— Нельзя! Ты кого искал?
— Никого. Я так…
— Как это так?
Мальчишка перестал отвечать. Он не хныкал, как бывает: «Отпустите меня, отпустите». Он шёл с Борисом Сергеевичем рядом, шёл спокойно.
— Кто у тебя в больнице?
— Я так, просто глядел.
Они были уже у ворот.
— Если так, то это тебе не цирк, — сказал Борис Сергеевич. — У нас — больница.
— Буян! — крикнул мальчишка, и лохматый псина выбежал на дорогу. Мальчишка остановился.
— Иди, иди, я тебя не задерживаю.
Борис Сергеевич дальше ворот не пошёл. И мальчишка не торопился. Он шёл вслед за Буяном.
Только когда они скрылись, Борис Сергеевич догадался: «Это Кижаев! Василий Кижаев!»
* * *
Кижаев пришёл в больницу сам. В больничном дворе он заглядывал в каждое окно. Видел койки. На койках люди — кто лежит, кто сидит. Видел одного мальчишку с завязанными ушами. Наверное, приехал издалека. Был он почему-то злой и погрозил Кижаеву кулаком.
Василий не думал о том, что он скажет Бодрову, когда его увидит. Он просто хотел его повидать, а повидать не пришлось. Обидно было. А длинный, в пальто, накинутом на плечи, сказал ему про цирк — наверное, подумал, что Василий просто-напросто дурачок какой-то.
Василий шёл по дороге не оглядываясь.
— Домой! — крикнул он Буяну.
Буян сначала радовался — домой идём! Даже прыгал. Но когда Василий свернул от моста на незнакомую дорогу, Буян заскулил, поджал хвост и нехотя поплёлся за хозяином.
Василий шёл, шёл, и вдруг прямо перед ним появился дед.
— Так… — сказал Василий Андреевич, оглядев внука. — Цел, невредим. Почему же ты, Сусанин, не в ту сторону пошёл?
Дед спрашивал строго. Василий молчал.
— Ну что ж, повернём к дому, — сказал дед. — Время позднее. Погода неподходящая.
Буян, как услыхал «к дому», поднял уши и побежал впереди.
Только когда поднялись на крыльцо, дед стал выговаривать:
— Темно, а я тебя с обеда ищу! О матери ты подумал? Она — «Васенька, Васенька», а ты?.. Я тебе ещё устрою разъяснение!..
Мать хлопнула форткой и отворила дверь.
— Пришли!.. А я обед грею, грею… Жду, жду… Озяб? — спросила она Василия.
— Ты бы меня пожалела, — сказал дед. — Чего ему, твоему Васеньке, сделается?
Мать засуетилась, захлопотала. Налила им горячих щей.
— Гляжу, понимаешь, — рассказывал дед за столом, — идёт, гуляет, без дружков, без товарищей…
— Я не гулял.
— Заплутал, значит?
— Не заплутал. Я один хотел идти, — сказал Василий.
Дед больше не расспрашивал.
Видно, была у внука причина. Потом сам скажет.
А за дверью скрёбся Буян.
— Не кормлена собака? — Дед поднялся из-за стола.
Но Василий его опередил. Он впустил Буяна в дом и выдвинул из-под лавки плошку.
НА ЛИСУ
После бурной, метельной ночи наступило тихое солнечное утро.
Василий, когда вышел на крыльцо, даже зажмурился от солнечного света.
Во дворе, у поленницы, дед колол дрова. Дрова были сухие, и полешки раскалывались звонко, сразу.
Бросив колун, дед присел на чурбан, вынул самодельный кисет и стал свёртывать цигарку.
— Как гуляем, отдыхаем, шалопайничаем?.. — сказал дед, увидев на крыльце внука.
— Каникулы небось, — сказал Василий.
— Ишь ты! Подсоби-ка мне, каникулы!..
Пока дед курил, Василий укладывал полешки.
— Ровней, ровней! — командовал дед. — А теперь распилим с тобой вот эту, корявую!..
На козлах лежала берёзовая слега.
Дед поплевал на руки и взял пилу.
— Берись! На себя тяни, а потом отпускай помаленьку…
Василий пилил не первый раз. Но слега была корявая, и пила шла неровно.
— Передохнём?
Василий потянул пилу на себя.
— Ну что же… — сказал дед.
И они распилили корявую без передышки.
* * *
— Ты, гвардеец, ложись нынче пораньше. Я тебя завтра возьму на лису… — сказал дед. — А может, у тебя культурное мероприятие?
— Какое мероприятие! — Василий не мог скрыть радости. — Я тебе сумку понесу, я котелок!..
— А как же? — сказал дед. — Если порожняком скакать, то зачем ты мне нужен?
* * *
На лису пошли втроём: дед, Василий и Буян.
— С полем, Андреич, будем ждать, — сказал сосед, который тоже спозаранку шёл к лесу.
Сосед их обогнал. Они шли не торопясь.
— В лес надо входить степенно, — говорил дед. — Надобно ему поклониться. Он нас, как родных, встречает, а потому ему от нас уважение.
В лесу на ветвях лежал снег. Заденешь ветку — осыплет снегом, и по макушке хлопнет, и за шиворот угодит.
— Ты аккуратно шагай, чтобы тебя не видать, не слыхать, а то не только лису, ежа разбудишь, — ворчал дед.
И Василий старался идти по дедовым следам. Дед — шаг, Василий — два. Тропинок под снегом не видать. Как их дед угадывал? Чуть в сторону — и в сугроб угодишь!
— Где идём? — спросил дед.
— Где?.. В лесу.
— Где именно?
Василий молчал.
— Память короткая! Где мы с тобой осенью клюкву брали?
Разве узнаешь под снегом болото, где они бродили осенью с лукошками?
— Здесь, — сказал дед и поворошил снег палкой. — В лесу всё примечай: где ты прошёл, где зверь, а где какой-нибудь неизвестный. Как в разведке… Понял?
Василий стал глядеть по сторонам.
— Чего головой вертишь? Ты под ноги гляди, а когда требуется — оглянись, сообрази… Собака-то твоя где?
За сугробами послышался пискливый лай.
— Буян! Буян! — закричал Василий.
Дед на него цыкнул:
— Нешто в лесу кричат? Нешто это положено? Если твой Буян стоящий, он тебя по нюху обязан обнаружить. Ты для него на всей земле — единственный. Какой же он умный, если потеряет хозяина?.. Буян ластился, вертел хвостом. И Василий зашептал:
— К ноге, к ноге…
Буян, наверное, натерпелся страху и дальше уже не отставал, хотя приходилось нырять в сугробы по уши.
* * *
По невидимой тропе они вышли на поляну.
— Привал, — сказал дед.
Он вытащил из сугроба прошлогодний лапник, смёл снег с поваленного дерева.
Василий смотрел, как дед скручивает цигарку, как поглядывает на еловые маковки. Когда же он начнёт охотиться на лису?
— Шишек нынешний год мало. Белка ушла. Белка, она корм должна иметь. Корма нет, не проживёшь.
Что белки ушли, про это и Василий знал — им в школе рассказывал Иван Мелентьевич.
— Ты вот что, — сказал дед, — ты с собакой оставайся здесь, а я пошукаю, сделаю круг, разведаю… Рыжая, она с норовом.
Дед не спросил: «Может, боязно оставаться?» Взял свою палку и пошёл.
«Далеко от дома зашли», — подумал Василий. И ему стало жутковато. Выйдет на поляну волк — что делать?
Но вокруг было тихо. Буян, пригревшись, спал у него на коленях и во сне повизгивал.
Время шло. Дед не возвращался. Василий уже поглядывал на мешок, в который мать положила им сало и пироги. Дед скрылся, будто его не было. Куда пропал?
Треснула ветка, заворочался Буян. «Затаись!» — Василий варежкой зажал собачью пасть.
По снегу шла большая птица в лохматых штанах. Раскинув крылья, она вытянула шею, прислушалась. Мешок с пирогами сполз с бревна. Птица тяжело поднялась и зашумела в колючих ветвях.
Василий перевёл дыхание. Глухарь — не волк! Ну как за птицей выйдет на поляну зверь?
Снег на поляне стал голубеть. Пальцы на ногах застыли. Василий с Буяном сидели в обнимку.
* * *
Дед воротился неслышно, так же, как ушёл. И сразу забранился:
— Кто же спит на холоду? Развязывай паёк!
— А лиса?
— Ушла, чтоб её!.. В норе нет, вокруг нет… Спугнул кто-нибудь. Теперь до ночи её не жди.
Дед достал пироги. Они были ещё тёплые. Мать их закутала в старый полушалок.
— Молодец, гвардеец, не аукался, — похвалил дед внука.
— А чего? — сказал Василий. — Я бы дотемна ждал.
— А в темь?
— Сигнал бы подал. Может, ты заблудился?
— Всё правильно. Выручай деда.
Обратно из леса шли уже знакомым путём, и Буян бежал впереди хозяев.
* * *
Мать их ждала. Она прибралась, вымыла полы и поставила самовар.
— Скоро ночь на дворе, а вас всё нет.
— Была бы лиса на месте, мы, может, под утро воротились. А так я только даром ногу натрудил, — пожаловался дед.
Он обтёр ружьё — чистить его не надо, он из него не стрелял, — обтёр и унёс в свою светёлку.
— Как там, в лесу? — спросила мать. — Хорошо?
Василий хотел ей рассказать, как они с Буяном ждали деда, как видели глухаря. Но он разомлел от горячего чая и, уронив голову на стол, заснул.
В ШКОЛЕ ЕЛКА
На ледяной горе с утра гомон.
— Где пропадаешь? — спросила Наталья Василия. И покатила мимо него на своих лёгких саночках.
Василий не ответил — будто она не его спрашивала. Они встретились на горе, и им обоим вспомнилось одно. Наталья даже хотела похвалиться Кижаеву, что Иван Мелентьевич обещал взять её в больницу в следующий раз. Но смолчала. А Василий поглядел вниз, скатился с горы без «гику-шику»: «Сторонись! Задавлю!» — и поехал на речку. Там ребята гоняли шайбу, и он встал вратарём.
Игра была в самом разгаре, когда на мосту показался грузовик.
— Ура! Елку везут!! — закричали ребята и полезли на берег.
С клюшками на плече они бежали за ёлкой. А ёлка, свесив маковку через открытый борт грузовика, мела перед ними снег.
* * *
Стоп! У школы ёлку встретил Иван Мелентьевич.
Он вместе с водителем грузовика взял ёлку за комель.
Ребята ухватились за вершинку, и, шурша замёрзшими лапами, ёлка вплыла в школьный зал.
Прежде чем она поднялась на крепкой крестовине во весь рост, Иван Мелентьевич прикрепил на её маковку лучезарную звезду.
В тепле на еловых ветвях стали таять льдинки, и по всей школе разлилось праздничное смолистое дыхание.
* * *
На другой день у ёлки был концерт. Даже Кижаев принимал в нём участие. Он пел в хоре.