Встречу, которая должна расставить все точки над «и».
С высоты многоэтажного здания в бизнес-районе Токио напоминал город из комиксов, погруженный во мрак и бесчинства. Пасмурная погода под вечер только усиливала эффект. Никого на улицах, встречались редкие прохожие, которые едва ли не бежали домой, чтобы избежать встречи с хулиганами или куда более опасными личностями.
Очень надеюсь, что все не выйдет из-под контроля. Хотя, что называется, кого я обманываю?
Деревья в парке пугающе шелестели листвой, полумрак от тяжелых туч грозился обрушиться на крышу одинокого храма, однако дождь так и не начинался. К лучшему или нет — тоже сложно судить. Небольшой парк, зажатый между высотками, как нельзя кстати подходил для места встречи, и меня крайне настораживало, что по пути к обители духов я не встретила ни души. Только в конце, у входа под резными воротами, на коленях сидела девушка, сложив руки в молитвенном жесте. Даже если бы она не носила белый костюм, я бы узнала Аямэ.
Оглянувшись и убедившись, что никого нет поблизости — или этот «кто-то» невероятно хорош в маскировке, — я поравнялась с сестрой и опустилась на колени слева от нее. Напряженную тишину разбивал шепот ветра, от которого еще и мурашки бегали по коже.
— Последний раз мы собирались здесь одиннадцать лет назад на новый год, — оборвала молчание Аямэ, опустив руки на колени. — Редкий случай, когда вся семья была в сборе. Наверное, действительно последний раз, когда мы вот так проводили время вместе и радовались.
— Для меня поход в храм всегда был пыткой. Тем более так далеко от дома.
— Ты шла только потому, что мама обещала купить тебе сладость. Ей приходилось покупать сладость и для Якуши, чтобы он не разревелся. Отец этого не одобрял. А я была слишком взрослой, чтобы и меня баловали.
— Ты жила в другом мире с самого детства. Теперь я это понимаю.
Аямэ не сразу удостоила меня ответа.
— Вероятно, ненавидишь меня за то, что я сделала с тобой.
— Нет… как ни странно, — честно призналась я, не ощущая ни единой нотки злости в своем сердце. — Хотя должна. Может, это связано с тем, что я отпустила ненависть к Старателю, может, потому что за последний месяц в моей жизни и так было достаточно боли.
— А вот я не могу тебя не ненавидеть. — Аямэ произнесла это без единого намека на злость, она смотрела перед собой пустым взглядом и никак не отреагировала на меня. — Как бы ни пыталась любить, убедить себя, что ты всего лишь запутавшаяся младшая сестра, не могу побороть мысль, что ты предала нашу семью. Предпочла убийцу наших родителей и брата мне.
— Я предпочла не Старателя тебе, Аямэ. Если думаешь, что я простила его, нет, я никогда его не прощу. Однако я хочу стать героем, эта мечта помогала мне не утонуть в ненависти. Честно говоря, я поняла это относительно недавно, как раз когда мы с тобой впервые встретились. Тогда, в лагере. Вместо того, чтобы сидеть и плакать, жаловаться на жизнь, я решила действовать.
Шумно выдохнув, девушка обратила ко мне уставший взгляд и долгое мгновение молчала, словно не знала, что сказать. Я не видела ни грусти, ни раздражения в выражении ее лица, только холодную уверенность.
— Мама тебя избаловала.
— Она просто хотела, чтобы я могла выбирать, Аямэ.
— А кто-нибудь хотел, чтобы выбирала я?
Верно. С рождения у Аямэ просто не было выбора. Или же лучше сказать, что, не возлагая на нее большие надежды, ей никто не сказал, что она способна действовать на свое усмотрение? Стремясь угодить отцу, она добровольно отдала себя семье, лишь бы ее признали, гордились ею.
Это грустно.
— Значит, твое решение окончательно? — спросила девушка. — Ты выбираешь Тодороки?
— Нет, Аямэ, я не выбираю Тодороки, но и Юмемия тоже, — уверенно констатировала я, — я выбираю быть героем. А с тобой меня ждет только путь злодея.
От пронзительного взгляда сестры мне стало не по себе, казалось, она могла воспламенить меня лишь по желанию. Отвернувшись, девушка выждала несколько долгих секунд, молчала в томительном напряжении.
— Ты ведь понимаешь, что герою лишь остается сражаться со злодеем?
— Есть и другие пути. Но в нашем случае да, понимаю.
Аямэ неопределенно качнула головой.
— Ясно.
Быстрое разворот, и из рукава девушки вылетела телескопическая палка, при ударе о землю которой в мою сторону хлынуло пламя. Избежать прямого попадания не удалось, даже несмотря на защитный покров, жар зацепил меня и оглушил. Отпрыгнув назад, я действовала вслепую, лишь бы избежать большого урона. Удивительно оказалось и то, с какой скоростью двигалась Аямэ: только упав на землю и открыв глаза, увидела, как она уже замахивается надо мной палкой.
Намеренно приняв удар на ступню и оттолкнув от себя орудие, попыталась лишить сестру опоры, атаковав по ногам. Она отступила, чем я воспользовалась, чтобы подняться с земли и наброситься. Но девушка не подпускала меня к себе, размахивая оружием. Чем больше я наблюдала за ее движениями и техникой, тем быстрее приходила к выводу, что воспламенение словом работало при соприкосновении телескопической палки с окружением.
За минувшие месяцы, кроме моей неудачной попытки побега, я ни разу не видела, как сестра использовала унаследованную причуду. Но в отличие от меня, ее тело не устойчиво к огню, как минимум не к собственному, поэтому, сосредоточив силу в левой руке, ударила по Аямэ пламенем. Если не нанесет урон, то как минимум заставит уклониться. Оружием она не отобьет пламя.
Уверовав в действенность атаки, бросилась за пламенем следом, однако Аямэ, выставив перед собой правую руку, защитилась от огня. Он разбился о ее ладонь, словно о щит, заставив меня замешкаться и запоздать с уклонением от атаки. Кончик телескопической палки ударил по ладони, которой я в последний миг успела защитить висок.
Удар оказался болезненный, но отбросило меня взрывной волной. Концентрация силы пришлась на тыльную сторону кисти, острая боль сковала левую руку, заставив зашипеть сквозь сжатые челюсти. Она сломала мне пястные кости? Попытка пошевелить средним и безымянным пальцем вызывала острую боль в кисти. Черт возьми!
Оставшись на четвереньках, словно кошка, вставшая на дыбы, я прижала к груди раненную руку и прищурилась. Аямэ, отмахнувшись палкой, словно стряхивая с нее грязь, смотрела на меня без сожаления и даже злости, лицо ее ничего не выражало.
— Не думай, что я тебя пожалею.
И не думала. Пусть рассуждает, что я удивлена, мне этих ценных секунд как раз хватило, чтобы присмотреться к ее рукам, скрывающимся под перчатками с вышитыми иероглифами. Вот как ты остановила пламя. На правой руке — погашение, на левой — воспламенение. Значит, даже если выбью из рук палку, ты сможешь атаковать.
Вновь бросилась в бой, но в этот раз, подойдя максимально близко, упала на бок и, проехав на ногах, ударила из-под низа огнем в противницу. Она успела избежать критический урон, отступив, однако пламя моментально охватило ее одежду и волосы. Сорвав с себя пиджак и стянув волосы в хвост, Аямэ поспешно избавилась от огня, однако ее мрачный взгляд подчеркивал злость. Как и горький запах палева.
Давать передышку ей я также посчитала излишним и принялась атаковать на ближней дистанции. Она неплохо уклонялась, однако чем дольше затягивалась схватка, тем быстрее Аямэ теряла концентрацию. Она никогда не ставила перед собой цель максимально закалиться физически, поэтому не поспевала за скоростью моих атак, и в какой-то момент я начала замечать за ней панику. Поэтому, нырнув под удар, успешно схватила за руку.
— Отпусти!
По голове будто молния ударила, пальцы разжались, и на несколько секунд я выпала из реальности, впоследствии получив телескопической палкой по макушке. Упав на колени со звенящей от боли головой, почувствовала тупую боль в животе от удара ногой и перевернулась на спину. Перехватив шест удобнее, Аямэ замахнулась и с такой силой ударила им по земле перед моим носом, что мне показалось, взрывная волна отобьет мне половину лица.
Прикрывшись в последний миг ладонями и полностью покрыв себя защитным покровом, не избежала увечий. Осколки костей в левой руке разодрали плоть, я закричала, даже не почувствовав в должной мере жар огня.
Тело трещало по швам. Часто дыша, я разлепила глаза и попыталась как можно скорее приподняться хотя бы на колени, но от боли движения были нелепыми и медленными. Сражайся я против настоящего злодея, это стоило бы мне если не жизни, то здоровья. С Аямэ было иначе. Она привыкла бороться иным образом, поэтому уже тяжело дышала и потеряла координацию. А, значит, стала опаснее.
От наших атак огонь перебросился на храм, мелкий кустарник и траву, разгораясь все сильнее. Такие вспышки наверняка привлекли уже внимание.
— Я позволю тебе подумать еще раз. Сдавайся, прими свою семью, Наги. Не заставляй меня убивать тебя.
Внезапный поворот, с чего бы вдруг ты решила вернуться к уговорам? Боишься, что не одолеешь меня?
— Отказываюсь, — сглотнув горькую слюну, я поднялась на ноги. — И с чего ты вдруг начала спрашивать? Боишься проиграть мне?
— Ты умрешь, если я атакую всерьез, Наги. Следующая атака будет для тебя последней. Поэтому предупреждаю.
— Забавно. С чего такая уверенность, а?
— Когда ты была цербером Старателя, у тебя был бы шанс меня одолеть. Даже когда тебя подчинил Даби. Но не сейчас. Сила цербера напрямую зависит от способностей хозяина, но это не значит, что она равна его способностям. Мальчишка самый слабый из всех твоих хозяев, тебе просто не выстоять против меня с таким пламенем. К тому же ты только недавно установила связь. Ты слаба, Наги.
Я лишь нахмурилась, прежде чем ответить:
— Ну так атакуй, если я слаба. Вперед, Аямэ.
— Тц. Глупый неблагодарный ребенок.
В ее словах не было ярости, скорее, холодное раздражение, которое она поспешила вложить в атаку. Раскрутив палку, девушка заставила огонь плясать на ее концах, и я ощущала, как с каждым оборотом нагревается воздух. Выходит, она действительно настроена серьезно.