— Что вы конкретно можете предложить? И какой процент собираетесь просить за услугу?
— Никакого процента. Вернее, процент будет назван, но лишь для наглядности. Что-то около двух процентов от той суммы, которую вы предположительно сможете получить с помощью моей информации.
— Предположительно? — поднял брови Варяг. — В каком это смысле?
— Предположительно — в том смысле, что сумма может оказаться много больше, чем та, от которой я считаю свои два процентика. Я беру по минимуму. Но мне нужна единовременная выплата. Сразу все. Ровно восемь миллионов долларов, как раз столько, чтобы мне скромно прожить оставшиеся годы. И еще помочь своим детям. И разумеется, гарантии безопасности.
— Это крупная сумма! — заметил Владислав. — Если наши два процента составляют восемь миллионов, значит, речь идет о четырехстах миллионах долларов?
— Или больше! — ввернул Парфенов.
— Ну, допустим, меня ваша информация заинтересует… с точки зрения интересов государства. И я захочу посодействовать возвращению этих фактически похищенных средств обратно в Россию. Но мне нужны подробности, детали. А вы все ходите вокруг да около.
— В общем-то, вы все и так знаете. Кроме деталей, конечно. Сейчас на наших глазах происходит окончательное крушение советской империи. Власть переходит от одних к другим. Первые переводят средства за границу всеми возможными каналами. Включая и дипломатические, которые никто не имеет права проверить на границе. В основном, наличность и ценности в виде валюты перевозятся дипкурьерами, которые и сами часто не знают, какой груз сопровождают. Курируют этот процесс отдельные доверенные лица, к которым относится и ваш покорный слуга. После благополучного завершения каждой отдельной операции доверенных лиц убирают, как я вовремя выяснил — и как вам уже сообщил. Люди выпадают из окон многоэтажек, стреляют себе в висок, вешаются на бельевых веревках дома на кухне… Вот я и хочу, хотя бы в своем случае, изменить привычный ход процесса. Я назову вам имена людей, через которых идет валюта, десятки, а то и сотни миллионов долларов. Ваше дело — изъять эти деньги. А мне вы выплачиваете четыре миллиона долларов. Разумеется, не в руки. Вы переведете их на счет в один из банков Европы. Затем я называю вам остальные адреса, получаю вторую половину своего гонорара, а вы в итоге полмиллиарда долларов или что-то около того. Я думаю, сделка для вас более чем выгодна.
— Вы, я вижу, все продумали, — заметил Варяг.
Парфенов ухмыльнулся.
— Время у меня было, чтобы все продумать. Кто не продумал, тот спит где-то вечным сном. Или будет спать, — уже без улыбки добавил он.
— Сейчас можете назвать имена?
— Два. Они курируют всю операцию. Это Гаврилов Юрий Петрович. У нас работал — бывший замзав особого отдела. Второй — Захаров Гавриил Львович. Он директор небольшого коммерческого банка, но тоже из бывших наших. И банк его создан на средства партии. Этот банк — своего рода перевалочный пункт, через который часть денег уходит за границу. Советую вам поторопиться. На все про все остается не более двух недель, как я уже говорил…
Тут Парфенов воровато оглянулся, раскрыл свой портфель, выудил из него красную папку на белых шнурках и передал Владиславу.
— Здесь — все!
— Хорошо. — Варяг не стал развязывать шнурки. — Если все пойдет как надо, то через неделю, максимум через десять дней вы получите свои восемь миллионов.
Они пожали друг другу руки, и Парфенов ушел, то и дело оглядываясь. Со скамейки неторопливо поднялся Ангел, свернул «Огонек», сунул его в урну и отправился вслед за Виктором Викторовичем.
Некоторое время Владислав еще смотрел на птичью суету вокруг и обдумывал только что состоявшийся разговор. Странно все это. Но рискнуть стоит. В конце концов он ничем не рискует. Директор академического института, специалист по международной экономике заинтересовался проблемой незаконного вывода из страны активов… Что ж тут криминального?
Невидимая сетка дождя, кажется, окончательно растворилась в воздухе, немного посветлело, может быть, где-то собиралось выглянуть солнце. Варяг вернулся к своей машине и приказал шоферу ехать в институт. По дороге он внимательно изучал содержимое красной папки с белыми шнурками.
Едва он вошел в свой кабинет, как на столе зазвонил прямой телефон. Варяг поднял трубку:
— Щербатов.
— Это я, Варяг!
Он узнал голос Ангела.
— Ну что?
— Он домой поехал. На Щелковскую. Возле его дома кто-то крутится, это точно. Но я звякнул своему человечку в комитет, тот вошел в какую-то там базу данных и выяснил, что Парфенов нигде не значится. Не подставной. Думаю, можно с ним попробовать посотрудничать.
— Посотрудничать? В чем? — насторожился Варяг. Он отлично помнил, что никаких подробностей Ангелу не сообщал.
— А мне откуда знать? — раздался в трубке веселый голос Ангела. — А если без шуток, то человечек комитетский подсказал мне, где этот Виктор Викторович работал последние три года. Особый сектор международного отдела ЦК КПCC. Знаешь, чем они там занимались? Партийную кассу выволакивали на Запад! Я вижу, выходим на крупную рыбу?
— Выходим… Ты где сейчас? На Таганке… Вот что, давай ноги в руки и дуй ко мне. Дело есть, а времени нет.
Ангел был уже через полчаса. К Варягу в институт раньше он не заходил, это было его первое посещение. Усевшись в мягкое кресло, он одобрительным взглядом обвел роскошный кабинет, уставился на Варяга в директорском кресле и насмешливо хмыкнул:
— А ты ничего смотришься. Антураж что надо.
И сразу перешел к делу.
— Так зачем звал?
— Ты прав, Ангел. Мужик, которого мы сейчас начинаем пасти, завязан с вывозом активов коммунистической партии. Помнишь, мы пытались как-то это дело копать, да все лопнуло?
— Как же, как же. Дипкурьеры с чемоданчиками в «Шереметьево». Как не помнить! Так этот из той же шоблы? Знаешь, не верю я в это дело…
— А я, Ангел, и не прошу верить. Мне надо, чтобы с нашего подопечного глаз не спускали. Чтобы твои люди охраняли его двадцать четыре часа в сутки, не хуже, чем Медведя. А тех, что крутится возле его дома, вычисли. Выясни, кто такие, и пока не трогай. И самое главное. — Владислав вытащил из красной папки, переданной ему Парфеновым, листок бумаги и передал его Ангелу. — Нужна подробная информация вот об этих двоих. Гаврилов и Захаров. На возьми, тут их адреса, телефоны… Пригодится.
Ангел не стал задерживаться и сразу ушел.
Варяг остался один. Вновь на душе стало муторно. Непонятно, почему весь день мучают какие-то странные подозрения. Он решительно снял трубку и позвонил Светлане домой. Но никто не поднял трубку. Его это уже начинало всерьез тревожить. Может быть, все как раз от этого? Он звонил ей еще перед похоронами. И тоже слушал длинные гудки.
Нет, надо проверить, что там. Вышел из кабинета, сел в «Волгу» и попросил шофера поехать по известному адресу. Когда подъезжали к дому, Варяг определенно почуял неладное. Что-то тут было не так, да и света не было в ее окнах.
Открыла дверь домработница Валя. Удивилась.
— А Светочка с Олежиком где? С утра как уехали, так и ни слуху ни духу. Она разве не с вами поехала?
— Что случилось? — спросил он, хотя уже знал: беда.
— Вы же машину с утра за ними выслали. Мужчина такой приветливый, красивый даже, сказал, что вы срочно хотите видеть Свету и Олежика.
— Разве я посылал за ней машину? — резко спросил он и сам себя оборвал.
Не посылал, так мог послать.
— Очень вежливый мужчина, сказал, что вы сегодня на похоронах с утра и не успели позвонить. Что по важному делу хотите срочно видеть Светочку и Олежика. А что случилось? Разве что-то случилось?
Не отвечая, он обвел глазами комнату. Разбросанные второпях вещи, игрушки сына… платье на стуле. Предчувствие беды кольнуло сердце.
Он вышел на балкон.
Ветер катил по улице мусор звуков. От вида игрушек в комнате и неумолкающего бормотания встревоженной домработницы Вали за спиной вспомнился почему-то детский сад в Казани, крик бабки-воспитательницы из-за разбросанных по полу игрушек и его собственные слезы, градом катящиеся по щекам… Потом прыжок через годы — и вот он лежит на операционном столе с распоротым брюхом, сейчас ему лицо накроют маской, подадут веселящий газ, он заснет, но пока, сквозь стиснутые зубы и собственный кураж, весело треплется с заводной медсестрой, которая потом — еще один прыжок сквозь годы — поедет с ним в круиз по Средиземному морю… Сверкающая гладь изумрудной воды упруго поддерживает их тела… но воспоминания отскочили куда-то в сторону, водопадом ворвались в сознание громкие трели телефона…
— Алло! — трубку взяла Валя. — Что?.. Кого?.. Владик! Это вас!
Он взял трубку, примерно зная, что услышит. Голос был незнакомый. Твердый, решительный басок.
— Щербатов! Не делайте глупостей. Вас выбрали смотрящим, а вы делайте выводы. Женщина, а тем более с ребенком вам сейчас только мешать будет.
— Да ты знаешь, с кем говоришь, сволочь! — заорал Варяг. — Кто ты такой? Все равно ведь найду и…
— Слушайте внимательно, Щербатов! Не гоните волну. Светлану и сына надо поберечь — ради вашего же блага. Сейчас трудно сказать, как все повернется. Они вам сейчас только мешать будут. Ее увезли те, кому не положено знать ни о ней, ни о вас. О них не тревожьтесь. Некоторое время она поживет в укромном месте.
— Да кто это решил? Кто может решать такие дела за спиной смотрящего?! Да я тебя все равно найду, гнида! Я тебя в асфальт живьем закатаю!
— Не гоношись, Варяг! — сердито оборвал его голос. — Есть люди и повыше тебя. Тебе пока знать не положено.
Вот оно! Не подвело его предчувствие: значит, и впрямь некто, точно невидимый и всемогущий режиссер, незримо контролирует каждый его шаг. Следит, указывает, направляет. А он-то всегда думал, что это Медведь. По вот Медведя нет, а незримый режиссер остался…
— А если я совсем выйду из игры? Никогда ни у кого не был «шестеркой».
— И не будешь.