Клятва. История любви — страница 79 из 84

– О да, – нервно ответила Гас, глядя на свои колени. – Крис всегда был взрослым не по годам. Я бы доверила ему свою… – Она резко замолчала. – Свою жизнь, – закончила она.

– Вы знали Эмили Голд, – сказал Джордан, несколько сбитый с толку. Он понимал, что должен не дать Гас говорить вещи, которые присяжным слушать не нужно. – Как долго?

– О-о, – вздохнула Гас, отыскав взглядом Мелани среди публики. – Я была помощницей в родах для Мелани Голд. И увидела Эмили раньше ее собственной матери.

Слава богу! – подумал Джордан.

– Как долго Голды являются вашими соседями?

– Восемнадцать лет, – ответила Гас. – Бо́льшую часть этого времени Крис с Эмили были не разлей вода.

– Вы хотите сказать, они никогда не расставались?

– Да, – ответила Гас. – Они были почти как близнецы. Но что же случилось потом? – подумала она, и этот вопрос многократно повторялся у нее в голове. – У них был собственный язык, они тайком сбегали из дому, чтобы увидеться и…

Но что же случилось потом?

– …и поддержать друг друга…

Джордан кивнул:

– Вы были так же близки с родителями Эмили?

– Мы были очень хорошими друзьями, – хрипло ответила Гас. – Как одна семья. Крис и Эм росли как брат и сестра.

– Когда Крис и Эмили стали встречаться как пара?

– Крису было четырнадцать, – ответила Гас.

– Вы с Голдами поощряли эти отношения?

– Мы хотели этого, – пробормотала она.

– Как по-вашему, Крис любил Эмили?

– Я знаю, что любил, – твердо произнесла Гас. – Я знаю.

Но она подумала о своих чувствах к Майклу. Пусть ее тянет к нему, но приходится сдерживать себя. И еще она подумала, что, наверное, невозможно перейти от отношений брата с сестрой к более близким отношениям, когда возникает любовь и вместе с ней обязательства, не ощущая дискомфорта от этой близости. Случилось именно это?

Вдруг догадавшись, что было не так с этими очень странными показаниями, Джордан прищурил глаза. Гас не смотрела на Криса, – по сути дела, она будто избегала этого, что обязательно будет замечено присяжными.

– Миссис Харт, – обратился к ней Джордан, – можете посмотреть на своего сына?

Гас медленно повернула голову. Глубоко вдохнув и быстро смахнув с глаз слезы, она решительно уставилась на Криса.

– Этот мальчик, – продолжал Джордан, – ваш сын, которого вы знаете восемнадцать лет. Мог он когда-нибудь причинить зло Эмили Голд?

– Нет, – прошептала Гас, отводя взгляд от сына и смахивая с лица слезы тыльной стороной ладони. – Нет, – дрожащим голосом повторила она.

Она почувствовала на себе взгляд Криса, умоляющий посмотреть на него. Она подняла лицо, увидев то, что не могли видеть присяжные: выражающие муку глаза и плотно сжатый рот – реакцию на ложь матери.

– Я понимаю, насколько тяжело это для вас, миссис Харт. – Джордан подошел к свидетельнице и ласково положил ладонь ей на плечо. – У меня к вам еще только один вопрос. По вашему мнению…

Она знала, что последует дальше. Она репетировала это с Джорданом Макафи, накануне вечером переживала все тысячу раз. Закрыв глаза, она ждала слов, которые заставят ее лжесвидетельствовать.

– Нет!

При звуках грубого надтреснутого голоса глаза Гас распахнулись. Джордан, а вслед за ним судья и прокурор повернулись к Крису Харту, пристально глядя на него.

– Прекратите! Просто прекратите это!

Судья Пакетт насупил брови.

– Мистер Макафи, – сказал он, – следите за своим клиентом.

Джордан пересек зал суда и, стоя спиной к судье, крепко схватил Криса за плечо:

– Что ты делаешь, черт возьми?!

– Джордан, мне надо с вами поговорить, – с нажимом произнес Крис.

– У меня остался один вопрос. Потом я попрошу сделать перерыв. Хорошо?

– Нет. Мне надо сейчас же поговорить с вами.

Глубоко вдохнув, Джордан поднял голову. Он казался спокойным, и только годы практики позволили ему скрыть владевшую им ярость.

– Ваша честь, можно подойти к столу судьи?

Барри, совершенно не понимая, в чем дело, подошла к судье вместе с ним.

– Послушайте, – начал Джордан, – мой клиент просит немедленно со мной переговорить. Можно нам взять короткий перерыв?

– Но черт побери, это должно быть что-то очень важное! – нахмурился Пакетт. – Даю вам пять минут.


Джордан нашел для них в здании суда комнатушку, чуть больше камеры Криса.

– Ладно, – явно рассерженный, сказал он. – В чем дело?

– Не хочу, чтобы моя мать давала показания, – заявил Крис.

– Чертовски скверно! – прошипел Джордан. – Она твоя лучшая защита.

– Уберите ее.

– Остался лишь один вопрос, Крис. Присяжные должны услышать слова твоей матери о том, что она не может представить себе, как ее сын убивает Эмили Голд.

Крис пристально взглянул на Джордана, словно адвокат ничего и не говорил.

– Я хочу, чтобы вы отозвали ее со свидетельского места, – сказал он, – и выставили меня.

На миг Джордан потерял дар речи.

– Если ты пойдешь на свидетельское место, то мы проиграем это дело.

Как правило, адвокаты защиты не выставляют своих клиентов в качестве свидетелей. Прокурору совсем не сложно уличить обвиняемого во лжи или переиначить его слова. Всего один досадный промах, один нервозный взгляд – и даже самый невинный обвиняемый покажется присяжным лгуном.

Правда, как полагал Джордан, выставлять Криса свидетелем недопустимо по другой причине. По собственному признанию, Крис не хотел покончить с собой. Любой приличный прокурор вытянул бы это из него. А вся стратегия защиты Джордана была построена на незавершенном двойном самоубийстве. И все же у Джордана возникло противное сосущее чувство под ложечкой, когда он осознал, что Крис собирается рассказать собственную историю.

– Займешь свидетельское место, – сказал он, чувствуя, как на виске пульсирует жилка, – и отправишься в тюрьму. Так просто. Ты свидетель и должен говорить правду. Я четыре дня потратил на то, чтобы уверить всех, что ты хотел вышибить себе мозги, а ты начнешь рассказывать всем, что не собирался убивать себя, и что тогда, черт возьми, произойдет с моей защитой?!

Какое-то время Крис молчал, потом повернулся и заговорил так тихо, что Джордану пришлось напрягать слух, чтобы его услышать.

– Семь месяцев назад вы сказали мне, что решение давать показания мое, и только мое. Вы сказали, что, если я хочу выступить свидетелем, вы обязаны по закону дать мне выступить.

Чувствуя, что зашли в тупик, они уставились друг на друга. Потом Джордан выразительно поднял руки вверх:

– Отлично. Хрен с тобой! – и вышел из комнаты.


Он едва не столкнулся с Селеной.

– Какого черта здесь происходит?! – спросила она.

Джордан взял Селену за плечо и отвел подальше от зевак, повернувших головы в их сторону.

– Он хочет выступить свидетелем.

Селена с шумом втянула в себя воздух:

– Что ты ему сказал?

– Что я буду первым, кто пожелает ему удачи в тюрьме штата. – Он откинул голову назад. – Господи Иисусе, Селена! У нас был шанс побороться.

– Больше чем шанс побороться, – тихо сказала она.

– Я могу просто преподнести его Дилейни в качестве раннего рождественского подарка.

Селена с сочувствием покачала головой.

– Почему он хочет это сделать? – спросила она. – И почему сейчас?

– В нем проснулась совесть. Он узрел Бога. Черт, я не знаю! – Джордан запустил пальцы в волосы. – Он хочет сказать присяжным, что не собирался покончить с собой. И он не хочет, чтобы это сделала за него мать. Никого не волнует, что я и вся защита будем выглядеть нелепо.

– Ты действительно думаешь, он хочет сказать именно это? – спросила Селена.

Джордан фыркнул.

– Я тебя умоляю, – пробурчал он. – Что может быть хуже этого?


Джордан вернулся в комнату, где спокойно сидел Крис, и бросил на стол лист бумаги.

– Подпиши это, – буркнул он.

– Что это такое?

– Это отказ от иска. В нем говорится, что ты по своей воле хочешь здорово навредить себе, хотя я предупреждал тебя, чтобы меня не засудили, когда ты подашь апелляцию в Верховный суд в связи с неэффективной помощью адвоката. Ты, Крис, может быть, готов сесть в лужу, но я – нет.

Крис взял ручку у Джордана и подмахнул свою подпись.


Когда Джордан во второй раз встал перед Гас, сидящей на свидетельском месте, зал суда показался ему живым организмом, вибрирующим от пересудов и вопросов.

– Благодарю вас, – отрывисто произнес он. – Вопросов больше не имею.

Глянув после этого на лицо Барри, он подумал, что оно того почти стоило. Прокурор понимала, как и сам Джордан, нет никакого смысла выставлять мать обвиняемого свидетелем, не пытаясь заставить ее сказать, что Крис ни за что не убил бы Эмили.

Остолбеневшая Барри поднялась на ноги. Она готова была побиться об заклад на свое жалованье, каким бы скудным оно ни было, что Крис высунулся, потому что Джордану предстояло задать его матери один ужасный вопрос, а иначе зачем ему было прекращать прямой допрос прямо на середине? Она осторожно подошла к свидетельскому месту, отдавая себе отчет, что идет по минному полю, и спрашивая себя, какого черта даст ей перекрестный допрос.

Что ж, подумала она, я могу сделать это за Макафи.

– Миссис Харт, – начала она, – вы мать обвиняемого?

– Да.

– Вы не хотите видеть, как его отправят в тюрьму?

– Конечно нет.

– Любой матери очень трудно представить себе, что ее сын может кого-то убить, не так ли?

Гас кивнула, громко шмыгнув носом. Барри посмотрела на нее, понимая, что еще один вопрос может опять загнать свидетельницу на самое дно, а сама Барри выступит в роли дракона. Она открыла было рот, но потом снова закрыла его.

– Вопросов больше нет.

С этими словами она быстро вернулась за свой стол.

Гас Харт покинула свидетельское место, и Барри занялась своими записями. Джордан объявит, что защита закончила выступление, и тогда ей останется лишь довести свой вердикт до успешного конца, сказав заключительное слово. И она должна была признать, это будет легкой наживой после выступления последней свидетельницы. Она уже слышала свой голос, звенящий убежденностью.