— Киллиан, мне нужно кое-что рассказать тебе о моем отце.
Его глаза потемнели, и он двигал челюстью взад-вперед, стиснув зубы. Но в остальном он молчал, когда я начала рассказывать ему то, что открыл мне Бишоп.
Я не пожалела деталей. Я рассказала мужу все, в том числе и о нелегальном бизнесе Бишопа.
— Теперь, когда я знаю его правду, он не оставит меня в живых. Я всегда буду в опасности, если только…
Опасный звук прогрохотал в груди Киллиана.
— Он больше никогда не причинит тебе вреда.
— Но…
— Теперь мир знает его правду, — сказал Киллиан.
Я моргнула, сбитая с толку.
— Что ты имеешь в виду?
Его рука сжала мою.
— Хотя раньше у тебя не было возможности сказать мне правду, ты сказала, что твой отец хотел твоей смерти. Я смог продолжить расследование, копнуть глубже в жизнь Бишопа. Я узнал правду два дня назад.
— Тебе удалось найти доказательства его незаконного бизнеса? — Я задохнулся. — Как?
Его губы дернулись.
— Кажется, ты забываешь, что мой отец был президентом Соединенных Штатов. У семьи Спенсеров много связей, принцесса, — сказал Киллиан. — Мой отец смог потянуть за несколько ниточек, и мы заручились всей помощью, которая была в нашем распоряжении, чтобы донести правду Бишопа до всего мира.
— Что это значит для Бишопа? Его арестовали? — спросила я, боясь надеяться.
— Выдан ордер на арест епископа Романо, — подтвердил Киллиан, его голос стал хриплым. — Но он скрылся. Сейчас он один из самых разыскиваемых беглецов в Америке. За ним следит ФБР, и неважно, где он прячется, его ищет вся страна.
Я медленно кивнула, пытаясь переварить все, что он мне только что сказал.
Хотя моя рана яростно жгла, моя грудь болела совсем по другой причине. Я подумала о жестокой смерти моей матери и сестры… только потому, что эго Бишопа было уязвлено. Моя мать могла сжульничать, но наказанием за это никогда не должна была быть смерть.
Я облизнула пересохшие губы, снова сосредоточившись на Киллиане.
— Если Бишоп не мой отец… то кто? — хрипло спросила я. — Он сказал, что у моей матери был роман с ее телохранителем, но где я его найду? Я не знаю, жив ли он вообще. Зная Бишопа сейчас, кто он на самом деле, он бы уже выследил моего настоящего отца.
Киллиан наклонился вперед, касаясь губами моего нахмуренного лба. Он поцеловал меня в лоб с такой нежностью, что у меня выступили слезы.
— Он был ближе, чем ты думаешь. Так было всегда, — пробормотал он. — Твой отец здесь и ждет, когда ты проснешься.
— Что? — Я судорожно вздохнула. — Ты нашел моего отца?
— Ну, не совсем так. Он нашел тебя, принцесса.
— Ты говоришь бессмыслицу, — прошептала я, сердце колотилось, а кровь бросилась в уши.
Вместо ответа Киллиан быстро отправил сообщение.
Через мгновение дверь в мою больничную палату открылась. Вошел мужчина, одетый в костюм. Высокие, сильные руки и знакомое лицо, глаза, которые я узнала, и улыбка, которую я так хорошо знала.
— Гидеон? — Я сглотнула и практически выдавила его имя.
— Здравствуй, Джулианна, — сказал он, делая шаг ближе. Его голос был спокоен и ровен, но переполнен эмоциями.
Мои глаза метнулись к Киллиану, глядя на него в поисках подтверждения, и он лишь кивнул мне. Мой желудок скрутило, трепеща от недоверия.
— Как? — мягко спросила я.
Гидеон сел рядом с моей больничной койкой, сжав кулаки на коленях. Как будто он пытался остановить себя от того, чтобы протянуть руку ко мне.
Его добрые глаза блуждали по моему лицу.
— Я прятался с тех пор, как Бишоп… — он сглотнул, морщась. — С тех пор, как он убил Элизу.
У меня перехватило дыхание, по щеке скатилась одинокая слеза.
— Бишоп никогда не любил твою мать. Это была одержимость, и это длилось только первый год их брака, — пожаловался Гидеон. — Элиза была просто трофейной женой. Она чувствовала себя задушенной, и я видел, как сильно она ненавидела Бишопа. Мы стали ближе, и это просто случилось. Ты не выбираешь, кого любить...
Он замолчал, выражение его лица помрачнело.
Я полагала, что, хотя у моей матери мог быть роман, для этого должна была быть какая-то причина. Я знала, что это был не брак по любви, и, тем не менее, я не потворствовала измене… Я не винила свою мать за то, что она хотела иметь любовь, обрести покой в объятиях другого мужчины.
Особенно теперь, когда я знала, каким человеком был епископ Романо, я могла только представить, каким он был мужем.
Покачав головой, Гидеон провел рукой по лицу, его тело тряслось. С гневом и глубокой скорбью.
— Когда я узнал, что ты должна выйти замуж за Киллиана, я устроился конюхом на остров Роза-Мария в надежде, наконец, увидеть тебя снова. Я просто хотел увидеть свою дочь лично, а не фотографии, которые я видел в Интернете и в СМИ.
— Ты мне ничего не говорил, — прошептала я.
Волна боли пробежала по его лицу, прежде чем он одарил меня горько-сладкой улыбкой.
— Я не мог. Это было бы слишком опасно, и я должен был осторожно тянуть нитку. Для того, чтобы держать тебя в безопасности. Во всяком случае, я не думаю, что ты бы поверила мне тогда, без доказательств, и, к сожалению, у меня их не было.
Я потянулась к нему, и Гидеон быстро схватил меня за руку, сжав так, словно от этого зависела его жизнь. Его грудь содрогнулась от вздоха облегчения.
Я сглотнула комок тяжелых эмоций в горле и сморгнула слезы.
— Не мог бы ты рассказать мне немного больше о моей матери?
Гидеон улыбнулся, искренне и по-доброму. Именно такой отцовской улыбки я жаждала уже давно.
— Конечно, — сказал мой отец.
ГЛАВА 33
Джулианна
Один месяц спустя
Его губы шептали мне в затылок, а руки гладили меня по рукам, пока он не обхватил мой маленький бугорок. На одиннадцатой неделе беременности мой живот слегка выпирал, являясь наглядным доказательством того, что внутри меня действительно растет невинная жизнь.
Мои глаза поймали его черное обручальное кольцо, и моя грудь наполнилась теплом при виде его. Неделю назад мы с Киллианом снова поженились. Это была очень маленькая церемония, на которой присутствовали только Эмили, Стивен, Уильям, Мирай, Селена и мой отец.
На этот раз вместо клятв ненависти… Киллиан говорил о своей любви ко мне. Он поклялся любить меня, защищать и лелеять меня до конца наших дней.
Он, конечно, не оставил меня у алтаря. Он поднял мою вуаль и запечатлел нежнейший поцелуй на моих губах. Если бы мне пришлось выбирать лучшие дни в моей жизни…
У меня их было два.
День, когда я встретила Киллиана.
И день, когда я вышла за него замуж. Ну, второй раз я вышла за него замуж.
Если бы Грейслин сейчас смотрела на меня сверху вниз, я задавалась вопросом, гордилась бы она мной. Что в конце концов я выбрала любовь и счастье. Я выбрала жить.
Я знала, что это то, чего она хотела бы для меня.
— Я достаточно выздоровела, чтобы теперь я могла купаться самостоятельно, — сказала я, сдерживая улыбку.
Киллиан хмыкнул в ответ.
— Есть ли проблема в том, что я регулярно купаю тебя, жена?
— Нисколько. Я просто хотела сказать…
Его зубы задели чувствительное место за моим ухом.
— Мне нравится заботиться о тебе.
Заботиться обо мне было преуменьшением. После того, как меня выписали из больницы, мы вернулись на остров. Охрана была утроена и строга. Никого не пускали на остров Роза-Мария без письменного разрешения Киллиана.
Мой муж почти не отходил от меня последние четыре недели. Если я вздрагивала, он звал Рани, доктора, которая находилась в нашем распоряжении на острове. Если я издавала хоть один болезненный звук, он был рядом, задавая десятки вопросов.
Где ты ранена? Это ребенок? Твоя рана болит? Мне позвать Рани? Тебе нужна ванная? Еще одна головная боль? Тебя тошнит?
К счастью, с тех пор как мы вернулись на остров, у меня не было приступов. Последний раз у меня был, когда я еще была без сознания, в больнице. Киллиан сказал, что это был мой самый страшный приступ. Я расцарапала лицо, прикусила язык так сильно, что пошла кровь, и каким-то образом умудрилась снова открыть швы.
Киллиан помог мне выбраться из ванны, и прежде чем я успела дотянуться до полотенца, он уже сам схватил его и провел по моей мокрой коже.
Я вздохнула.
— Перестань обращаться со мной так, как будто я хрупкая, Киллиан.
Он обернул полотенце вокруг меня, прежде чем его руки обвились вокруг моих бедер.
— Ты не хрупкая, но ты моя жена — женщина, которую я люблю, и я чуть не потерял тебя месяц назад. Пожалуйста, развесели меня. Позволь мне сделать это, — прохрипел он.
Его темный взгляд умолял меня. Я знала, как сильно на него повлияло все это испытание, возможно, больше, чем на меня. Если мне было легко жить дальше после того, как мы вернулись на остров, то Киллиана мучили кошмары: я истекала кровью, а он не мог вовремя прийти на помощь.
Он бился и выкрикивал мое имя. Каждый раз, когда Киллиан просыпался от одного из этих кошмаров, он цеплялся за меня, зарываясь лицом мне в горло, хватая ртом воздух.
Он так яростно защищал меня и ребенка, словно был одержим нашей безопасностью.
Я встала на цыпочки, и мои руки приземлились ему на грудь. Мои губы накрыли его.
— Поцелуй меня, муж.
Мне не пришлось просить его дважды. Его губы двигались под моими, прежде чем он принял поцелуй, его язык погрузился в мой рот. Наши языки встретились в эротическом танце, и я застонала ему в рот.
Я почувствовала, как его стон вибрирует в его груди под моей ладонью. Это было так сексуально, что я таяла в его объятиях. Мое ядро напряглось, и я почувствовала нужду в своем муже.
— Я не хочу больше ждать, — захныкала я, впиваясь ногтями ему в грудь.
Он зашипел, прежде чем прикусить мою нижнюю губу. Это ужалило, но это только сделало меня более влажной между моими ногами.
— Ты еще не полностью выздоровела, — прорычал он.