Клятва. История любви — страница 83 из 84

Джордан посмотрел на присяжных:

– Проблема была в том, что Эмили была не в состоянии убить себя. Она умоляла его, просила, плакала, она прижала свою ладонь к его руке, державшей револьвер. Она была частью его, а он был частью ее, поэтому она даже не могла завершить самостоятельно последний акт. Вот вопрос, встающий перед вами, как перед присяжными: сделал ли Крис это сам? Кто знает, дамы и господа, что заставило нажать на спусковой крючок? Существует физическая сила, но есть также и сила разума. Возможно, это Эмили подтолкнула руку Криса. А возможно, Эмили говорила ему, что больше всего на свете хочет умереть. Говорила, что доверяет ему и любит, и просила, чтобы он помог ей сделать это. Как я упоминал, Крис – единственный человек в зале суда, бывший там в тот вечер. И по его свидетельству, даже он не знает в точности, что произошло. Миз Дилейни хочет, чтобы вы осудили Криса за убийство первой степени. Однако для этого она должна доказать, что у него было время и были возможности на обдумывание. Что он обдумывал то, что собирался сделать, что поставил перед собой цель и что решил отнять у Эмили жизнь.

Джордан покачал головой:

– Но знаете что? Крис не хотел убивать Эмили в тот вечер или в любой другой. Это последнее, чего он хотел. И у Криса не было времени подумать о том, что случилось. Он ничего такого не замышлял. За него решила Эмили. В этом суде самое главное не те факты, которые собрала миз Дилейни, и не то, что я говорил во вводном слове, и даже не свидетели, которых я выставил. Самое главное – Крис Харт и то, что он решил открыть вам. – Джордан медленно обвел взглядом присяжных, останавливаясь на каждом из двенадцати. – Он был здесь, перед вами, и у него были некоторые сомнения относительно случившегося. А у кого бы их не было? – Джордан направился к столу защиты, на полпути остановившись. – Крис рассказал вам то, что большинство присяжных никогда не слышат, – правду. Теперь докажите ему, что вы слушали.


– Мистера Макафи наверняка ждет будущее писателя, – начала Барри. – Меня саму захватила эта драма. Но все усилия мистера Макафи сводились к тому, чтобы отвлечь вас от ясно очерченных фактов этого дела, которые, по его мнению, не то же самое, что правда. В общем, мы фактически не знаем, говорил ли Крис Харт правду. Мы знаем, он лгал и прежде – полиции, своим родителям. Фактически во время суда мы услышали три разные истории. Первая история – Эмили хотела покончить с собой, как и Крис тоже. Вторая история – Эмили хотела покончить с собой, а Крис хотел попытаться остановить ее. – Барри помолчала. – Знаете, вторая история кажется мне более убедительной, потому что Крис не похож на самоубийцу. О-о, но затем Крис вновь изменил историю: Эмили не могла сама нажать на спусковой крючок, так что он должен был сделать это за нее. – Барри театрально вздохнула. – Мистер Макафи хочет, чтобы вы увидели правду. – Она подняла брови. – Которую из этих? Просто ради интереса возьмем последнюю историю Криса. Предположим, это правда. Даже в этом случае у вас нет другого выбора, как признать его виновным. Вы видели вещественные доказательства – единственное, что не изменилось за время процесса. Вы слышали слова детектива Марроне об отпечатках Криса на оружии. Вы слышали слова судмедэксперта о том, что траектория прохождения пули через голову Эмили говорит о том, что кто-то ее застрелил. Вы слышали его свидетельство о присутствии частичек кожи Криса под ногтями Эмили и наличии синяков на руке Эмили, говорящих о борьбе. Но наверное, самое главное, что вы услышали, – это признание Криса в том, что он застрелил Эмили Голд. По его собственному признанию, он убил ее. Человек виновен в убийстве первой степени, если он намеревается убить другого человека. Если его действия спланированы, предумышленны и сознательны. Поразмыслим над этим: Крис Харт взвесил все за и против и решил привезти оружие на место преступления. Это спланированное действие. Он зарядил револьвер. Это предумышленное действие. Он по собственной воле взял оружие из руки Эмили, приставил его к ее голове и продолжал держать его, когда прозвучал выстрел. Это, дамы и господа, убийство первой степени. Не имеет значения, если ему было жаль Эмили. Не имеет значения, если сама Эмили попросила его об этом. Не имеет значения, если ему было больно убивать ее. В этой стране нельзя просто так взять оружие и застрелить кого-то. Даже если тебя об этом попросят.

Барри подошла к присяжным:

– Если мы сейчас поверим Крису, то как установить границу дозволенного? В особенности когда жертвы нет в живых и она не может свидетельствовать. Честное слово, у нас по улицам будут бродить преступники, уверяя нас, что их жертвы умоляли их убить себя. – Она указала на свидетельское место. – Там сидел Крис Харт, который рассказал вам, что взял револьвер, приставил его к голове Эмили и застрелил ее. Не важно, что там еще происходило вокруг – эмоции, психологическая белиберда, замешательство, – случилось именно это. Вот ваша правда. Вам предстоит признать Криса Харта виновным, если смерть Эмили Голд была прямым результатом его действий. Если эти действия были спланированы, предумышленны и сознательны. Итак… вы теперь знаете, как квалифицируются действия Криса Харта, верно? – Барри пересекла зал суда, на ходу перечисляя пункты. – Потому что он мог убрать револьвер. Потому что мог в любое время уйти. Потому что он не был обязан застрелить Эмили Голд. – Она остановилась у стола с вещдоками и подняла орудие убийства. – В конце концов, дамы и господа, никто не приставлял револьвер к голове Криса.


К шести часам вечера присяжные еще не вынесли вердикт. Криса отправили на ночь обратно в тюрьму. Он сбросил с себя одежду и залез под одеяло, отказавшись от обеда, отказавшись говорить с заключенными, колотившими по прутьям его решетки.

В голове у него засела одна мысль – то, о чем не упоминали ни Джордан Макафи, ни Барри Дилейни. Может быть, для них это не было важным. Сам Крис подумал об этом, лишь когда Джордан пробудил его воспоминания о том вечере. И это имело отношение к Эмили.

Она любила его. Он это знал, никогда в этом не сомневался. Но она также попросила его убить себя.

Если любишь человека, не станешь возлагать на него подобное бремя на всю оставшуюся жизнь.

Крис тогда очень страдал, решив, что любить Эмили – значит отпустить ее, если она действительно этого хочет. Но Эмили была такой эгоистичной, она не оставила ему выбора. Она навечно привязала его к себе – с чувством стыда и вины, с болью.

Шум от драки заключенных этажом ниже и звон ключей надзирателя заглушили ярость, нараставшую и ревевшую в ушах Криса. В тот момент он очень злился на Эмили за то, что она так с ним обошлась. За то, что ставила свои желания выше его, в то время как он делал противоположное.

За то, что на семь месяцев засадила его в эту вонючую дыру, из которой он никогда не выберется. За то, что не сказала ему о ребенке. За то, что оставила его. За то, что погубила его жизнь.

В этот момент Крис понял, что, будь Эмили Голд здесь, он бы сознательно убил ее.


Селена отодвинула пустой бокал:

– Все кончено. Теперь ты ничего не сможешь изменить.

– Я мог бы…

– Нет, – перебила она Джордана. – Не мог бы.

Закрыв глаза, он откинулся на спинку стула. Перед ним на тарелке лежал почти нетронутый стейк.

– Ненавижу эту часть, – заявил он. – Ждать. Налогоплательщики сэкономили бы, вручив мне меч для харакири и велев исполнить эту почетную миссию.

– Джордан, ты такой оптимист, – расхохоталась Селена. – Один маленький промах не разрушит твою карьеру.

– Мне плевать на карьеру.

– Тогда в чем дело? – Она внимательно смотрела на него. – О-о… Крис.

Он поскреб лицо ладонями.

– Знаешь, что я не могу выкинуть из головы? – спросил он. – Тот момент, когда Крис, сидя на свидетельском месте, сказал, что иногда по-прежнему чувствует прикосновение Эмили. Я тогда сказал ему, чтобы перестал пороть чушь.

– И правильно сделал, Джордан.

Он отмахнулся от ее слов:

– Дело не в этом. Просто я вдвое старше Криса Харта, и я был женат, но никогда не чувствовал ничего подобного. Шестое чувство – считаю ли я, что он убил эту девочку? Да, считаю. Во всяком случае, формально. Но господи, Селена, я ему завидую! Не могу себе представить, чтобы из любви к человеку сделал бы все, что тот попросит. Даже если это будет убийство.

– Для Томаса ты сделал бы все что угодно.

– Это не одно и то же, и ты это понимаешь.

Какое-то время Селена молчала.

– Не завидуй Крису Харту. Пожалей его. Потому что для него очень мало шансов стать для кого-то таким же близким. У тебя же, напротив, есть к чему стремиться.

Сложив кончики пальцев, Джордан пожал плечами:

– Не важно.

Селена вздохнула и заставила его встать:

– Пора ехать домой. Завтра рано вставать.

А потом, посреди ресторана, она взяла Джордана за уши и осторожно притянула к себе его голову, чтобы поцеловать. Она плотно прижалась губами к его рту, без труда просунув язык между его губами. К тому моменту, как Селена оторвалась от него, он начал задыхаться.

– Зачем ты это сделала? – спросил он.

Она похлопала его по щеке:

– Просто хотела, чтобы ты зациклился на чем-нибудь другом, – и повернулась, а он пошел за ней следом.


К девяти часам Харты были готовы ложиться спать. Гас не придумала ничего лучше, чтобы утро наступило быстрее. Она выключила свет и подождала, когда Джеймс выйдет из ванной. Пока Джеймс забирался под одеяло, матрас скрипел и проминался под ним. Гас отвернула от него голову, глядя в окно, на тонкий серп месяца. Когда луна станет полной, ее первенец будет отбывать пожизненный срок в тюрьме штата.

Она понимала, почему Крис прервал ее свидетельские показания, как понимала и то, какой у нее был тогда жалкий вид. Сын был не в силах смотреть на нее, когда каждая новая ложь раскалывала ее сердце, как комплект русских матрешек, все уменьшающихся в размере, пока внутри не оставалось уже ничего. Крис никогда не мог видеть страдания любимых людей.