назад, пока не врезалась в кровать. Он был здесь не для того, чтобы спасти меня.
Нет…
Этого не может быть.
Когда он, наконец, заговорил, мой мир рухнул на меня.
— Ты продукт прелюбодеяния.
Я моргнула, сбитая с толку.
— Что?
— Позволь мне рассказать тебе небольшую историю, — мягко сказал он. Как будто он говорил о погоде.
Я рухнула на кровать, онемев. Отец пододвинул стул ближе ко мне и сел, выглядя таким непринужденным, пока я паниковала.
— У твоей матери был роман со своим телохранителем, — сказал он, и мой мозг заикался. — Человек, которому я заплатил за ее безопасность. Она изменяла мне на протяжении всего нашего брака, и я слишком поздно понял это.
— Нет, — выдохнула я, качая головой. — Я тебе не верю.
Он даже не удосужился подтвердить мои слова. Выражение его лица исказилось от отвращения.
— Я больше не собирался быть рогоносцем этой сучки. Так что я принял легкое решение для нас обоих.
Он цокнул языком.
— Кроме того, я не понимал, что ты не моя, пока она не умерла.
У меня кружилась голова от всего, что говорил мой отец. Если я правильно его поняла… он только что признался в убийстве моей матери?
Он наклонился вперед, приблизив свое лицо ко мне, его губы скривились от отвращения.
— Я вырастил тебя, зная, что ты ребенок другого мужчины. Продукт прелюбодеяния моей жены, — прошипел он, плюнув мне в лицо. — Я вырастил тебя с одной целью. Твоя мать получила легкую гребаную смерть, но ты заплатишь. Я хотел сделать тебе больно, чтобы сделать больно ему.
Во рту пересохло, язык отяжелел, я захлебнулась собственным дыханием.
— Ты должна была умереть той ночью. Не Грейслин.
Его жестокие слова, наконец, что-то сломали во мне, и я обрела голос.
— Ты подверг ее опасности, — прошептала я. — Только для того, чтобы убить меня?
— Мне нужно было, чтобы твоя смерть выглядела как несчастный случай. Это была жертва, на которую я был готов пойти.
Моя грудь болела; жжение было сильным. Больно.
— Виновником аварии была… ты.
Он издал мрачный смешок, и моя кровь похолодела.
— Ах, бедняжка. Посмотри, как у тебя разбито сердце. Осознать, что у самого дорогого отца нет к тебе ничего, кроме ненависти.
Я всегда знала, что я не была приоритетом моего отца. Я бы просто классифицировала его отсутствие заботы как то, что он не материален для отца. Это было сделано для того, чтобы ублажить себя, свое одинокое сердце, которое жаждало внимания отца. Но я никогда не думала, что Бишоп меня ненавидит.
Но я могла видеть полное отвращение и ненависть ко мне в его опасно блестящих глазах.
Этот человек так сильно меня ненавидел, что желал моей смерти.
Он пытался убить меня. Дважды. И вот, это была его третья попытка. В последний раз, когда Киллиан получил пулю, предназначенную для меня, но сейчас его здесь не было. Я снова оказалась незащищенной и уязвимой.
Мой желудок скрутило, и страх пронзил меня, как только я осознала, в какой серьезной опасности я оказалась.
О Боже, мой малыш.
Мое тело сотрясала холодная дрожь. У меня даже не было возможности проверить, был ли этот тест на беременность положительным, но я знала это так же, как знала, что моя любовь к Киллиану была настоящей. Я почувствовала это.
Я носила ребенка Киллиана.
Мой подбородок дрожал, но я отказывалась плакать, чтобы этот человек увидел меня слабой. Как долго я отсутствовала? Киллиан, вероятно, уже знал, что я пропала.
Он ищет меня, предпочитаю верить я. Киллиан собирался прийти. Он найдет меня.
— На этот раз было нелегко заполучить тебя, когда твой глупый муж защищал тебя, как свирепый зверь. Если бы не Саймон, я бы, наверное, не добился успеха.
В невменяемом состоянии епископ Романо раскрыл свой план. О том, как он узнал о романе моей сестры. И как он обманул убитого горем Саймона, чтобы тот присоединился к нему. Настроить его против меня.
Мой отец был ядовитым.
— Я собирался дождаться, пока ты родишь ребенка этому ублюдку, прежде чем убить тебя. Мне нужен был наследник, чтобы поддерживать связь с семьей Спенсеров, но Киллиан… — Он покачал головой. — Следователь, который следил за этим делом, был слишком близок к моей правде, и я не мог допустить, чтобы это произошло. Итак, мне пришлось выбирать. Наследник, в котором я нуждался, или империя, которую я построил голыми руками?
Он усмехнулся злой ухмылкой.
— Решение далось мне легко.
Затем Бишоп пошел дальше, разглагольствуя о том, как он не может позволить Киллиану узнать правду о бизнесе Романо. Единственное, что он тщательно скрывал последние два с половиной десятилетия.
Реальность того, насколько он коррумпирован.
Ростовщичество. Отмывание денег. Торговля оружием и людьми. И наркотики.
Все незаконное и неправильное.
Я знала, что мой отец был коррумпирован и, вероятно, делал какие-то темные вещи под столом, но я думала, что именно так устроено высшее общество. По их венам течет коррупция.
Я просто никогда не думала, что мой отец был таким плохим. Епископ Романо был не просто хитрым и подозрительным. Он был безнравственным, и его богатство пришло из грязи.
Он не беспокоился о том, чтобы открыть мне правду. Потому что это было просто…
Я не выберусь отсюда живой.
И его правда будет похоронена со мной, пока он будет продолжать свои незаконные сделки.
— Как ты хочешь умереть, Джулианна? — сказал Бишоп с примесью жестокости в голосе. Это было похоже на то, как если бы я смотрела в глаза бешеному животному, его ненависть ко мне была написана на его лице, и я была в ловушке. Он трясся от чистой злобы, и моя плоть покрылась мурашками.
— Медленно и болезненно? Или быстро, но все равно больно?
— Киллиан узнает, так или иначе.
Мой отец – нет, – Бишоп склонил голову набок, злобно усмехнувшись.
— Он не станет, потому что я постарался замести все следы. Саймон твой убийца, Джулианна. Он убил тебя, а потом… покончил жизнь самоубийством. — Он сделал паузу; его брови нахмурились — фальшивая маска упала на его лицо. Выражение его лица стало мягким, когда он притворился невинным. — Это история. Это правда, которую увидит мир. Разъяренный любовник твоей мертвой сестры, мстящий тебе, а затем покончивший с собой. Убийство-самоубийство. И я буду скорбеть, отец, потерявший обеих своих любимых дочерей.
Огонь, горячий и обжигающий, как лава, скользил по моим венам. Я была напугана до чертиков, но я была вне ярости.
— Я никогда не встречала никого столь же жестокого, как ты, — прошипела я.
Бишоп ударил меня тыльной стороной руки, и моя голова дернулась в сторону, прежде чем он схватил меня за челюсть, его пальцы впились мне в кожу. Я вздрогнула, мое лицо пульсировало.
— Это потому, что ты никогда не видела реального мира, Джулианна. Ты жила под крышей сотворенного человека и называла его отцом. Такая наивный. Такой невинная. Такая глупая девочка.
— Ты болен, — выплюнула я.
Он впился пальцами глубже в мою плоть, и я наконец вскрикнула. Бишоп отпустил меня, прежде чем сделать шаг назад.
— Поскольку ты не выбрала вариант, я сделаю выбор за тебя. Медленно, но болезненно.
— Мой отец, — сказала я Киллиану. Увидев его шокированное выражение лица, я кивнула.
Но у меня не было возможности рассказать ему все – правду Бишопа, – потому что следующее, что я услышала, это громкий выстрел, раздавшийся в доме. Я вздрогнула, мой мозг заикался, и Киллиан вскочил на ноги. Мой пульс колотился от беспокойства, бешеного и испуганного.
Он тихо выругался, сжимая мою руку в своей и держа пистолет в другой.
— Оставайся позади меня, — приказал он.
Киллиан вытащил меня из комнаты, прикрывая своим телом. Было еще два выстрела, но на этот раз… они были снаружи дома.
Я проглотила желчь, собравшуюся во рту, и поборола подступающую к горлу тошноту. Бишоп не собирался выпускать нас отсюда живыми. Он окружил дом своими людьми.
Мы остановились в коридоре, когда лысый мужчина, выглядевший совершенно невменяемым, бросился к нам с пистолетом в руке.
Киллиан отпустил меня, только чтобы оттолкнуть назад. Затем он встал передо мной, его пистолет был направлен вперед, и мой желудок сжался от страха. Он сделал один выстрел, и мужчина рухнул на землю.
Слезы покатились по моим щекам, когда я вздохнула от облегчения. Киллиан развернулся, снова потянувшись ко мне, но остановился, его глаза вспыхнули.
Звук взвода пистолета наполнил мои уши, а затем я почувствовала, как ствол упирается мне в затылок. Мои глаза расширились, а сердце забилось. Онемение нахлынуло на меня, и моя кровь загудела между ушами.
— Опусти пистолет, Спенсер, — резко приказал Саймон с угрозой в голосе. — Или я вышибу ей мозги, и ты увидишь, как они разбрызгиваются по стенам.
Голова у меня закружилась, живот свело судорогой. Паника схватила меня за горло, но я заставила себя проглотить ее.
— Сдавайся, Киллиан. Дом окружен, и твои люди в меньшинстве, — прошипел Саймон. — Опусти чертов пистолет. Я больше не буду спрашивать.
— Хорошо, — спокойно признал Киллиан. Он наклонился, положив пистолет на землю, прежде чем снова выпрямиться, подняв руки в знак капитуляции. — Я сделал то, что ты просил. Отпусти ее, и мы поговорим об этом.
— Не делай этого, Саймон, — дрожащим голосом умоляла я. — Мой отец наполнил твой разум ядом. Я знаю, что ты не тот человек. Грейслин бы этого не хотела. Я не была причиной аварии той ночью, пожалуйста, поверь мне. Просто послушай меня. Пожалуйста.
Он сильнее прижал ствол пистолета к моему черепу, и я вздрогнула.
— Я бы посоветовал тебе заткнуться, Джулианна, — прорычал он. — Ты. Убила. Ее.
Я попыталась покачать головой, но пистолет остановил меня.
— Нет, — пробормотала я, умоляя. — Я этого не делала. Пожалуйста.
Но Саймон не был готов слушать. Он позволил себе создать такую ненависть ко мне в своем сердце, что не был готов увидеть правду. Я не винила его; это все сделал мой отец. Он воспользовался разбитым сердцем Саймона и использовал его против нас.