Приподнявшись на колени, я подалась ближе и, мягко обхватив руками лицо парня, поцеловала его и прислонилась лбом к его лбу. Его теплое дыхание, судорожно срывающееся с губ, обожгло кожу.
— Я не знаю, как смогу отплатить тебе, — едва сдерживая подступающие слезы, прошептала я. — Прости за то, что другого выбора нет.
— Нам его просто не оставили. Я все сделаю, обещаю… и буду с тобой, пока ты не очнешься.
— Нет, лучше не надо.
Чуть отстранившись, парень одарил меня недоумевающим взглядом и хотел было запротестовать, но я перебила его:
— Послушай. Как я поняла, первое время после трансформации мне может снести голову, я буду действовать чисто на инстинктах. И тебе лучше найти своих друзей, помочь остальным. Со мной все будет нормально, и лучше тебе не видеть того… как будет происходит трансформация.
— Но…
— Никаких «но», Шото. Не бойся, со мной все будет хорошо, — сморгнув слезы, я выдавила из себя улыбку и добавила: — Как бы все ни прошло, не вздумай винить себя. Ты лучшее, что со мной случалось в этой жизни. Поэтому свою жизнь я могу доверить только тебе.
Глава 19: Дьявольский страж
Не оборачиваться. Бежать прочь, как можно дальше. Он думал, что сможет выдержать, останется с ней до конца, но от осознания того, что он сделал, во что превратил девушку, которая была ему дорога, у Шото чуть сердце не остановилось.
Обгоревшая дочерна кожа, запах паленой плоти — он все это чувствовала и продолжал видеть, а истошный женский крик все еще стоял у него в ушах. После той встречи с Наги, когда Нацуо похитили, Шото день и ночь думал, как ей помочь, и каждый раз приходил к выводу, что другого выхода, кроме огненной пытки, нет. Очищение огнем. Он не мог просить о подобном отца. У самого голова шла кругом при одной мысли собственноручно сжечь Наги.
Но он это сделал. Готовился морально, однако… Однако это ни разу не могло сравниться с ужасом увиденного. Тело, которое лежало на асфальте в россыпи пепла, ничем не напоминало Наги. О том, что парень не убил ее, он понял по едва уловимому движению пальцев девушки. Она даже не могла издать ни звука… Шото понимал, что должен был проверить, действительно ли ее сердце бьется, но поверженный в ужас разум приказал ему бежать прочь.
Прочь от содеянного. Какой же он идиот! Что он наделал?! Он ее убил… убил сам! Вот этими руками!
Только крик ужаса застрял глубоко в горле. Обескураженный произошедшим, Шото и сам толком не понял, как его только ноги донесли до поля битвы с Шигараки. Он ощущал, как в груди нарастает давление, его охватывало непонятное чувство, словно вокруг плясали черти. Странная вязкая аура цеплялась за руки, липла к голове. Парень мог оправдать это лишь помутнением рассудка.
Что сделано, то сделано. Он отчаянно цеплялся за обещание Наги, что все будет в порядке. Несмотря на ужас, который предстанет перед его взором. Но…
Но когда Шото думал, что сумел взять себя в руки и задушить вопящую панику… на сцену явилась проблема, которую он вообще не ожидал встретить.
— Что такое? Вы потеряли дар речи? Правда?.. — смотря с откровенным пренебрежением на своих родственников, Тоя не постеснялся приправить слова сарказмом. — Я знаю, что личико мое сейчас не такое, как было раньше… Но я был уверен, что моя семья сумела бы догадаться.
Шото плохо помнил Тою, но все же помнил, и человек, представший перед ними, ничуть не напоминал его брата. С каждым новым словом он заливался безумным смехом, наслаждался опустошающим ужасом, который испытывал их отец. Ненависть, которую он чувствовал к Старателю, копилась все эти годы, отравляла его, погружая во тьму. Шото пугала не столько мысль, что его старший брат оказался жив. Он в ужасе касался мысли, что им оказался тот самый Даби из Лиги злодеев.
— Когда ты взглянул своим ребятишкам в глаза, ты, наконец-таки, стал чувствовать теплые и пушистые семейные узы?! Ты наверняка думал «пока я продолжаю стоять лицом к будущему, я могу быть лучше»! Я знаю, что ты сейчас дар речи потерял, поэтому вот тебе ответ! Прошлое никогда не умрет! — сорвался на крик Тоя. — Что посеешь, то и пожнешь! Так что, давай спляшем, ты и я, Тодороки Энджи! Танец со своим сыном, здесь, в аду!
Окутав себя голубым пламенем, парень шагнул навстречу и коварно улыбнулся, добавив:
— Даже интересно, сможешь ты по мне ударить или нет? Даже если попытаешься, вряд ли тебе позволят!
Не сразу Шото сообразил, к чему была эта фраза. Если Тоя имел в виду Наги, то он не почувствовал, как их связь исчезла? Или же…
От мысли, что ему не удалось избавить девушку от мучительных уз, Шото едва не потерял равновесие. Нет, нельзя о таком думать, вообще нельзя ни о чем думать, кроме противника! Сейчас это не его брат, это злодей из Лиги, поэтому, как бы страшно ни было, он должен бороться. Несмотря на ужас, несмотря на слезы, стоящие в глазах.
— Отец, он приближается! Защити Мидорию и остальных, мы с Хадо будем сражаться! Обо всем остальном будешь переживать потом! Двигайся! Ты должен защитить их!
Даби приближался, но его атаку предотвратил Бест Джинс. Прочные волокна оплели противника, а также гигантского монстра, но против огня они оказались бессильны. Голубое зарево сжигало все на своем пути, хлестало так, что сметало прочь любого, кто осмеливался подойти ближе. Хадо исчезла в необузданном вихре под раскатистый смех Тои.
— Ты только глянь, Старатель! Еще один ребенок со светлым будущем сгорел!
Оглядевшись, Шото понял, что от отца не придется ожидать поддержки, его выбил из колеи один лишь факт, что Тоя жив и пришел по его душу. Поэтому, собравшись с духом, он бросился вперед. Пусть его старший брат обратился настоящим демоном, он сможет выстоять против жара его пламени, он обязан! Но это не простой огонь, такое чувство, что от Тои исходило безумие в ярких лучах, и противостоять ему было невозможно.
Кожу жгло от пламени, а душу — от слов брата. Его только радовала возможность задеть за живое Старателя, и если тому цена окажется жизнь Нацуо или Фуюми — ему будет все равно. Но первый удар Тоя нанес по Наги. Отобрал ее, словно вещь, заставил страдать, подавил волю и наверняка искренне радовался. За такое… за то, что Тоя хотел убить Нацуо и морально уничтожал Наги… он его никогда не простит!
Только рыжее пламя уступало по силе голубому, Тоя, не раздумывая, притянул Шото к себе и обнял, заключив в огненный капкан. Сказать, что было жарко, ничего не сказать — пламя противника лизало кожу, оставляя красные отметины, и как бы парень ни пытался сопротивляться или высвободиться, усилив причуду, ничего не выходило.
— Бедный Шото… Никакого веселья тебе, — прошептал ему на ухо Тоя, — только боль.
— Но… ты же… тоже горишь!
— Серьезно, это просто великолепно, что ты вырос таким добрым человеком. Вообще удивительно, как рядом с таким монстром, как наш отец, вообще могли вырасти добрые люди? Даже Наги, которая изначально его ненавидела, смогла стать доброй… Это, конечно, сыграло с ней злую шутку. Доброта ее и погубила. Если бы она с самого начала присоединилась бы к сестре, то смогла бы помочь убить Старателя. Может, это и к лучшему? Ты только посмотри на это лицо… — обернувшись к Энджи Тодороки, зашипел Тоя. — Он сейчас вот-вот увидит, как его шедевральная марионеточка сгорит и умрет в пламени…
Боль брала верх, тело уже горело не просто в образной метаморфозе. Но что-то не давало Шото покоя. Он уже не слушал бредни Тои, в груди разрасталось теплое чувство, которое и пьянило, и настораживало. Мрачная дымка, которая не видна глазом, но ощущалась сердцем. Ему срочно нужно уйти, срочно уйти прочь!
— Шото, после того как ты сгоришь!..
Выслушивать его крики Шото не стал. На него накатил столь внезапный страх, что он вложил максимум сил, вырвавшись из смертельных объятий брата. Оттолкнулся буквально на расстояние вытянутой руки. Но этого хватило, чтобы избежать куда более серьезных увечий, иначе бы под мощью удара он отлетел бы прочь вместе с противником.
Она двигалась с такой скоростью, что ее появление Шото заметил в последний миг перед нападением. Он не столько увидел, что это Наги, сколько почувствовал, поскольку ее внешний вид пугал с непривычки. Монстр, которым она когда-то обратилась ЮЭЙ, по слова Старателя также напал и на них с Ястребом, когда Даби сжег девушку и перенял себе связь. Но сейчас Наги изменилась неполностью. Ее кожа покрылась черным покровом, сквозь который проглядывали пульсирующие рыжим пламенем трещины, на пальцах блестели длинные когти, конечности удлинились. А взгляд…
— Наги…
Звук собственного имени словно хлыст, ударивший по бедру, спровоцировал ее сорваться с места и стрелой полететь на противника. Оправившись от атаки, Тоя едва успел закрыться руками и пламенем, однако Наги применяла физическую силу, вновь повалив противника.
— Какого хера ты творишь?!
Сплюнув кровь, Тоя в ярости выбросил перед собой руки, накрыв Наги волной пламени, жар которого Шото чувствовал даже со своего места. Голубизна слепила, он практически не видел девушку, что заставило его испугаться и броситься вперед на помощь. Эмоции ослепили его не хуже пламени противника, поэтому, заметив стремительное движение с его стороны, Тоя сменил направление атаки и обрушил огонь на брата.
Пусть и запоздало, но Шото готовился принять удар, а также боль от соприкосновения с пламенем. Но тень, выпрыгнувшая из ослепительного зарева, оттолкнула его прочь и повалила на землю, прикрывая собой. Он ничего не смог поделать, воздух раскалился настолько, что пришлось зажмуриться и перестать дышать. Единственное, что парню удалось сделать, это закрыть их с Наги тонким щитом изо льда.
Все же, она жива, она действительно жива… Боже, он не убил ее. Не убил…
Когда Тоя убрал пламя, Наги практически в тот же миг выпрямилась, но покачнулась и припала на колено. Невооруженным взглядом было понятно, что сил у нее практически не осталось, она словно ничего не видела перед собой, ориентировалась на слух и осязание. Дым поднимался с ее кожи серыми облачками, а из груди вырывалось тяжелое и медленное дыхание, напоминающее рычание. Неспешно обернувшись к противнику, Наги сощурила налитые кровью глаза и оскалилась.