«Проснувшись завтра утром, они вообще перестанут что-либо понимать…» – уныло подумал он.
Он сам, однако, еще вполне владел своим рассудком: очевидно, благодаря полуночному купанию в черных водах озера. Вероятно, излучение метеорита делало его невосприимчивым к козням тех, кого он про себя уже называл «серыми людьми». Проблема была только в том, что он не представлял, сколько времени действует эта защита.
Решив больше не ложиться, он завернулся в одеяло и уселся в общем зале. Снег за окном все сыпал и сыпал, наваливая высокие сугробы. В окна сочился голубоватый свет, заливая просторное помещение с пустыми столами.
«Завтра, – неотвязно вертелось у него в голове, – я останусь единственным человеком в городке, который еще сохранил ясность мысли… И боюсь, что я буду чувствовать себя очень одиноко».
Глава 9
Он провел беспокойную ночь, подскакивая каждый раз, когда его веки готовы были закрыться, и встретил рассвет совершенно изможденным. Когда трактирщик, позевывая, спустился в зал, чтобы растопить плиту, Нат потребовал горячего кофе.
Вскоре к нему присоединились Неб и Анаката, оба в необычно приподнятом настроении, особенно Анаката, которую Нат никогда не считал беспечной хохотушкой. Гарпунер добродушно посматривал на окружающих и глуповато ухмылялся; что именно его так радовало, понять было невозможно. Понизив голос, Нат поторопился рассказать им о своих ночных приключениях. Те приподняли брови, пожали плечами… и посмеялись над ним. Анаката со снисходительной улыбкой потрепала его по руке.
– Тебе просто приснился кошмар, вот и все, – промурлыкала она. – Люди, спрятавшиеся внутри снеговиков… сам посуди, такое попросту невозможно. Они бы погибли от холода. Брось, не думай больше об этом. Лучше потрать свою энергию на то, чтобы сделать мне ребеночка, если ты хочешь, чтобы однажды мы стали семьей. Да-да, ты должен сделать мне малыша, которого я отдам своей матери. Она просто с ума сойдет от радости! И это позволит нам с ней помириться, понимаешь?
Нату стало ясно, что настаивать на своих словах бессмысленно. Неведомое колдовство уже сотворило свое черное дело, и теперь те, кого он считал своими верными товарищами, потешаются над ним, а ему нечего ждать от них помощи. Он отвернулся, чтобы скрыть свое смятение, и его тут же пронзила отвратительная мысль: не пора ли уже воспринимать этих двоих как перешедших на сторону врага?
Позавтракав горячей похлебкой, они вышли на улицу. Сегодня народ казался не таким возбужденным, как накануне. Видимо, снег остудил самых пылких, и теперь люди спокойно бродили по городу, блаженно улыбаясь и восхищаясь красотами пейзажа. Встречаясь на перекрестках, прохожие радостно жали друг другу руки или обнимались, как будто ни с того ни с сего прониклись к окружающим невероятной любовью и нежностью. Одни только дети продолжали носиться, звонко вереща и с хохотом обстреливая друг друга снежками.
– До чего же красиво! – сияя радостью, твердил гарпунер, созерцая картины уличной жизни.
– И даже совсем не холодно, – подхватила девушка. – Даже и не знаю, с чего вдруг я так укуталась.
Нат не единожды порывался пробудить их от этого беспричинного экстаза, но они всякий раз одергивали его, как ребенка, нелепые капризы которого выводят взрослых из себя.
– Перестань же, – пожаловалась Анаката, – это уже не смешно. Пошутил – и хорошо, надо уметь вовремя остановиться.
Нату оставалось только махнуть на них рукой. Улочка вывела их на главную площадь, и посреди нее он увидел скверик, где накануне Дорана спряталась внутри снежного савана. Теперь на этом месте стоял великолепный снеговик, вокруг которого радостно водила хороводы ребятня, то и дело запуская в него снежками. Юноша подошел поближе, разглядывая обледеневшую статую. Там, внутри, под этой внешне безобидной скорлупой, скрывалась, закрыв глаза, странная женщина с серыми губами. Наверное, ждала подходящего момента, чтобы вдруг выскочить из укрытия, как вампир из своего гроба…
И что же произойдет, когда этот час настанет?
За время прогулки Анаката и Неб непонятно почему окончательно развеселились. Внезапная зима и прочие странности окружающего мира перестали удивлять их, и Неб даже всерьез принялся обсуждать, не заняться ли им производством лыж.
«Они совсем утратили чувство реальности, – с грустью думал Нат. – То же самое ожидает и меня, если я забуду снова выкупаться в черной воде. Как только я начну чувствовать себя слишком весело, надо будет срочно бежать к озеру!»
Глава 10
Вскоре Анаката и Неб вообще перестали обращать на Ната внимание, так что он решил предоставить их самим себе и самостоятельно заняться проблемой «серых людей», пока ему еще хватает сил. И все же у него кольнуло сердце, когда он увидел, как девушка и гарпунер спокойно повернулись к нему спиной и исчезли, затесавшись в веселую толпу зачарованных горожан.
Сейчас, при дневном свете, серая радуга казалась еще более нереальной, чем ночью. Однако же ни у кого ее вид не вызвал удивления, и каждый вел себя так, будто для радуги совершенно нормально иметь такой цвет и неправдоподобную фактуру.
Поразмыслив немного, Нат вернулся назад, к главной площади, и притаился неподалеку от сквера, где спала в снежном коконе Дорана. Холод пронизывал юношу до костей, изматывая, как медленная пытка. Внезапно, когда он уже уверился, что его ожидание бессмысленно, снежная скорлупа лопнула от сильного толчка изнутри, и из него выступила женщина с серыми губами. Детвора, с радостным визгом катавшаяся по заледеневшим аллеям сквера, не обратила на это чудо никакого внимания. Незнакомка в сером быстро пошла прочь, сунув руки в карманы и опустив глаза. Нат обратил внимание, что ее шинель даже не отсырела.
Шагая мягко и упруго, она проталкивалась сквозь толпу, не привлекая ничьих взглядов. При дневном свете ее бледность особенно бросалась в глаза, как и странный металлический отблеск ее волос.
«Наверное, глаза у нее тоже должны быть цвета хромированной стали», – подумал Нат, стараясь не терять ее из виду.
Молодая женщина направилась в трактир. Она явно мерзла: протискиваясь в дверь следом за ней, Нат отчетливо услышал, как стучат ее зубы. И еще ему показалось, что рядом с ней мороз ощущается острее.
«Зима как будто исходит от ее тела, – думал он. – Она излучает холод, как обычные люди излучают тепло».
Устроившись в уголке, Дорана заказала служанке чашку кипящего супа. Она особенно подчеркнула, насколько он должен быть горяч, но служанка уже унеслась на кухню.
«Странный у нее акцент, – заметил Нат. – Никогда такого не слышал. Она как будто бы знает все слова нашего языка, но впервые в жизни пользуется ими, чтобы составлять предложения».
Ожидая заказа, Дорана подсела к огню, потрескивающему в камине. Быстро осмотревшись и убедившись, что никто на нее не смотрит, она жадно потянулась руками к пламени и погрузила в него сначала пальцы, а потом кисти целиком…
Нат, искоса наблюдавший за ней, едва не вскрикнул. Теперь женщина нежно ласкала языки огня, как котенка, а те льнули к ней, с мурлыканьем обвиваясь вокруг ладоней и запястий… но не обжигая.
Возвращение служанки вынудило женщину отодвинуться от камина, и когда она потянулась за принесенным кушаньем, Нат заметил, что ни на коже, ни на рукавах шинели не было видно ни ожогов, ни подпалин.
– Суп недостаточно горячий, – пожаловалась Дорана. – Я же сказала «кипящий».
– Шутите, наверное, – хихикнула девчонка-служанка. – Если сможете выпить всю чашку целиком, я не возьму с вас платы! Я сама чуть не ошпарилась, когда разливала его половником.
Дорана безропотно опустила взгляд и вздохнула.
– Еще я хотела бы принять ванну, – сказала она. – Можно ли наполнить ее очень, очень горячей водой?
– Без проблем, – обронила служанка, – сейчас займусь. Ванная у нас общая, вон там, за спальным помещением.
– Но вода, очень горячая… – настойчиво повторила Дорана.
– Ага, я поняла, – отозвалась служанка, пожимая плечами. – Кипяток.
И она пошла прочь, усмехаясь причудам клиентов.
Нат, насторожившись, затаил дыхание. Он увидел, как Дорана обхватила чашку с бульоном ладонями и поднесла ее к губам. Отпив глоток, она поставила ее на стол. В тот момент, когда она пила, раздался какой-то странный звук, едва слышное потрескивание. Утомленно вздохнув, женщина отодвинула почти полную чашку, как будто та больше не представляла для нее интереса.
– Ванна готова, – крикнула с другого конца зала служанка. – Дверь в глубине общей спальни, не ошибетесь. Вода почти сто градусов, так что смотрите, не обваритесь.
Дорана тут же поднялась и направилась в общую ванную. Выждав пару секунд, Нат прокрался следом за ней. Проходя мимо стола, где только что сидела женщина, он бросил взгляд на оставленную чашку. Суп в ней превратился в лед.
Да что же это за колдовство такое?
Общая спальня в это время была пуста, и Нат воспользовался случаем, проскользнув за ширму. По доносящимся из ванной звукам он догадался, что Дорана торопливо раздевается, бросая одежду как попало.
– Гляди-ка, вот чудеса! – донесся из столовой голос служанки. – Огонь в камине погас. А ведь только что горел как следует! Как же такое вышло?
Нат еще сильнее скрючился в своем укрытии. До его слуха снова донеслось странное потрескивание, которое он услышал в тот миг, когда Дорана коснулась своими серыми губами горячего бульона. Эхом отозвался еще один звук – приглушенный всхлип, словно кто-то плакал там, в закрытой ванной. Он продолжал сидеть, не смея пошевелиться. Прошло около минуты, затем дверь резко распахнулась и женщина вышла; ее шинель была тщательнейшим образом застегнута на все пуговицы. Она прошла мимо, не заметив юноши, которому показалось, что она с трудом сдерживает слезы.
– Что так быстро? – удивилась служанка. – Вода недостаточно горячая?
– Ледяная, – прошептала Дорана, швыряя на стойку три золотые монеты.
Улучив момент, Нат метнулся в ванную. Едва перешагнув порог, он удивился, что нигде нет пара. Сама ванна была до краев наполнена ледяной водой, в которой плавали мелкие льдинки.