— Это единственная причина, по которой ты согласился на этот брак?
Он наклонился вперед, приближая свою голову к моей. Я почувствовала его дыхание у своего уха.
— Ты прекрасно знаешь, каковы мои причины.
— Ты можешь просто убить меня, — сказала я. — Облегчи нам обоим задачу, ты так не думаешь?
— Зачем тебе легкая смерть? — Ненависть в его голосе была безошибочной. — Она умерла жестокой смертью, Джулианна. И тебя постигнет худшая участь.
Вот оно. Это была причина, по которой мы были отравлены вместе.
Я убила его любовь, и он хотел отомстить.
— Ты знаешь, какое сегодня число?
Как я могла забыть?
Киллиан был все еще слишком близко. Его присутствие удушало.
— Она должна была пойти к алтарю сегодня, — сказал он, мертвый и бессердечный. Но я не упустила ни боли, ни тоски в его голосе.
Грейслин была бы самой красивой невестой на свете. Я закрыла глаза и подавилась всхлипом, грозившим вырваться из моего горла.
Мое всхлипывание заполнило комнату, и Киллиан повис в ужасной тишине. Его молчание было зловещим и тревожным. Киллиан был смертоноснее гадюки, выжидая подходящего момента для удара.
Он обошел мою инвалидную коляску и встал передо мной. Одетый во все черное, он был внушительной фигурой. Я перевела взгляд с его начищенных кожаных ботинок на сильные бедра, широкую грудь и плечи, а затем на лицо. Полные губы, темные глаза и ледяное выражение.
Наши взгляды встретились, и он моргнул один раз, как будто стряхивая образ меня из своей памяти. Как будто я призрак, преследующий его.
Может быть, я им и была.
Киллиан прислонился к окну, его руки легли на подоконник, когда он скрестил лодыжки. Он выглядел во всех отношениях сильным и уверенным в себе человеком, каким и был. Такой коварный, такой контролирующий, такой жестокий.
Я заерзала под его взглядом, чувствуя себя такой неуправляемой, пока он был так сдержан.
— Два года.
Я моргнула.
— Что?
В его левой щеке чесался тик, мышцы напряглись, а челюсть затвердела. Киллиан кивнул на мои ноги — бесполезные и хрупкие.
— Твой отец сказал, что тебе понадобится много времени, чтобы снова ходить, если ты вообще будешь. Со всей необходимой терапией он дает тебе два года.
Я сглотнула.
— Два года…?
— Два года, чтобы ты могла пойти к алтарю. Наша свадьба состоится в этот день, через два года.
Я знала, что это произойдет. Отец заранее предупредил меня — мне придется занять место Грейслин у алтаря, — но я все еще не была готова к этому объявлению.
— Что, если я не смогу ходить?
Он жестоко ухмыльнулся.
— Тогда я потащу тебя по проходу на твоих гребаных коленях, если придется.
Я судорожно вздохнула. Киллиан отошел от окна и наклонился вперед, приближая свое лицо к моему. Я даже не могла пошевелиться. Моя инвалидная коляска удерживала меня на месте. Его дыхание парило над моей вуалью, прямо над моими губами.
— Слушай меня очень внимательно. Ты выйдешь за меня замуж; ты заплатишь за свои грехи и умрешь от моих рук.
Он не видел, что я уже расплачиваюсь за свои ошибки.
Как и все остальные, Киллиан меня не видел. Они видели мою вуаль. Они видели мой грех.
Джулианну Романо больше никто не видел.
Они не видели ни моего раскаяния, ни того, что призрак моей сестры преследовал меня.
Мои ногти глубже впились в ладонь, проливая кровь. Я вздернула подбородок, отвечая на его холодный взгляд.
— Ты очень ясно выразился, Киллиан Спенсер.
Он усмехнулся над моей демонстрацией.
— Я не боюсь, что ты сделаешь все, что захочешь. — Это была слабая попытка проявить храбрость, но я не хотела, чтобы он считал меня такой же беспомощной, какой он меня считал.
Моя жизнь уже была адом. Но у меня все еще был какой-то контроль над тем, что Киллиан мог сделать со мной, хотя я заслужила все, что он сказал.
Я должна заплатить за свой грех.
Я должна страдать.
Я должна умереть от его рук.
Это было его право. Ведь я убила его сердце.
Было бы легко сказать, что Киллиан был злодеем. Но это было далеко от истины. Он стал еще одной жертвой моих ошибок и конечным результатом моих грехов.
Я была злодейкой в этой грязной сказке.
Его рука поднялась к моему лицу, и я вздрогнула, ожидая, что он ударит меня, но он этого не сделал. Киллиан провел пальцем по пряди черных волос, а затем потянул. Достаточно сильно, чтобы обжечь кожу головы.
— Я сломаю тебя, Джулианна Романо.
Нельзя сломать то, что уже сломано.
Я отвернулась, не в силах больше смотреть в его темные глаза. Просто что-то в них было. Что-то, от чего мне становилось больно.
— Ты сказал то, ради чего пришел сюда. Ты можешь уйти прямо сейчас.
Киллиан отстранился и зашагал прочь. Я схватилась за грудь, перенося боль, которая, казалось, впилась глубже в мою плоть. У меня болело не только сердце. Моя душа мучилась.
— Ах да, я забыл отдать тебе это. — Он что-то выудил из кармана и небрежно бросил мне. Оно заскользило по блестящему полу в нескольких футах от моей инвалидной коляски.
— Твое кольцо, — холодно сказал Киллиан ядовитым голосом. — Носи его. Счастливой нам помолвки.
После его долгого отсутствия Селена вернулась. Не говоря ни слова, она подняла кольцо с пола и протянула его мне. Я взяла его у нее, глядя на экстравагантное кольцо с бриллиантом. Скала была огромной и совсем не соответствовала моему личному вкусу. Но опять же, эта свадьба была не обо мне, и Киллиану наплевать на мои предпочтения.
Оно было тяжелым в моей ладони, но вес был больше, чем просто сверкающий бриллиант.
Я ненавидела его.
И все же я по-прежнему носила его на безымянном пальце.
Когда намного позже в мою комнату вошел отец, он одобрительно улыбнулся при виде моего кольца, похлопал меня по руке и, не говоря ни слова, ушел.
Все было официально.
Через два года я стану женой Киллиана.
Этот брак был его местью - клятвы будут не по любви, а по ненависти.
Его возмездие. Мое искупление. Один несовершенный брак.
ГЛАВА 2
Джулианна
Два года спустя
Свадьба должна быть радостным событием, праздником, когда две души объединяются. Сошлись в святом браке. Связанные клятвами - любить и лелеять.
Я всегда представляла себе что-то романтическое. Пышная свадьба, самое красивое и дорогое платье, шикарные каблуки, которым позавидовали бы многие невесты, прекрасная фата, которая затмит все остальные фаты, и мой прекрасный принц - моя маленькая сказка.
Но это была всего лишь сказка. Фантазия. Красивая, но все же фантазия.
Потому что моя свадьба была ничем иным, как жестокой реальностью. За последние два года мы с Киллианом пересекались лишь дважды.
Один раз – в день нашей помолвки. В тот же день он бросил мне кольцо, так небрежно, так бессердечно.
А второй раз был вчера, когда я приехала на остров Роза-Мария.
Он едва удостоил меня взглядом, когда проходил мимо меня, чтобы поприветствовать моего отца. Как будто меня и не было. Как будто я не его будущая жена. Как будто мы не собирались пожениться меньше, чем через двадцать четыре часа.
Киллиан без единого слова напомнил мне, что Джулианна Романо забыта. Даже когда я была еще жива, мое существование превратилось в жизнь призрака.
Киллиан Спенсер был не просто жесток. Он был мстителен.
— Джулианна, — сказала Селена, привлекая мое внимание к ней. — Как насчет того, чтобы сменить свою черную вуаль…
— Нет. — Я посмотрела на двенадцатифутовую белую вуаль, которую она держала в руках; конец шлейфа был украшен кристаллами в тон моему свадебному платью.
Мои пальцы коснулись маленькой черной вуали, закрывающей только мое лицо.
— Я не снимаю эту завесу и не заменяю ее другой. У меня была свадебная фата, сшитая на заказ, чтобы соответствовать этой.
— Да. Я знаю. — Селена вздохнула, как будто разговаривала с упрямым, своенравным ребенком. — Но тот, который ты сделала на заказ, черный. Пожалуйста, хотя бы на сегодня, откажись от черной вуали и надень белую, которую сшил для тебя твой отец.
— У нас был этот разговор слишком много раз за последние три недели, и мой ответ все тот же, Селена.
Я отказалась носить белую вуаль, потому что мое покаяние еще не закончилось. Это будет длиться вечность, но свадьба или нет, я не собиралась идти на компромисс со своим искуплением. Спасение пришло разными путями; отпущение грехов было разным для каждого человека. Но чтобы достичь этого, нужно было пойти на жертвы.
И я жертвовала своей белой фатой — своей идеальной свадьбой — только для того, чтобы вкусить остаток милосердия на своем языке.
Я указала на неоткрытую коробку, лежащую на кровати.
— Принеси мне вуаль, которую я хочу.
— Твой отец будет разочарован. — Это была ее последняя попытка помочь изменить мое мнение, и она знала, что воспитание моего отца приведет к этому.
После смерти Грейслин я сделала все, о чем меня просил отец. Я была идеальной дочерью и жертвой моего отца в его гонке за большей властью.
Мой взгляд остановился на лице Селены, не дрогнув.
— Я знаю.
— Люди будут говорить, — сказала она.
— Уже говорят, — невозмутимо ответила я.
— Ну, они будут говорить больше. Ни за что твой отец и Спенсеры не смогут снова утихомирить сплетни.
— Наша жизнь превратилась в насмешку, Селена. Еще несколько сплетен не помешают, и мне, честно говоря, все равно, когда я собираюсь выйти замуж за человека, который абсолютно ненавидит само мое существование.
— О, Джулианна. — Ее голос смягчился, и в нем прозвучала жалость, которую я ждала. Она была здесь всегда.
Селена была моим единственным другом, и ее жалость была единственной вещью, которую я не могла вынести. Я просто хотела, чтобы кто-нибудь посмотрел на меня как на Джулианну Романо.
Не осуждал, не жалел и не ненавидел.
Не как на девушку со шрамом, прячущуюся за вуалью.