Клятва. История любви — страница 77 из 84

Чтобы отрепетировать свидетельские показания, Майкл встретился с Джорданом четыре дня назад.

– Если вы прямо скажете присяжным, что Крис не убивал вашу дочь, – сказал тогда Джордан, – то у Криса появится шанс выиграть.

Майкл вежливо согласился подумать об этом. «Но что, если? – произнес тихий голос. – Что, если?..»

Сейчас он пристально смотрел на парня, которого любила его дочь. На парня, который сделал ей ребенка. И молча извинился за то, чего не скажет.


– Мистер Голд, – мягко произнес Джордан, – спасибо, что пришли. – (Майкл кивнул.) – Со стороны может показаться странным, что вы выступаете свидетелем защиты. В конце концов, мы рассматриваем дело об убийстве и подсудимый обвиняется в убийстве вашей дочери.

– Я знаю.

– Могу я спросить у вас, почему вы решили свидетельствовать сегодня на стороне защиты?

Майкл облизал губы, механически перетасовывая в уме ответ, который репетировал с Джорданом.

– Потому что я до мелочей знаю Криса, так же как знал свою дочь.

– Буду краток, мистер Голд, и постараюсь не доставлять вам лишних мучений. Не могли бы вы описать ваши взаимоотношения с Эмили?

– Я был с ней очень близок. Она была моим единственным ребенком.

– Расскажите мне про Криса. Насколько хорошо вы его знаете?

Глаза Майкла скользнули по неподвижно сидевшему Крису.

– Я знаю его с самого рождения.

– Какая разница в возрасте у Криса и Эмили?

– Три месяца. По сути дела, мать Криса помогла при рождении Эмили – я немного опоздал. Крис оказался в больничной палате с моей дочерью раньше меня.

– И вы наблюдали за тем, как они вместе росли?

– О да. Они были неразлучны с того первого дня, как их усадили вместе в плетеную детскую коляску. Крис вертелся у всех под ногами в нашем доме, полагаю, ничуть не меньше, чем Эмили в доме Хартов.

– Когда они превратились из друзей… во что-то большее?

– Они начали встречаться, когда Эмили было тринадцать.

– Как вы к этому относились? – спросил Джордан.

Майкл затеребил рукав своей спортивной куртки.

– Как относится к этому любой отец? – задумчиво произнес он. – Я волновался за нее, она всегда оставалась бы моей маленькой девочкой. Но я не мог представить никого другого, с кем предпочел бы видеть Эмили на данном этапе взросления. Это должно было когда-то произойти, а я знал Криса и доверял ему. Безусловно, я доверял Крису в отношении самого важного в моей жизни – моей дочери. Фактически к тому времени я доверял ему уже много лет.

– Как вы воспринимали их отношения?

– Они были очень, очень близки. Гораздо ближе, чем это бывает у обычных подростков. Они бесконечно доверяли друг другу. Господи! Не могу придумать ничего такого, о чем Эмили не рассказывала Крису. Он был ее лучшим другом, а она – его лучшим другом, и если все выходило на несколько более взрослый уровень, то, вероятно, пришло время.

– Сколько времени она проводила с Крисом?

– Много часов. – Майкл слабо улыбнулся. – Иногда казалось, каждую минуту.

– Будет ли справедливым утверждать, что Крис виделся с Эмили чаще, чем вы?

– Да. – Майкл улыбнулся. – Полагаю, я видел ее не чаще, чем любой родитель видит тинейджера.

– Понимаю, что вы хотите сказать, – рассмеялся Джордан. – У меня есть один такой дома. По крайней мере, я надеюсь, что он дома. – Джордан подошел к свидетельскому месту. – Значит, вы не так уж часто виделись с Эмили, но были очень близки с ней?

– Несомненно. Мы всегда вместе завтракали и во время завтрака все время болтали.

Джордан постарался смягчить голос:

– Мистер Голд, вы знали, что Эмили вела активную сексуальную жизнь?

Майкл покраснел:

– Я… Наверное, я подозревал. Но пожалуй, ни один отец не захочет знать об этом.

– Эмили обсуждала с вами эту тему?

– Нет. Полагаю, это смущало бы ее в той же степени, что и меня.

Джордан оперся руками на ограждение, сокращая расстояние между собой и Майклом.

– Она говорила вам, что беременна?

– Я понятия об этом не имел.

– А вам известно, сказала ли она об этом вашей жене?

– Нет.

– Она была очень близка с вами и вашей женой, но тем не менее не сказала вам?

– Не сказала. – Майкл поднял глаза на Джордана, пойдя на очень маленькую уступку. – Полагаю, такого рода вещь Эмили никому не сказала бы.

– Значит, Эмили не упоминала свою беременность. Говорила ли она вам, что чем-то подавлена?

– Нет. – Майкл проглотил ком в горле, понимая, что к этому все и идет. – А сам я этого не замечал.

– Вы не виделись с ней часто, потому что она была с Крисом…

– Я знаю, – глухим голосом произнес Майкл. – Но это не оправдание. Она мало ела и сильно переживала из-за всех этих заявлений о поступлении в колледж. И я думал… думал, что в ее жизни происходят важные вещи. – Он потянулся к стакану с водой и сделал глоток, вытерев губы тыльной стороной ладони. – Я все думал, что найду какую-нибудь записку, от которой мне станет легче. Но так и не нашел… Очень тяжело потерять дочь. За всю жизнь так тяжело мне еще не было. А из-за этой боли очень заманчиво переложить вину на другого. Для меня, моей жены, любого сидящего здесь родителя, с которым такое может приключиться в будущем, гораздо легче сказать: «О-о, никаких внешних признаков не было. У нее не было суицидальных наклонностей, ее убили». – Майкл повернулся к присяжным. – Отец должен суметь распознать в дочери суицидальные наклонности, правда? Или что у нее депрессия? Но я этого не увидел. Если я могу ткнуть в кого-то пальцем, то не буду сам виноват в том, что не заметил, что не присматривался более внимательно. – Он запустил пальцы в седеющие волосы. – Не знаю, что произошло той ночью на карусели. Но я знаю, что нельзя обвинять другого только для того, чтобы не чувствовать себя виноватым.

Джордан перевел дух, не сдерживая более дыхания. Голд дал ему больше, чем он ожидал, и, приободрившись, он решил чуть подтолкнуть.

– Мистер Голд, – начал он, – у нас здесь есть два варианта: убийство или самоубийство. Ни в один вам не хотелось бы верить, но остается факт, что ваша дочь по какой-то причине умерла.

– Протестую! – вмешалась Барри. – Где здесь вопрос свидетелю?

– Я подхожу к сути, Ваша честь. Дайте мне небольшую отсрочку.

– Протест отклоняется, – объявил Пакетт.

Джордан вновь повернулся к Майклу:

– Вы сказали, что знаете Криса так же хорошо, как знали Эмили. Зная Криса всю его жизнь и долгое время наблюдая, как развивались отношения между Крисом и Эмили, скажите, это было убийство или самоубийство?

Майкл обхватил голову руками:

– Я не знаю. Просто не знаю.

Джордан посмотрел на него в упор:

– А что вы знаете, мистер Голд?

Надолго воцарилась тишина.

– Что Крис не захотел бы жить без моей дочери, – наконец сказал Майкл. – И что, хотя он сидит сейчас здесь, судить следует не его одного.


Майкл Голд не нравился Барри Дилейни. Он не понравился ей при первой встрече, когда оказался абсолютно неспособным уяснить тот факт, что все улики указывают на то, что соседский парень укокошил его дочь. Он разонравился ей еще больше, когда она узнала, что он будет давать показания на стороне защиты. И теперь, после его самобичевания на свидетельском месте, она просто не могла его видеть.

– Мистер Голд, – с притворным сочувствием начала она, – мне так жаль, что вам приходится быть здесь.

– Мне тоже жаль, миз Дилейни.

Она подошла к свидетельскому месту, далеко не удаляясь от скамьи присяжных.

– Вы сказали, что были очень близки с Эмили.

– Да.

– Вы также говорили, что проводили с дочерью не так много времени, как Крис. – (Майкл кивнул.) – Вы сказали, что не замечали, будто она чем-то подавлена.

– Не замечал.

– Вы не знали, что она беременна.

– Нет, – признался Майкл. – Не знал.

– Вы также говорили, что она все рассказывала Крису.

– Да.

– Вы не могли представить, чтобы Эмили что-то утаила от Криса.

– Это так.

– Значит, она сказала бы Крису, что беременна, верно?

– Я… я не знаю.

– Да или нет?

– Полагаю, да.

Барри кивнула:

– Мистер Голд, вы сказали, что пришли сюда, потому что хорошо знаете Криса Харта.

– Верно.

– Но данный суд имеет отношение к вашей дочери и тому, что с ней случилось. Либо она совершила самоубийство, либо ее убили. Как сказал мистер Макафи, это ужасный выбор. Ужас еще и в том, что в убийстве обвиняется ваш сосед. Всего ужаснее то, что погибла ваша дочь. Но суть в том, что присяжные должны выбрать одно из двух, мистер Голд. Как и вы тоже. – Прокурор глубоко вздохнула. – Вы в состоянии представить себе, как ваша дочь берет револьвер, подносит его к голове и нажимает на спусковой крючок?

Майкл закрыл глаза, ради Эмили, ради своей жены выполняя просьбу прокурора и подчиняясь властному голосу у себя в голове. Он представил себе, как на красивом лице Эмили смыкаются веки янтарных глаз, когда в висок ей утыкается дуло револьвера. Он представил себе, как с уверенностью, отчаянием и болью револьвер сжимает чья-то рука. Но он не мог сказать наверняка, что это рука Эмили.

Он почувствовал, как на глаза ему наворачиваются слезы, и чуть пригнулся, словно защищая себя.

– Мистер Голд? – напомнила прокурор.

– Нет, – прошептал он, качая головой, и из глаз у него полились слезы. – Нет.

Барри Дилейни повернулась к присяжным.

– Тогда с чем же мы остаемся? – спросила она.


Процедуру переодевания из цивильной одежды в тюремную Крис воспринял как сбрасывание кожи, словно, снимая с себя блейзер и опрятные брюки, он также удалял слой вежливости и светских манер, возвращаясь в камеру грубым и первобытным. В течение первого часа после возвращения из зала суда Крис не хотел ни с кем разговаривать, и другие заключенные не стремились общаться с ним. И только надышавшись затхлым тюремным воздухом и втиснувшись в камеру, он смог обрести уверенность и безразличие, которые развил в себе за семь месяцев пребывания в тюрьме.