«Шестерка» Варяг ведь никому и не нужен. Мы не можем рисковать тобой, только и всего. А бросить дело тебе никто не позволит. Тем более что ты дал клятву на верность… Не забыл еще?
Владислав похолодел. И про это знал человек на другом конце провода. Ну дела…
— Хорошо, — сдался Варяг. — Но учти и передай всем, кто за тобой стоит: если еще кто-то позволит себе что-нибудь решать за моей спиной… тем более что-то предпринимать без моего ведома, тогда я точно умываю руки.
— Заметано! — весело усмехнулась трубка — и послышались отрывистые гудки.
Владислав постоял посреди комнаты, ничего не видя вокруг. Потом медленно двинулся к выходу.
— С ними все будет хорошо, Валя, ты тут оставайся. Живи, жди их. Я тебе деньги привозить буду. До свиданья! — бросил он Вале, сам не зная зачем. Ведь ему же не для чего возвращаться.
И выходя за дверь, Варяг почувствовал — впервые с детского сада, — что готов заплакать.
ЧАСТЬ IV
Глава 36
…И вдруг его пронзила страшная догадка. Валаччини! Это Валаччини все подстроил… Ангел! Где же Ангел? Если это дело рук Валаччини — значит, его скорее всего подстрелил Сержант… Но где? Неужели в Генуе? Неужели все-таки на той набережной Сержанту удалось выстрелить в него?
— Что… с… нгами… — слабо прошептал Варяг.
— У вас было проникающее ранение в оба бедра, — женский голос, спокойный, успокаивающий голос. Точно пушистой лапкой котенок гладит по руке… Приятный голос. — Но но счастью кости не задеты, только большая кровопотеря. Но это поправимо. У вас организм могучий. Справитесь!
— Ск… ольк… мне… здесь… еще?
— Неделю минимум! — Опять голос строгий. Но все равно приятный. Как котенок по руке. Коготки выпустил и царапнул… — Ваш друг говорит, как только можно будет, они вас отсюда сразу увезут…
— Кто… гврит… Ангел? Где Ангел?
Смешок.
— Да нет. Вроде бы он не ангел. Скорее, на беса похож. Степан Юрьевич…
А, так все-таки Степан! Сержант… Все же Сержант, сука, его достал… Снюхался-таки с Валаччини!
И опять все померкло в глазах, опять со всех сторон навалилась тьма и — пустота…
— Что еще будем пить?
— Давай пиво…
— Нет, не надо, мне еще водки.
— А я пива.
— Пусть твои гаврики принесут еще закуски. Что-то ничего уже не осталось. Мы что, все сожрали?
— А мне уже блевать от этой жратвы хочется. Давай лучше водочки…
— О чем базар, ребята? — послышался голос Варяга. Он возвращался из туалета, на ходу застегивая брюки.
— Варяг, Алик пить не хочет. Он жрать хочет, не наелся еще.
— Да, поесть не мешает. Это сколько ж мы выпили, рехнуться можно!
Варяг придвинул кресло к столу, на котором стояло много пустых бутылок и тарелок с объедками. Они втроем с Аликом и Ангелом уже который час поминали Медведя в его особняке. Алик так и остался здесь жить, привык. Все, конечно, перешло по наследству к Варягу, тем более что у Медведя не было, да и не могло быть наследников — наследник у него был один, большой сходняк, и глава его — смотрящий Варяг. А так все осталось по-прежнему
Они сидели в большом кабинете покойного хозяина, где тот принимал гостей, за столом, перед которым до самых дверей лежал огромный ковер. По этому ковру шли когда-то приглашенные, шли к этому самому столу, шли, придавленные суровым взглядом Медведя, от которого всем становилось невмоготу. И вот теперь нет Медведя.
В кабинете было полутемно, пахло сгоревшей свечкой, потому что и впрямь отмечали поминки при свечах, как любил покойный. Отмечали давно, уже порядком подустали, но все еще держались.
— А черт! Я же забыл, чем собирался вас потчевать, — с трудом подбирая слова, сказал Алик. — Как же я забыл! Я же тут ансамблик пригласил, как это его, бишь… ВИА — вокально-инструментальный. А какая там деваха поет!.. Как же я забыл…
Он нажал кнопку электрического звонка на столе, и через минуту в дверь ввалился один из тех его парней, что вечно ошивались во дворе — охраняли поместье и при Медведе, и сейчас, при новом хозяине.
— Зови этих… лабухов. Не уснули там еще? И девку не забудь! — крикнул уже вслед.
Варяг одним махом, не моргнув глазом, опрокинул полную рюмку, словно лекарство проглотил, потом вынул сигарету из лежащей тут же на столе пачки и закурил.
— Что ты там высматриваешь, все равно ни черта не видно, — сказал он Ангелу, который перегнувшись, смотрел на ковер.
Тот, продолжая смотреть вниз, в полумрак, разъяснил:
— Красненькое тут где-то должно быть. Две недели назад… Алик! Восемнадцать дней как, да? Тебя, Варяг, помнишь, не было… а Медведь еще в сознании был… мы здесь Юргу всем сходняком приговорили.
— Как «здесь»? Я же сказал где-нибудь подальше.
— А тут не далеко, что ли? Мы его и здесь, в подвале, того… Федул резал. Как барана, — захихикал Ангел при том воспоминании. — Кровищи хлынуло!.. Я и смотрю.
— Давно уже затерли, — веско пояснил Алик. — К похоронам старались. Чтоб как у порядочных людей.
— А я, Варяг, тебе признаюсь, никогда не думал, что из тебя порядочный смотрящий получится, — вдруг сказал Ангел и прищурил у свечки черный дьявольский глаз. — Как увидел тебя тогда в Казани в бане и говорю себе: и что это Медведь в нем нашел? А теперь посмотри — пахан всея Руси! Мы стоять по стойке смирно должны, пока ты сидишь.
Ангел встал, а за ним и Алик. Варяг сидел, пока те наполняли рюмки. Ангел и Алик так, стоя, и выпили и почти упали в кресла. Варяг одобрительно кивнул.
— Это еще что! Я тут задумку имею пробиться не куда-нибудь, а туда, на самый верх! — сказал он и указал пальцем в потолок.
Ангел и Алик послушно глянули туда, ничего не увидели и стали слушать.
— Слыхали, наверное, после расстрела Белого дома решили новый парламент в России устроить — Думу?
— Это как при царе, что ли? изумился Ангел.
— Во-во. Выборы в декабре пройдут. Самое время и нам свою предвыборную кампанию развернуть. Месяца полтора у нас еще есть — надо поднапрячься. Пора нам выходить с зон да с малин, пора входить во власть. Прежде всего надо создать свою партию. Назовем ее как-нибудь расплывчато, чтоб как можно больше людей к нам подтянулось. Скажем, что-нибудь вроде «Новой республиканской…».
— А «демократической» не хочешь? — ввернул Ангел.
— Нет! — помотал головой Варяг. — Только не это. Слишком много развелось вокруг демократов. Помяни мое слово — через два-три года слово «демократ» будет сродни матерному ругательству. Так вот, без партии к Думе не подступишься. А партия, считай, у нас уже есть. С отлаженной системой руководства и железной дисциплиной. Только осталось ее оформить и зарегистрировать. В стране, где у каждого в семье кто-то сидел, за нами пойдут миллионы — только кликни…
— Это уж точно, — согласился Алик, икнул и нажал кнопку звонка.
— Где эти музыканты? — крикнул он вошедшему быку.
— Инструменты готовят.
— А раньше не могли?
— Так пока вы тут гуляли, они уже и спать пошли.
— Поторопи! — махнул рукой Алик и повернулся к Варягу. — Девка у них, Варяг, для тебя как раз. Специально подбирал. Ты таких любишь, брюнеточка!
Варяг вспомнил Светлану и удивился, что воспоминание о любимой женщине уже не отдалось привычной за эти прошедшие после смерти Медведя сорок дней болью. Сам удивился — прошло всего ничего, а он уже согласился с чужими доводами: да, все верно, сейчас она с маленьким Олежкой была бы для него только ненужной обузой. Правильно они решили удалить ее на время.
Сейчас, когда злость и негодование притупились, он чувствовал, как внутренне освободился, почувствовал, как спал постоянный гнет с души — ожидание, что с ней и сыном что-нибудь произойдет действительно ужасное. Да, теперь не надо было думать о безопасности Светы и мальчика. А то он себя почти семейным вообразил. Это он-то! Варяг! Смотрящий!
— Подожди, Варяг! — дернул его за рукав Ангел. — А как к этой твоей партии подступиться?
— Подключи людей по всем регионам. Пускай собирают подписи для регистрации. А тогда можно уже и на выборы выходить. Но надо торопиться. Даю тебе на все про все несколько дней. Максимум — через неделю мы должны зарегистрироваться. Времени, конечно, мало, но ведь и мы не демократы какие-нибудь, у нас все четко поставлено. Так?
— О чем базар, Варяг! Через три дня все будет на мази, — уверенно заявил Ангел и потянулся к пачке сигарет на столе.
— Да, кстати, наш подопечный… Парфенов, не дергается? — вспомнил Варяг.
— Не-е, мои люди не спускают с него глаз. Дома сидит, никуда не выходит. Мы телефон прослушиваем — тоже ни гу-гу.
— А тех, кто в списке, проверили?
— Проверить-то проверили, но зацепиться не за что. Квартиры чистые, партийные кассы там точно не спрятаны.
— Конечно нет. Они и в этом дворце Медведя не поместится. В общем так; еще день-два, и мы обязаны всех расколоть, узнать, как подступиться к этим миллионам.
— А Парфенову ты и впрямь хочешь кинуть восемь лимонов?
— Отдам. Мое слово твердое. Если деньги добудем, отдам. Тогда для нас это будет мелочовка.
— Ничего себе мелочовка, — хмыкнул Ангел.
Толпа шумных и веселых юнцов вдруг заполнила кабинет. Несколько человек, на ходу настраивая гитары, выстроились перед столом. За ними в темноте маячили любопытные физиономии быков. А певичка, как сразу отметил Варяг, была действительно хороша — резвунчик. Ангел подтолкнул его в бок:
— Слушай, я бы на твоем месте не песни стал слушать, а взял бы эту телку и завалился бы с ней на мягкую перину. Благо хоть Медведь и не любил перин, но для других держал. Ну так как? Она тебе за штуку баксов такой ВИА устроит — все заиграет и запоет! Видал, какие сиськи?
Варяг, только что с интересом разглядывавший начавшую петь красотку, вдруг потерял к ней интерес. Проститутки его давно уже не интересовали. А эта… Какая разница: проститутка она или нет, если будет его за деньги любить. Отрицательно мотнув головой, он поднялся.