Но я еще не закончила.
Либо Киллиан примет мои условия, либо он никогда не получит наследника, в котором нуждался. На этот раз мяч был на моей стороне. Вся власть была в моих руках – или, лучше сказать, в моем чреве.
Я сделала шаг вперед и позвала его удаляющуюся спину.
— Либо так, либо твой отец не получит внука, которого так отчаянно хочет увидеть раньше…
Он внезапно остановился, его голова резко повернулась ко мне, а глаза превратились в щелочки.
— Ты чертова стерва.
Да, я знала, что это был удар ниже пояса — вспомнить об умирающем отце. Но это был единственный способ заставить его слушать меня.
— Мы уже установили, что ты меня ненавидишь, а я стерва. Пойдем дальше, Киллиан.
— Что ты хочешь? — рявкнул он в ярости.
— Ужин, каждый вечер в течение тридцати ночей, — быстро выпалила я, прежде чем потеряла смелость. — И я ожидаю, что мы будем разговаривать без оскорблений. Вот так просто. После этих тридцати ночей мы сможем обсудить вопрос о заключении нашего брака.
Последнее предложение мне пришлось практически подавить. Брови Киллиана поднялись в замешательстве. Его челюсть напряглась. Его губы разошлись, чтобы заговорить, но я уже говорила вместо него.
— Ужин будет подан в семь. Надеюсь увидеть тебя там.
И на этот раз я повернулась и ушла, оставив его позади.
Я бросилась вверх по лестнице в свою комнату и, оказавшись внутри, захлопнула дверь, и мои дрожащие ноги окончательно подкосились. Я привалилась к двери и сползла вниз, пока не оказалась сидящей на полу.
Что я наделала?
Я попыталась вдохнуть, но от паники не могла дышать.
Что. Я. Сделала?
Я схватилась за грудь, пытаясь вспомнить, как дышать. Моя комната покачивалась, а зрение затуманилось.
Боже, я была такой глупой.
Я должна была держаться на расстоянии, должна была позволить ему делать все, что он хочет. Когда он оплодотворит меня, может быть, он оставит меня в покое. Может быть, он снова уйдет, пока я не рожу.
Это была бы идеальная ситуация.
Так почему же... почему я просила его проводить со мной больше времени?
Потому что я была глупа.
Глупая и одинокая.
И теперь мне предстояло заплатить за еще одну ошибку.
Потому что эти тридцать ночей были бы абсолютно жестоки к моему сердцу.
ГЛАВА 8
Джулианна
Влюбленность подобна солнечному свету,
Но наши мгновения теряются во времени.
Как тонущий любовник,
И снова я влюбляюсь в тебя,
Но твое сердце жаждет другую.
- А
Когда я приехала на остров Роза-Мария за день до свадьбы, то обнаружила, что мой гардероб уже пополнился новыми нарядами, некоторые из них пришлись мне по вкусу, но все они соответствовали выбору Киллиана и тому, как Уильям ожидал, что его невестка будет одеваться, как истинная Спенсер.
Ведь внимание было бы на мне
Как я ходила, как одевалась, как разговаривала…
Каждый мой вздох, каждое движение, которое я делала, каждая улыбка и каждый смех.
Высшее общество и простые люди осудят меня, и если они сочтут меня несовершенной, это поставит под угрозу репутацию Спенсеров.
Однако Уильям не ожидал, что Киллиан оставит меня у алтаря; он не ожидал, что его сын без оглядки покинет остров или что я вопреки всем ожиданиям решу остаться здесь.
Одна часть моего гардероба была забита вечерними платьями. У меня были и более простые, которые я могла носить дома с комфортом. С другой стороны были свитера, блузки, джинсы и юбки.
Все были недавно куплены: шикарно и дорого.
Я выросла в роскоши и богатстве, ничто из этого не удивляло и не восхищало меня. Если Спенсеры держали в руках голубые бриллианты, то Романо обладали жадеитами.
— Это как свидание? — лениво спросила Мирай, возвращая мое внимание к ней.
— Нет, — невозмутимо ответила я. — Это всего лишь ужин.
— Тогда почему ты так долго выбираешь платье?
Я посмотрела на Мирай, и она сжала губы, скрывая озорную улыбку.
— Убирайся.
Она цокнула мне языком.
— Ты хочешь, чтобы ты ему нравилась.
— Мирай, — предупредила я, захлопывая шкаф. Она тихонько хихикнула, прежде чем отскочить от моей кровати и выбежала из моей спальни, закрыв за собой дверь.
То, что сказала Мирай, не могло быть дальше от правды. Я не хотела, чтобы Киллиан любил меня. Нет, я хотела, чтобы он видел во мне равную, а не сосуд или ходячую матку, которую он использовал, а затем выбросил.
Я была больше, чем это. Я была Джулианной Романо, дочерью моего отца. Я была Джулианной Спенсер, женой Киллиана.
Я была Джулианной.
Я была равна Киллиану, и мне нужно было, чтобы он это увидел.
В конце концов, я выбрала простое черное вечернее платье с вырезом в форме сердца, бретельками-спагетти и разрезом сбоку до правой ноги. Атласная ткань была мягкой под моими пальцами.
Бриллиантовое колье тяжело сидело у основания моего горла. В то время как мое платье было простым и элегантным, украшения, украшавшие мою шею, были довольно экстравагантными и дорогими: более пятидесяти замысловатых каплевидных украшений были собраны в одно ожерелье.
Я оглядела себя в зеркале. Моя черная вуаль была заколота, а волосы падали на изгиб позвоночника, блестящие и завитые волнами. Я выглядела во всех отношениях элегантной и стильной женой, какой меня ожидало видеть высшее общество.
Я вышла из комнаты с расшатанными нервами, текущими по моим венам. Мое сердце билось так же быстро, как крылья колибри, запертой в клетке и отчаянно пытающейся сбежать.
Подойдя к обеденному залу, я увидела, что Киллиан уже был там, сидя во главе стола. Он снял свой пиджак. Воротник и первые две пуговицы его черной рубашки были расстегнуты, обнажая верхнюю часть груди. Его рукава были закатаны до локтей, и он откинулся на спинку стула, вытянув ноги под столом, один локоть на подлокотнике и сигарета между пальцами. Его поза была воплощением спокойствия и собранности, но я не позволила его небрежному поведению обмануть меня, потому что знала о мерцающей ярости под его кожей.
Он смотрел, как я иду в столовую, его внимание скользнуло туда, где разрез моего платья обнажал мои голые ноги, пока я шла, прежде чем его взгляд вернулся к моему лицу. Не раньше, чем его взгляд задержался на секунду дольше на глубоком V-образном вырезе моего черного платья, где мои груди были сдвинуты вместе тесным лифом.
Киллиан поднес сигарету к губам, сделал долгую затяжку, прежде чем выпустить клуб дыма.
— Ты опоздала, — сказал он.
— Это неправда, я как раз вовремя; ты просто немного раньше. Может быть, это хорошая практика для тебя. По-джентльменски терпеливо ждать твою даму. — Я села напротив него, на другом конце обеденного стола. Нас разделяло более двенадцати футов в длину. С вазой для цветов, стратегически поставленной передо мной. Три люстры свисали низко с потолка, прямо над обеденным столом, и мне понравилось, как они освещали лицо Киллиана. Даже издалека я могла видеть, как сжалась его челюсть, и как потемнел его взгляд.
— Ты не леди, как и я не джентльмен, — протянул он достаточно громко, чтобы я услышала его через стол.
— Ты прав, — согласилась я. — Мы — идеальная ложь вместе, муж.
Ужин был подан в тишине, и как только две экономки разбежались, Киллиан наконец высказал свое мнение.
— Чего ты хочешь добиться этим ужином?
Убедившись, что ваза с цветами находится прямо перед моим лицом, скрывая меня — ну, большую часть моего лица — от взгляда Киллиана, я медленно сняла булавки, которые удерживали мою черную вуаль на месте. Я опустила кружевную ткань и положила ее себе на колени.
— Ничего особенного, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. Это был первый раз, когда я сняла вуаль вне своей комнаты. Но я не могла есть, пока она все еще закрывала мое лицо.
Краем правого глаза я увидела, как Киллиан растирает сигарету в пепельнице, прежде чем позволить ей выпасть между пальцев.
— Тогда какой в этом смысл?
— Ты женился на мне, Киллиан, — сказала я, хватая столовые приборы. — Тебе не кажется, что мы должны провести хотя бы несколько минут в присутствии друг друга, чтобы ты не почувствовал необходимости вцепиться мне в горло.
Он издал безрадостный смешок.
— Я не думаю, что это возможно, Чудовище.
Я проигнорировала удар и то, как он, казалось, продолжал называть меня Чудовищем. После моего несчастного случая незнакомцы шептали это имя за моей спиной, хихикая и насмехаясь, пока оно не стало моим ярлыком. Теперь мой дорогой муж использовал это против меня самым мстительным образом.
Но для тебя это был Киллиан Спенсер. Смертельные слова. Опасно бессердечный. Холодный взгляд и еще более смертельная жажда мести течет по его венам. Каждый раз, когда он использовал это имя, у меня снова разрывалось сердце.
Он знал это и использовал это в своих целях.
Я стиснула зубы.
— Ну, в этом и смысл этих обедов. Чтобы это стало возможным.
— Ты прожорлива до боли, жена. — Его глубокий голос окутал меня, и волосы на затылке встали дыбом. Мои голые руки покрылись гусиной кожей. — Стены, которые держат тебя в плену, созданы тобой самими и твоей разрушительной потребностью сделать себя несчастной. Ненависть к себе, Джулианна. Ты воняешь этим; оно истекает кровью через твои действия и просачивается через твои слова. Высшее общество съест тебя заживо и выплюнет твои раздробленные кости.
— Это предупреждение? — Я вздохнула, мои руки дрожали, когда я крепче сжала нож и вилку.
— Нет, это просто угроза, Чудовище.
Я знала, что цепи на моих лодыжках и постоянное раскаяние были моей собственной работой — Киллиан был прав, но я никогда не ожидала, что он так легко прочитает меня, как открытую книгу.
Он увидел мою клетку с шипами и одним наблюдением разрушил мои стены. Киллиан оставил меня беззащитной, прежде чем взять свой кинжал и вонзить его мне в сердце, оставив меня истекать кровью своими неосторожными словами и бессердечным прозрением.