исходя из досье Эмили, показалось ли вам, что у нее была склонность к суициду?
– Я не встречался с ней, но могу сказать только, что вполне вероятно, что она была сильно чем-то подавлена и могла покончить с собой.
Джордан кивнул:
– Вы хотите сказать, что досье подростка не обязательно несет в себе очевидный сигнал опасности? Что девушка, во всем похожая на совершенно нормального подростка, но лишь немного замкнутая, может иметь суицидальные наклонности?
– Это случалось и прежде, – пояснил доктор Карпаджан.
– Понятно. – Джордан обратился к своим записям. – Вам представилась возможность ознакомиться с досье Криса?
В свое время по настоянию Джордана Селена собрала досье на Криса, опрашивая родных и друзей и делая комментарии, точно так же как было собрано досье на Эмили. С неудовольствием осознавая, что у Криса никогда не было склонности к суициду, Джордан понимал, что не получится свести его с экспертом, а затем выставить этого эксперта свидетелем, присягнувшим говорить только правду.
– Я действительно ознакомился с ним. И самое важное, что я увидел в досье Криса Харта, – это его поглощенность Эмили Голд. Задолго до того, как стать экспертом по самоубийствам, я работал психологом, и знаете, для отношений такого рода, какие сформировались за многие годы между Крисом и Эмили, есть специальный термин.
– Какой?
– Слияние, или синтез. – Он улыбнулся присяжным. – Это как в физике. Это означает, что две личности связаны настолько сильно, что возникает новая общая личность, а отдельные личности перестают существовать.
Джордан приподнял брови:
– Не могли бы вы еще раз разъяснить это?
– Попросту говоря, – начал доктор Карпаджан, – это значит, что мышление Криса и Эмили, а также их личностные свойства были настолько связаны, что между ними не было различия. Они выросли в тесном контакте и не могли функционировать друг без друга. То, что случалось с одним из детей, обязательно влияло на другого. А в случае смерти одного из них другой буквально не смог бы жить дальше. – Доктор взглянул на Джордана. – Теперь стало понятнее?
– Понятнее, – ответил Джордан, – но трудно это принять.
Доктор Карпаджан улыбнулся:
– Мои поздравления, мистер Макафи. Это просто означает, что вы психически здоровы.
Джордан ухмыльнулся:
– Не знаю, согласится ли с этим миз Дилейни, но благодарю вас. – (За его спиной кто-то из присяжных захихикал.) – Итак, доктор Карпаджан, готовы ли вы, как эксперт, изложить свои выводы в отношении Криса Харта и Эмили Голд?
– Да. Полагаю, именно у Эмили по какой-то причине проявились суицидальные наклонности. И – важно это отметить – мы может так и не узнать, какова была эта причина. Но ее что-то угнетало, и смерть представлялась ей выходом. Она обратилась к Крису, поскольку он был самым близким для нее человеком, и рассказала, что собирается покончить с собой. Выслушав ее признание, он понял, что если Эмили умрет, то ему жить будет незачем.
Джордан пристально посмотрел на присяжных:
– Значит, вы хотите сказать, что причины покончить с собой у Эмили и Криса были разными?