На краю стоянки появился Волк. У Ренн как камень с души упал. Если Волк выжил в огне, то и Торак мог выжить.
Волк обвел янтарными глазами стоянку, а потом повернулся к Ренн. Шерсть у него на загривке встала дыбом, сухожилия на длинных лапах натянулись. Один знак Ренн – и он бросится ей на помощь.
Но он уже помог ей, просто появившись на краю стоянки. Делать что-то еще для него было опасно.
«Уфф», – предостерегла его Ренн.
Волк, не понимая, склонил голову набок.
«Уфф!» – повторила Ренн.
Волк развернулся и исчез за деревьями.
Все на стоянке выдохнули. Молодой Зубр с топором стоял как оглушенный.
Старик прокашлялся и сказал:
– Думается, пока лучше не причинять ей вреда.
Волк был напуган и сбит с толку. От горячей земли болели лапы, и он не мог отыскать Большого Бесхвостого, потому что Яркий Зверь сожрал все запахи. А теперь еще Большая Сестра позвала его, а потом велела уйти.
Но он не ушел. Он остался рядом с Логовом.
От бесхвостых несло страхом и ненавистью. Они ненавидели Сестру Волка, но и навредить ей тоже боялись. И Большая Сестра боялась, но она очень хорошо прятала свой страх. Это бесхвостые умели делать намного лучше обычных волков.
Недалеко от Логова Волк нашел небольшую Неподвижную Мокрую и остудил обожженные лапы в прохладной грязи. Потом зашел поглубже и смыл с шерсти вонь Яркого Зверя.
Вернувшись к Логову, Волк почуял, что там что-то изменилось. Бесхвостые собирались сняться с места. Волк решил пойти за ними и держаться ближе к Большой Сестре.
А там, может, и Большой Бесхвостый появится.
Два охотника из племени Рыси, задыхаясь и обливаясь потом, прибежали на стоянку и, яростно жестикулируя, начали о чем-то рассказывать вождям. Ренн пыталась понять хоть что-то, но у нее ничего не вышло.
Волк ушел, но вороны играли на сосне: они повисали вниз головой, ухватившись когтями за рога Зубра, потом отпускали рога и падали вниз, но у самой земли снова взлетали вверх и кружили над сосной, чтобы начать все сначала.
Молодой Зубр бросал в их сторону злобные взгляды, а старик только пожал плечами:
– Это же вороны. Они любят играть. И обманывать.
Ренн подумала: не намекает ли он на нее?
А потом, немало ее удивив, старик протянул Ренн ее лук:
– Вот, можешь его взять, но стрелы я, понятное дело, не могу тебе дать.
Лук был вычищен и смазан маслом, тетива натерта свежим воском.
– Спасибо, – сказала Ренн.
– Это добрый лук, ты хорошо за ним присматривала, – проворчал старик. – Не то что некоторые. – Старика передернуло, как будто он с жалостью вспомнил все луки, с которыми дурно обращались. – Но тетива истрепалась, дай мне запасную, я заменю.
Ренн замешкалась и соврала:
– Эта и есть запасная.
Старик внимательно посмотрел на нее из-под густых бровей.
Он устроил для нее ловушку? Или советует использовать то, что у нее есть? Ренн уже собралась спросить, почему он отдал ей лук, но тут к ним подбежал молодой мужчина.
– Все решено, – сказал он старику. – Мы снимаемся со стоянки и уходим.
– Куда? – спросила Ренн.
Молодой мужчина не обратил на нее внимания, но старик посмотрел на нее с сочувствием.
– Мне жаль, – пробормотал он и поковылял прочь.
Ренн едва успела повесить лук на плечо, как ей связали руки и надели повязку на глаза.
Глава 24
После темноты в бобровой хатке дневной свет слепил глаза. Торак, отплевываясь озерной водой и моргая, схватился за ветку. Рука сразу стала черной от сажи. Над озером висел туман из едкого коричневого дыма.
Торак вскарабкался на хатку и огляделся. Почерневшие холмы на берегу были утыканы мертвыми обугленными деревьями. И ничего живого.
Он опустился на колени.
Ренн. Волк. Как они могли выжить?
Если бы в небе появилась хоть одна птица, он бы нарушил данное когда-то ветру обещание и вселился в эту птицу, чтобы найти их. Если бы на склонах холмов осталось хоть одно живое дерево…
За спиной Торака кто-то тихонько чихнул. Жеребенок лежал на хатке. Его тонкие ноги разъехались в стороны. Казалось, он больше Торака испугался собственного чиха.
Торак погладил жеребенка по гриве. Жеребенок заморгал и посмотрел на него из-под длинных ресниц. Это вселило в Торака надежду: если жеребенок выжил в огне, то и Волк с Ренн тоже могли выжить.
Разговаривая с жеребенком вполголоса, Торак развязал пояс и накинул его петлей малышу на шею. Жеребенок неуверенно встал на ноги и покачнулся, потом опустил голову и фыркнул.
После недолгой и неравной борьбы он спустился в воду, и они вместе поплыли к берегу.
Едва доплыв до мелководья, они услышали громкое пронзительное ржание. Жеребенок стал вырываться и заржал в ответ. Торак даже удивился, как громко это у него получилось. Он скинул петлю с шеи жеребенка, и тот, покачиваясь на подгибавшихся ногах, пошел к темному силуэту за деревьями на берегу озера. Кобыла и жеребенок потыкались друг в друга мордами, а потом жеребенок нырнул под брюхо матери и припал к соскам с молоком.
Торак видел – на берегу были еще и другие лошади. Предводительница посмотрела на него, и он понял, что надо делать.
Он дрожащими руками вытащил из своего мешочка с целебными травами оставшийся кусочек корня Саеунн и быстро его разжевал.
Если Волк и Ренн где-то рядом в этой разоренной земле, кто почует их лучше, чем дичь?
Другие лошади тоже почуяли, что он рядом, и начали переступать ногами и трясти головой. Но предводительница сохраняла спокойствие. Она пряла ушами и слушала, как он стонет, когда у него начинались судороги. Потом опустила голову и смотрела, как он хватается за живот и катается по земле в облаках пепла…
…и Торак ее глазами смотрел на то, как корчится тело человека и в уголках его рта закипает белая пена.
Впервые в жизни он испытывал непрестанную настороженность дичи. Одним ухом он слушал, как человек стучит ногами по золе, а другим улавливал, как лошадь подталкивает мордой своего жеребенка. Один глаз смотрел, не появились ли на берегу охотники, второй осматривал склон, а нос рассказывал о передвижении всех лошадей из его табуна.
Душа лошади оказалась удивительно сильной, но и очень пугливой. Торак хотел заставить ее подняться на холм, но она отказывалась. Она была мудрой лошадью и знала – надо избегать всего непонятного. А так как все было непонятно, она артачилась. Ее табун прошел через кошмар пожара, и теперь они оказались на этой черной земле, где не было травы, осталась только вода, которая пахла этим самым пожаром, и лошадь решила, что будет лучше держаться ближе к этой воде.
Но чужие души делали ее нутро норовистым. Она фыркала и вращала глазами. Ее беспокойство передалось всему табуну.
В схватке душ Торак одолел лошадь, стал ею. Он ударил передними ногами по земле и побежал галопом. Ноги легко отталкивались от земли. Такая сила, такая скорость! Он мчался вверх по склону холма. Его обуяла дикая радость, а за ним мчался его табун.
На вершине холма он остановился и зафыркал, восстанавливая дыхание. Насыщенный пеплом ветер играл его гривой и остужал разгоряченную шею. Он раздувал ноздри, чтобы почуять всевозможные запахи.
И почти сразу почуял запах Волка.
Лошадь задрожала, припомнив острые клыки, которые впивались в ее бока. Торак всеми силами удерживал ее на месте.
А потом он услышал долгий срывающийся вой:
«Я ищу тебя».
Это был не Волк.
Разочарование было настолько велико, что он потерял контроль над духом лошади, и она развернулась и поскакала вниз по склону холма. Проскакав сквозь сбитый с толку табун, лошадь вернулась к безопасному берегу озера и резко остановилась.
Пахло дыханием людей. Лошадь чуяла, что некоторые из них носили на себе шкуры летучих мышей, а некоторые – хвосты лошадей. Она вздрогнула, но не испугалась – из всех охотников Леса люди пугали ее меньше всех.
Испугался Торак. Он увидел свое тело на земле. И охотники тоже его увидели. Обугленная земля хрустела у них под ногами. Их лица были в татуировках. Они не знали жалости. Охотник из племени Лесной Лошади ткнул его древком копья. Другой пнул под ребра.
Потом они собрались вокруг его тела и начали бить его ногами. Торак усилием воли вернулся в свое тело и сразу почувствовал боль. Он застонал. Кто-то ударил его по голове.
В последний момент, перед тем как потерять сознание, он послал тихий вой Волку: «Прости, Брат. Прости, я не смог тебя найти». «Прости меня, Ренн».
Глава 25
Ренн пинали и тащили. Она потеряла счет времени. Иногда ее волокли на себе, бывало, закидывали в долбленку. Один раз покормили и дали попить.
Она почувствовала запах горелых трупов и поняла, что они вошли на выжженную землю. Казалось, это никогда не закончится, но потом они наконец оказались там, где ухают совы и шелестят листья.
Запястья Ренн вдруг оказались свободны, повязку с глаз сорвали. Она стояла и моргала от яркого света костра.
Была ночь. Горели воткнутые по кругу в землю факелы. Ренн почуяла запах сосен и услышала журчание реки. Зубры и Рыси встали стоянкой по одну сторону огненного круга. В центре горящих факелов росло красное дерево. Корни, ствол, ветки, листья… все было выкрашено охрой. Это дерево было жертвой, которую поднесли Великому Духу, чтобы он вернулся в Сердце Леса.
Ренн толкнули в спину, и она оказалась перед плюющимся искрами факелом. Это было очень странно, но в этом месте собрались не только Зубры и Рыси. По другую сторону кольца из горящих факелов Ренн увидела вторую стоянку – людей, отблески топоров и наконечников копий. Кто-то подошел ближе к огненному кольцу, и Ренн увидела, что борода и губы этого человека зеленые, а на лице вытатуированы листья, в длинные волосы вплетен хвощ, повязка коричневая. Племя Лесной Лошади разбило стоянку в полете стрелы от своих заклятых врагов.
Среди Лесных Лошадей бродили едва различимые в свете луны люди. Их накидки были цвета ночи, на лицах вытатуирована густая черная паутина, а на подбородках – угловатый рисунок. Племя Летучей Мыши.