И тогда наступит самый ответственный момент. На свет вылупляется фигура нужного режиссерам человека. Его припрячут вначале, затянут выборы до самой последней возможности, когда уже всем, особенно за границей, пристально наблюдающей за становлением молодой демократии, станет ясно, что в парламенте обычный русский бардак, что загадочная русская душа дела делать так и не научилась, учиться не хочет, а хочет лишь с важностью играть в это самое дело. Всем станет стыдно, и третья кандидатура пройдет обязательно. А если у нее найдутся активные противники и они захотят вновь проголосовать против — не беда, есть повторное голосование. Ведь на этот раз весь день впереди, никто затягивать уже ничего не хочет. Проголосуют, как же иначе.
Вот так все и будет.
По проходу к Варягу подошел невысокий худощавый человек с биркой службы безопасности Госдумы на лацкане пиджака, наклонился и шепотом произнес:
— Значит, наша договоренность остается в силе, Владислав Геннадьевич?
Этого человека Варягу рекомендовал академик Нестеренко. Звали его грозно — Ярополк Вихрев, наверное, потому так разителен был контраст с реальным носителем имени: внешне застенчивым, спокойным и незаметным в толпе.
Варяг согласно кивнул:
— Да, сегодня заседание во что бы то ни стало надо затянуть до упора. Чтобы народ взмок и взвыл. Чтобы домой потянуло, в постельку. Со всеми договаривайтесь, обещайте все возможное и невозможное, но кандидатуры Федотова и Зарецкого надо провалить. Это на всякий случай. Пусть все будут на крючке. Я, конечно, больше надеюсь на нашу акцию. Вы ему звонили, пробовали договариваться?
— А как же, два раза.
— Ну и?..
— Оба раза послал по-русски.
— Ну что ж, руки у нас развязаны. А жаль, мужик он вполне. Мог бы из него выйти толк. Фотографии эти при вас?
— Конечно. Я специально принес кое-что показать вам, Владислав Геннадьевич. Весьма откровенно, доложу я вам.
— А ну-ка, — оживился Варяг, — посмотрим! — И раскрыл переданный ему увесистый конверт.
На первой фотографии, по депутатским понятиям сοвершенно невинной, вальяжный мужчина в одной рубашке, расстегнутой до третьей пуговки, целовал полуголую девицу в грудь — может быть, несколько ниже, чем это понравилось бы его жене. Да что там, почти впился горячими губами ей в грудь, а та — чертовка! — хохотала, отводя руку с бокалом шампанского и повернув смуглое личико в сторону объектива. На следующей фотографии тот же мужчина, уже раздетый, так подмял тяжелым телом очаровательное создание, что видны были лишь ее расставленные ножки да личико, вновь нашедшее взглядом объектив.
В том ж духе были и прочие двадцать снимков. Товарищ… или господин Федотов влип по самые яйца! Варяг усмехнулся. Нет, не бывать тебе председателем Думы, дорогой ты мой…
— Что за девка?
— Надя Ручкина.
— А, помню. Из Астрахани кадр. Хорошо. Надо дать ей премиальные. Так, чтобы она осталась довольна. За хорошую работу надо хорошо платить. И не теряйте ее из вида. Талант всегда может пригодиться.
— Что вы, мы ее не обижаем.
Варяг еще некоторое время разглядывал снимки. Пожалуй, эти озорные фотографии сделают свое дело. Когда в обеденный перерыв парламентарии увидят на доске объявлений в вестибюле Госдумы эту фотогалерею, на думской карьере Федотова можно будет поставить жирную точку.
А мужчина в сером костюме, сидящий впереди Варяга, и не подозревал, что судьба его уже решена, а сам он списан со счетов. В этот момент он приподнялся, приветствуя группу депутатов. На серого мужчину, очевидно, в этом зале был повышенный спрос. В кулуарах распространилось известие, что, скорее всего, Федотова и изберут председателем, и теперь каждый старался загодя продемонстрировать ему свою сердечность и лояльность.
Варяг усмехнулся и сразу забыл о сером костюме. Общим вниманием зала в этот момент завладела группа входящих людей. Это было торжественное явление вновь избранным депутатам президента России. Рослый, похожий на медведя, с аккуратно уложенной седой шевелюрой, президент снисходительно и добродушно оглядывал ряды кресел, кому-то помахал беспалой рукой. Здесь он был главным действующим лицом и пришел поприсутствовать на выборах председателя. Серый костюм в порыве безотчетного восторга не смог усидеть и безуспешно пытался привлечь внимание президента, как всегда, впрочем, рассеянное…
Плотное окружение и чопорный вид главы государства удивительным образом напомнили Варягу проход по зоне начальника или пахана, которые вот так же передвигаются по подвластной им территории в окружении свиты, готовой разорвать любого зэка, осмелившегося проявить к нему неуважение. Варяг задержал взгляд на охране, вернее, на начальнике охраны, шедшем в шаге позади президента. Крепкий, плотный, с кошачьими движениями, отточенными многолетними тренировками, он вдруг показался Варягу знакомым, Владислав всмотрелся повнимательнее и вдруг похолодел.
Этого человека он искал многие годы — без малого лет пятнадцать… Не веря глазам своим, он жадно вглядывался в фигуру главного телохранителя. Нет, ошибки быть не могло. Да и не изменился он нисколько. Старше, конечно, стал, так и Варяг не помолодел с тех пор. Все так же торчат мощные скулы, все так же играют мускулы под пиджаком, все так же орлиным взором он выискивал среди депутатов — как когда-то в толпе зэков — злоумышленников, которые, конечно же, припрятали заточку за пазухой…
Это был Артур — все такой же крепкий, самоуверенный, ладный. Тот самый Артур, который пятнадцать лет назад в «крытой» зоне встретился в жестокой рукопашной схватке один на один с тогда еще совсем молодым Варягом, имея намерение убить непокорного зэка по приказу майора Степанова… И тут же вспомнилось все: беспомощное отчаяние, когда промелькнула мысль о неминуемой смерти, и слепая ненависть к здоровенному спецназовцу в черной маске, который вознамерился использовать Варяга в качестве тренировочного манекена…
Тогда эта ярость помогла ему выстоять и одержать верх над озверевшим громилой. Но даже победив Артура, Варяг так и не смог простить его. Он поклялся найти спецназовца и отомстить. И вот подарок судьбы, которая свела их только сейчас, в минуту высшего торжества Варяга, — словно ей показалось мало наградить его депутатским креслом, и в довершение одарила встречей со старым врагом.
Только теперь расклад сил был иной. Хотя и оказался Артур в свите президента, но ведь и Варяг давно уже не находился под прицелом автоматов.
— Знаешь того человека, который идет справа от президента? — поинтересовался он у Ярополка.
— Конечно. В последнее время он отвечает в Кремле за личную безопасность самого.
— Слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты разобрался с ним и как можно скорее…
— Владислав Геннадьевич, это невозможно! Разобраться с ним — все равно что с самим президентом.
— Ну это ты брось! Сам он себя охранять и не подумает. Это он возле президента, словно волчара, а одного его поймать будет не так уж трудно. Все ясно? Или я непонятно выразился?
— Нет, Владислав Геннадьевич, но…
— Тогда о чем базар? Тебе приходилось когда-нибудь отбывать срок?
— Нет, но…
— А я кое-что об этом охраннике знаю, — усмехнулся Варяг. — Этот человек давно приговорен. И приговор давно пора привести в исполнение. Я не хочу больше возвращаться к этому вопросу. Все ясно?
— Да.
— Нет больше вопросов?
— Нет.
— Я позвоню, если ты понадобишься.
Больше в этот день не предвиделось ничего интересного. Разве что насладиться исходом задуманной операции.
Наступило время обеда, и господа парламентарии неторопливо поднимались из почти уже насиженных кресел и — группами, поодиночке — направились в столовую. Варяг один остался сидеть, прислушиваясь к монотонному гулу гигантского учреждения. Вдруг привычная уже монотонность звуков нарушилась. Раздался приглушенный вскрик, потом послышались возмущенные возгласы, смех, и все голоса слились в единый гомон, и Варяг понял, что коллеги-депутаты увлеклись-таки лицезрением вывешенных фотографий, на которых кандидат в председатели Думы предстал перед публикой в неожиданных, очень непристойных, но чрезвычайно фотогеничных позах.
После перерыва все в зале только и обсуждали что скандал с фотографиями депутата Федотова. И когда кто-то — а это был человек Варяга — предложил-таки перейти к голосованию, это было воспринято всеми как верх бестактности. Но все же голосование провели, благополучно провалив опозоренного кандидата. Скандал, впрочем, замять не удалось, узнали как-то об этом прискорбном происшествии вездесущие журналисты, поэтому вся страна могла убедиться, что большинство депутатов благородно защищали своего товарища по палате.
Прошло два дня. За это время произошло два события, внешне, кажется, не связанных друг с другом. Во всяком случае, никто, кроме Варяга, не смог бы их связать. Во-первых, трагически-нелепо погиб начальник службы безопасности президента. Его нашли в собственном автомобиле в гараже, отравившимся угарным газом. А во-вторых, президент выдвинул нового кандидата на пост спикера Думы. Не такого удобного для Кремля, каким мог бы стать Федотов, но все равно подходящего, отобранного заранее. И заметно было, что президент в этот день был явно не в духе.
Новый кандидат — Никита Зарецкий — был приятным во всех отношениях мужчиной — высокий брюнет с печально-добродушным взглядом. По всему было видно: из такого можно веревки вить. Однако, несмотря на присутствие в зале президента, прения и на этот раз затянулись. А потом неожиданно был провален и этот кандидат. Президент был явно раздосадован. Он встал и демонстративно ушел.
Его настроение незаметно передалось и парламентариям. Большинство уже хотели одного: побыстрее закончить с этой канителью, принять решение и разойтись. К Варягу подошел довольный Ярополк. Склонился к креслу и торопливо произнес:
— Все складывается так, как вы и хотели, Владислав Геннадьевич. Теперь надо только улучить момент для выдвижения нашей кандидатуры. Если больше не будет никаких изменений, мы заявляем…