Не просто случайные буквы. Они были написаны от руки; некоторые были запечатаны в конверты, а другие были сложены в кучу и связаны несколькими тонкими веревками.
— Черт возьми, ты нашла письма! — Мирай практически завизжала, вставая рядом со мной. — Я догадалась…
Мое сердце врезалось в грудную клетку, словно ураган, а ноги подкосились.
Секреты Арабеллы… и ее история любви были здесь. Написано на этих страницах.
Я вынула стопку из ящика, и мускусный запах старых книг и бумаг ударил мне в нос. Письма были такими старыми, что некоторые из них были помяты и разорваны. Черные чернила закончились, слегка потускнели на коричневой бумаге, но я все еще могла разобрать слова.
На бумагах было много складок из-за того, что их столько раз сгибали и разворачивали.
На письме были какие-то пятна… заплаканные?
— Это буквально жизнь Арабеллы в твоих руках, — с благоговением сказала Мирай.
Мои пальцы коснулись первой буквы, той, что была наверху стопки. Я восхищалась каллиграфией маркизы Вингинтам, моими глазами, ласкающими каждое слово скорописи, аккуратные штрихи пера, сделанные много лет назад.
Дорогой муж,
Мои мысли наполнены тобой.
Твоя ненависть ко мне, потому что я взяла то, чего ты желал больше всего.
Твой красивый лик,
Твои крепкие руки,
Твоя злая улыбка,
И твои нежные глаза.
Я хочу верить, что ты создан для меня и наши души едины.
Но как я могу так думать…
Когда ты все еще думаешь о ней, когда спишь со мной.
- А
Итак, я потерялась в истории любви, которая не была моей собственной, но она звала меня.
Манила меня обещанием трагедии.
Затащила меня в глубины отчаяния.
И соблазнила меня своей прекрасной печалью.
ГЛАВА 6
Джулианна
Шесть месяцев спустя
Мы потерялись,
в безумии любви.
Как утренний мороз,
в зимние дни.
Твоя любовь холодна,
если только,
Нашу историю можно было предсказать.
Боль не была бы тройной.
- А
Я сложила полуразорванное письмо и положила его рядом с бедром, на подоконник. Я провела неделю, читая каждое письмо и стихотворение, написанное Арабеллой, и с каждым выцветшим словом, которое я читала, они затягивали меня все глубже в ее жизнь и ее разбитое сердце.
Я просмотрела коричневые бумаги, выбирая стихи, которые мне понравились больше всего. Иногда, потому что я была так прожорлива к боли, я перечитывала ее стихи. Как сегодня.
Маркиза Вингинтам жила в нищете. Она влюбилась в мужчину, который не мог вынести ее прикосновений. Она любила мужчину, который оплакивал другую женщину.
Жизнь Арабеллы была одинокой, и с каждым ребенком, которого она теряла, она отчаянно нуждалась в привязанности своего мужа только для того, чтобы в конечном итоге оказаться с его холодными глазами и лишенными любви руками. Она предлагала ему свое тело днем и ночью, потому что это был единственный момент, когда она чувствовала себя рядом с мужем.
Тем не менее, его страсть была зарезервирована для его возлюбленной, а не для его жены.
Арабелла умерла в одиночестве.
Она сделала последний вздох под беседкой, которую Элиас построил для своей возлюбленной.
Какой жестокой может быть судьба, но я понимала лучше, чем кто-либо другой.
Я посмотрела в окно, где были конюшни. За последние четыре месяца я оказывалась в частной библиотеке Арабеллы чаще, чем в своей собственной. Вид здесь был прекрасным, когда я наблюдала, как конюх работает с лошадьми.
Одна лошадь особенно привлекла мое внимание на прошлой неделе – белая. Это была недавно прибывшая лошадь на острове.
Она была так прекрасна, что у меня чесались пальцы прикоснуться к ней. Ветер развевал в воздухе ее длинную белую гриву, и кобыла скакала кругами. Она была игривая, и я догадалась, что она должна быть молодой. Я смотрела, как конюх ухаживал за ней, расчесывая ее красивую шкурку волос.
Пожилой мужчина поднял глаза и поймал мой взгляд через окно. Я помахала ему, как всегда. Он улыбнулся, и его внимание вернулось к кобыле.
Если бы у меня хватило смелости спуститься туда…
Прижавшись щекой к окну, я наблюдала за кобылой и конюхом вместе. Пустота царапала мне грудь, а в уголках глаз покалывало.
Прошел день, и я снова оказалась здесь, глядя в окно.
На следующий день я не могла оторвать глаз от белой кобылы.
Прошел еще один день.
Неделя…
До тех пор пока…
Мне захотелось поближе познакомиться с этим великолепным существом. Я хотела этого так сильно, что чувствовала это всем своим телом, чувствовала это в своих венах, и поэтому без всяких размышлений, не задумываясь, мои ноги несли меня вперед.
Я оставила письма на подоконнике и вышла из личной библиотеки Арабеллы. Я обнаружила, что иду по коридору и спускаюсь по лестнице. Вслепую я прошла мимо Эмили и пошла по тропинке к конюшням.
Почувствовать ее нежную кожу кончиками пальцев.
Чтобы ездить на ней.
Чтобы почувствовать ветер на моем лице.
Я хотела этого.
Мне этого не хватало…
Я остановилась у конюшни, внимательно наблюдая за кобылой. Конюх в это время водил пальцами по ее красивой гриве.
Должно быть, он заметил мое присутствие, потому что оглянулся через плечо и улыбнулся.
— Я ждал тебя, — сказал он. — Подойти ближе. Она дружелюбна.
Я прикусила губу.
— Ждали меня?
— Ты наблюдаешь за ней уже две недели, выглядишь такой потерянной и напуганной. — Он издал небольшой смешок. — Тебе понадобилось достаточно времени, чтобы прийти сюда.
— Как ее зовут?
— У нее еще нет имени. Я ждал тебя.
Я удивленно моргнула.
— Я не понимаю….
— Это поздний свадебный подарок от твоего тестя. Она твоя.
Я была ошеломлена его ответом, но теперь все это имело смысл. Уильям Спенсер позвонил мне месяц назад, чтобы еще раз попытаться убедить меня вернуться в Спенсер-Мэнор. Я просто отказалась, а затем пожелала ему всего наилучшего. Прежде чем повесить трубку, он сказал мне, что готовит для меня свадебный подарок. Но я не думала об этом.
С тех пор как о его болезни стало известно, мой тесть несколько раз пытался убедить меня покинуть остров и вернуться на материк.
Но я не могла.
Не потому, что здесь я была в безопасности, вдали от сплетен, любопытных взглядов и жалости …
Я приняла решение за Киллиана. Ему нужно было сосредоточиться на отце, а не на ненависти ко мне. Потому что, если бы я была там, я была бы постоянным напоминанием о том, что он потерял, о шипе, вонзившемся в его плоть, и о ноже, вонзившемся в его сердце.
Было бы лучше, если бы я держалась подальше от них.
Хоть мы и были женаты на бумаге, муж и жена по закону — я надеялась, что если наши пути не пересекутся, может быть, Киллиан наконец обретет покой.
Может быть, с кем-то другим, с женщиной, которая подходила ему больше, чем я.
Я прочистила горло, переводя взгляд с конюха на свою кобылу.
— Как вас зовут?
— Гидеон, — представился он. — К вашим услугам, миледи.
— Я…
Он очаровательно улыбнулся.
— Джулианна, я знаю.
— Она красивая, — прошептала я, делая шаг ближе. Она почувствовала мое присутствие и посмотрела на меня. Я двигалась медленно, стараясь не испугать ее.
— Действительно, — согласился Гидеон. Наконец, он посмотрел на мое закрытое вуалью лицо, его глаза задержались на моих глазах дольше. Я ожидала жалости, но было только легкое любопытство.
— Мистер Спенсер сказал, что она идеально подходит Церберу.
— Церберу? — спросила я, сбитая с толку.
Он кивнул в сторону высокого черного жеребца слева от меня. Раньше я его не замечала, так как все мое внимание было приковано к моей кобыле. Он стоял в стойле и с любопытством смотрел на мою лошадь.
— Цербер принадлежит Киллиану. Он немного сварливый и может стать агрессивным. На нем никто не ездит, кроме Киллиана, — объяснил пожилой мужчина.
Я усмехнулась. Конечно, у Киллиана будет сварливая лошадь, соответствующая его склонности к насилию. И, конечно же, он назвал своего жеребца в честь трехголовой гончей Аида. Как оригинально с его стороны.
— Ты боишься лошадей? Ты кажешься немного скованной. Она не причинит тебе вреда; она очень нежная.
— Я…
Изношенные нервы бежали по моим венам, и мои ноги дрожали. Я сглотнула тяжелый ком в горле.
— У меня был небольшой… инцидент, когда мне было десять лет. Я училась ездить верхом и упала с лошади.
Хотя это был не маленький инцидент.
Я пролежала в коме девять дней из-за черепно-мозговой травмы…
Очнулась я с судорогами.
И до сих пор...
— Так ты умеешь ездить верхом? — спросил он, с любопытством склонив голову набок.
Я напряженно кивнула.
— Немного. Научилась несколько лет назад.
Как только я оказалась достаточно близко, чтобы протянуть руку и коснуться ее, я протянула вперед дрожащую руку. Мои пальцы коснулись ее длинной гривы, красивой и мягкой.
Гидеон взял меня за руку и помог погладить грудь кобылы. Я взвизгнула, когда она топнула копытами, немного взволновавшись.
— Она может чувствовать твои эмоции. Успокойся. Не нервничай. — Он отпустил мою руку и сделал небольшой шаг назад, позволяя мне и моей кобыле сблизиться.
Я держала руку на ее боку, медленно лаская ее. Она была такой мягкой; Мне понравилось, как она ощущалась под моими пальцами. Я гладила ее, казалось, долго, потерявшись в моменте с моей красивой белой кобылой.
— Привет, большая девочка, — прошептала я, приближая к ней голову. Я медленно прижалась щекой к ее боку. — Как ты думаешь, мы можем быть друзьями?
Она вздохнула в ответ.
Я шагнула вперед, и она опустила голову, уткнувшись носом в мое плечо. Ее дыхание было теплым на моей щеке. Я улыбнулась под черной вуалью.