— Киллиана явно не волнует угроза, но ты … как ты могла быть такой безответственной? — обвинял он, бросая мне свои слова так небрежно. — Ты хоть понимаешь, что прямо сейчас можешь носить наследника Романо? Почему ты такая безрассудная?
Когда я снова вздрогнула, грудь Киллиана загрохотала с угрожающим рычанием.
— Следи за своим тоном, когда говоришь с моей женой.
— Она моя дочь, — прошипел отец. — Одну я уже потерял и теперь узнаю, что жизнь Джулианны тоже в опасности? Как ты думаешь, что я чувствую?
Киллиан наклонился вперед, его темные глаза вспыхнули чем-то опасным.
— Тем не менее, это не дает тебе права повышать голос на Джулианну, когда она тоже жертва. Она не была безответственной, как ты утверждал. Она была внимательной и заботливой дочерью.
— Как будто тебя это волнует, — выплюнул мой отец. — Ты ненавидишь Джулианну, и я уверен, что тебе было бы насрать, если бы она умерла. Скорее всего, ты бы подумал, что это хорошее избавление.
Я скривилась, и к горлу подступила желчь, горькая на языке.
— Много ты говоришь, Бишоп, — сказал Киллиан, его голос был глубоким и гравийным. — Ты знал, как сильно я ненавижу твою дочь, и все же я стал мужем, которого ты выбрал для нее. Ради своей личной выгоды. Так что избавь меня от этих долбаных речей.
— Стоп, — прошептала я, сжимая руки. — Пожалуйста, перестаньте спорить.
Челюсть Киллиана сжалась. Я могла слышать, как он смыкает коренные зубы.
— Можем ли мы сосредоточиться на том, что важно прямо сейчас? — дрожащим голосом спросила я. — Папа, ты знаешь, кто хотел бы моей смерти?
Отец с разочарованным ворчанием провел рукой по лицу.
— У меня слишком много врагов, Джулианна.
— Ты сомневаешься в конкретном человеке? — спросил Киллиан, нахмурив брови.
Отец кивнул, устало вздохнув.
— Я имею в виду двух человек. Но это только подозрение, пока у нас не будет дополнительных доказательств.
— Отправь мне подробности. Я попрошу кого-нибудь разобраться в этом, — потребовал мой муж.
— Кто бы ни был в этом виноват, я их, блядь, убью сам, — выплюнул отец, его темные глаза были полны ярости.
Ноздри Киллиана раздулись.
— Нет, если я доберусь до них первым.
Кулаки отца сжались, и он уперся ими в стол.
— Я не доверяю тебе заботу о моей дочери. Она останется здесь, со мной, где я смогу ее защитить.
В груди Киллиана заурчало глубокое рычание.
— Я принял пулю за свою жену, — прорычал он. — Я сделал все, чтобы защитить Джулианну и убедиться, что она не подвергается опасности.
Муж встал и пошел вперед. Он уперся руками в стол моего отца и наклонился вперед, встретившись глазами со своим тестем. Воздух в комнате казался тяжелым и густым от напряжения. Безмолвная невысказанная угроза пробежала по моей коже, и я подавила дрожь.
Киллиан Спенсер был уверен в своей шкуре, в своей походке и в своей силе. Он знал, кто он такой, и никогда не склонялся перед ним. Люди из кожи вон лезли ради него, но Киллиан был самым уверенным в себе человеком, которого я знала.
Даже больше, чем мой отец.
— Позволь мне еще раз напомнить тебе, что Джулианна — моя жена, — спокойно сказал Киллиан, но в его голосе прозвучало немое предупреждение. — И она останется со мной. Конец дискуссии.
Мой отец был не из тех, кто так легко принимает поражение. Я могла видеть темную ярость на его лице.
— Как насчет того, чтобы позволить Джулианне выбрать, где она хочет остаться?
— Джулианна, — произнес мое имя Киллиан, стоя ко мне спиной. Его взгляд не отводился от лица моего отца. — Сделай свой выбор. Твой отец или я?
Мне даже не пришлось об этом думать. Это был легкий выбор. Я встала и подошла к мужу. Мои пальцы сомкнулись вокруг его локтя, и губы Киллиана дернулись.
— Папа, пожалуйста, — начала я, увидев на лице отца выражение полного предательства. Когда он предложил мне сделать выбор, он был уверен, что я выберу его. Но, выбрав Киллиана, я ознаменовала поражение отца.
И это ожесточило епископа Романо.
— Грейслин выбрала бы другой вариант, — пробормотал он себе под нос достаточно громко, чтобы я услышала.
Я вздрогнула, и мой желудок скрутило от тошноты. Киллиан рядом со мной напрягся, но прежде чем он успел что-то сказать, я откашлялась. Отбросила боль, причиненную моим отцом, пятью простыми словами. Я хотела сказать, что уже привыкла к отцовскому отсутствию заботы о моем эмоциональном благополучии, но даже спустя столько лет – все равно больно.
Что он всегда видел во мне обузу.
И что я никогда не была его приоритетом.
— Я знаю, что ты волнуешься, потому что тебе не все равно, — выдавила я сквозь ком в горле. — Но я должна пойти домой с Киллианом. Я доверяю ему, чтобы защитить меня.
— Ну вот, епископ. Моя жена выбрала — прошипел Киллиан.
Он взял мою руку в свою, переплел наши пальцы вместе, чтобы показать наш крепкий союз, прежде чем вытащить меня из кабинета моего отца.
ГЛАВА 28
Джулианна
Я села на большую кровать, сложив руки на коленях. Душ выключился, и через несколько минут Киллиан вышел только с полотенцем, обернутым вокруг талии.
Это был мой первый раз, когда я останавливалась в поместье Спенсеров. Хотя я думала, что у меня будет собственная спальня, как на острове, я ошибалась. Потому что дворецкий принес мой чемодан в комнату Киллиана.
Я ждала, когда муж меня выгонит, но когда он этого не сделал, стало ясно, что мой чемодан привезли сюда не по ошибке.
Спальня Киллиана была элегантной и безупречной. В то время как я привыкла к чему-то более яркому и живому, его комната была вся черно-серая. Угрюмая. Но это его вполне устраивало.
Единственным украшением комнаты была хрустальная люстра, висевшая в центре потолка, и картина с изображением вороной лошади, бегущей на свободе и дикой, прикрепленная к стене над его изголовьем.
— Мы живем в одной комнате? — спросила я, облизывая пересохшие губы.
— Да, — невозмутимо ответил он, не вдаваясь в подробности.
— Почему? — Мои глаза следовали за ним по его комнате, когда он прокрался в свою гардеробную.
Он вернулся в серых спортивных штанах. Его грудь была обнажена, а волосы все еще были влажными после душа.
— Потому что будет безопаснее, если ты останешься рядом со мной, — наконец, ответил Киллиан на мой вопрос.
Он сел на стул в противоположном конце комнаты и вытянул ноги перед собой. Мы сидели лицом друг к другу, напряжение в воздухе было густым и ощутимым.
Мы до сих пор не осознали тот факт, что прошлой ночью, после нашего полуночного секса, мы каким-то образом заснули, переплетаясь. Это было впервые, и, по совпадению, в ту же ночь ко мне вернулись воспоминания.
Как будто так и должно было случиться. Чтобы Киллиан был со мной, когда я проснулась от этого ужасного кошмара, чтобы успокоить меня.
— Это была не моя вина, — прошептала я надтреснутым голосом. — Авария… Я не была пьяна в ту ночь. Это была не моя вина.
Весь этот день был в беспорядке, и у меня не было возможности подумать или признать эмоции, которые я похоронила внутри себя.
Суровое осознание состояло в том, что… в течение трех лет я несла тяжкое бремя вины и позволяла ему запятнать свою жизнь, потому что считала себя виновником — тем, кто убил мою сестру.
— Но я все еще была причиной, по которой мы улизнули той ночью. — Я вытерла слезы. Горячая тоска пронзила меня. — Может быть, если бы… мы не…
— Иди сюда, — приказал Киллиан, подзывая меня подойти поближе.
Я подошла к нему, и его рука вытянулась, схватила меня за руку и потянула к себе на колени. Его тело было сильным и теплым. Оно одновременно и доминировало, и успокаивало. Я зарылась лицом в его плечи, вдыхая его свежий и естественный мужской запах.
Его губы коснулись моего виска так нежно, что это меня удивило.
— Сначала ты должна простить себя, и тогда ты обретешь истинное спасение.
Я зажмурила глаза, сдерживая слезы.
— Я не знаю, как.
— Чувство вины ядовито, Джулианна, — сказал он. — Пока ты несешь это бремя, ты будешь продолжать переживать прошлое снова и снова. Тогда ты никогда не сможешь простить себя. Мы люди, и у нас есть серьезные недостатки. Вы с Грейслин невинно сбежали той ночью. Как и большинство молодых людей. Итак, прости себя, потому что ты не можешь видеть будущее. Ты не знала, что эта авария произойдет.
Я замолчала, обдумывая его слова. Слезы хлынули по моим щекам, и я тихонько всхлипнула. Киллиан, вероятно, мог слышать меня, потому что я плохо справлялась с молчанием, но он позволил мне насладиться этим моментом.
Все, что он сказал, имело смысл, но глубоко в груди зарылась боль. Я не знала, избавлюсь ли я когда-нибудь от него. Я могла бы простить себя однажды, но я никогда не смогу забыть выражение смерти на окровавленном и изуродованном лице моей сестры.
Я потеряла три года, мучая себя. Искупление греха, который не был моим.
Саморазрушение, потому что я думала, что заслужила это. Потому что я думала, что это все моя вина.
Но я не была убийцей Грейслин.
И как только это осознание пришло ко мне, как будто вся ноша спала с моей груди. Мои плечи опустились, и я почувствовала… невесомость.
Мы с Киллианом долго сидели так, находя утешение в тишине. И в объятиях друг друга. Я наполовину ожидала, что он предложит заняться сексом, но когда он этого не сделал, я почувствовала удивительное облегчение. Потому что мне хотелось чего-то большего, чем просто физического.
По крайней мере, на сегодня.
Захотелось нежности и близости.
— Ты все еще ненавидишь меня? — прошептала я, когда начала засыпать. Я моргнула раз, потом два, заставляя себя проснуться, чтобы услышать его ответ.
Его пальцы, гладящие мою голую руку, остановились.
— Так же, как боль субъективна… ненависть — это все серые области, никаких черно-белых определений. — Его рука скользнула по моей груди, обхватила один тяжелый холмик, прежде чем ущипнуть мой сосок. Жестокий.