— Все нормально, пацан! Проверку прошел! — Он хлопнул Кешу по плечу.
— Проверку?.. То есть ты думал, что я могу тебя сдать? — Кеша с осуждением смотрел на него.
— Но Кирпич же сдал!
— Ну, Коля, конечно, не прав, нельзя забивать на братву, но в чем он тебя сдал?
— А ты не знаешь? Что он к Отшельнику вернулся.
— Да?
— И с ментами его видели…
— Это серьезно, — не мог не согласиться Кеша.
— Что ты знаешь о ментах? — Феликс смотрел на него строго, взыскательно.
— Ничего… Сказал, что ты бандитов из нас готовишь. Против Аксая.
— С Аксаем сейчас равно. Когда он тебе это говорил?
— Ну, мы еще только собирались выяснять. А недавно подошел, спрашивать стал, где мы были. Хотя сам знал, что с Аксаем разбор был. И что на Ригу ходили, знал.
— Мне почему не сказал? — жестко спросил Феликс.
— Ну, не подумал, что он от ментов мог это узнать.
— А сейчас думаешь?
— Ты сказал, вот и думаю… Хотя и не думаю, что Коля с ментами мог сойтись. Зачем ему это?
— А зачем ему с Отшельником сходиться?
— Ну, спокойной жизни захотелось…
— Спокойной жизни? А по-твоему, Отшельник ничего не мутит?.. Мутит. Вместе с Кирпичом что-то мутит… Против нас мутят, мы им поперек горла…
— А менты при чем? Не через ментов же они мутят?
— А хрен его знает!.. Давай так, подкатит Кирпич, прикинься дурачком, он говорит, ты слушаешь. Начнет за Отшельника агитировать, кивай, типа, надо подумать. А если за ментов разговор заведет, то вообще… — Феликс запнулся.
Казалось, он и сам толком не мог объяснить, чем ему не нравился Коля, и не знал, на чем его нужно ловить. Ну перешел к Отшельнику, вернулся к своим, так сказать, истокам, это же не предательство. А если измена, то так себе, на «троечку», не больше. А ментов Феликс мог придумать, где-то кто-то что-то сказал, вилами по воде… Ясно только одно, кошка между друзьями пробежала.
— Короче, держи меня в курсе! — не совсем внятно постановил Феликс. — Коля же встречается с Агнешкой?
— Да нет, у нее там в Москве новый роман.
— Правда? — удивившись, задумался Феликс.
— Какой-то мажор. На «девятке».
— Трахает ее?
— Что?! — встрепенулся Кеша.
— Прет ее, спрашиваю! Или они крестиком вышивают?
— Слышь, ты бы за базаром следил!
— А то что? — в недоумении, с угрозой протянул Феликс.
Но тут же успокоился. Никого вокруг нет, никто не слышит дерзкий тон подчиненного, а Кеша из ближнего круга, статус позволял ему общаться с Феликсом если не на равных, то близко к тому.
— Закрыли тему! — отрезал Кеша.
— А ты борзый! — скорее поощрительно, чем осуждающе глянул на него Феликс.
— Не надо Агнешку трогать!.. Ты сам знаешь, что нельзя!
— Все, все, замяли базар! — весело сдался Феликс.
Он улыбался, но его взгляд заледенел, когда Кеша повернулся к нему спиной. Кеша не видел его глаза, но почувствовал холод, исходящий от них.
До Нового года всего ничего, елки, гирлянды, настроение у людей такое же праздничное, как транспаранты, народу на площади тьма, торговля идет бойко, долгопрудненских не видно, можно спокойно снимать сливки. Этим Кеша и занимался. Веня Мрак, Юра Бас и Лева Жмых, рослые, мощные, выглядят по-взрослому, Кеша по сравнению с ними мальчик. Не хватает ему внушительности, зато уважают его не по-детски. Свои уважают. А кооператоры смотрят на него как на сопляка, поэтому на базар выходит Мрак.
— Ну, чего замер, как задница на морозе? Бабки давай!
Торгаша затрясло так, что Кеша невольно глянул на его брюки, ожидая увидеть мокрое, расползающееся пятно.
— Так это, у меня все законно!
Но мужик в штаны не напустил, более того, он посмел бросить вызов.
— Что у тебя законно? — вытаращился на него Бас.
— Так это, торговля законная. Я налоги плачу.
Мрак ударил несильно, но точно в «солнышко», торгаш чуть не задохнулся от боли. Полез в карман, вытащил конверт с деньгами, бросил в подставленную сумку.
В этот момент и появились менты, Кеша первый заметил их.
Мусора перли напролом, грубо расталкивая толпу. И шли они точно на пацанов. Причем с двух сторон, стремительно сжимая клещи.
— Атас! — крикнул Кеша.
Бас ломанулся через проход между прилавком и опорным столбом палатки, но через ментов проскочить не смог, его схватили, повалили на землю. Набросились и на Кешу, он попробовал убежать, но кто-то из толпы подставил ему подножку. Падая, он увидел, как Мрак выбивает плечом заднюю стенку палатки. Пацан он мощный, ему ничего не стоило проломить вагонку. А у него сумка с деньгами, если он уйдет, ментам нечего будет предъявить. Феликс предупреждал, что первым делом в таких случаях нужно уводить деньги.
И Мрак смог уйти, во всяком случае, в зарешеченном отсеке «уазика» оказались только Кеша и Бас. Их вели через толпу, в наручниках, как каких-то грабителей или даже убийц. Пока шел, Кеша проклинал ментов, а за решеткой «собачатника» понял, что он и есть настоящий преступник. Деньги вымогать нельзя даже у спекулянта, тем более с применением силы. Даже Феликс на это намекал.
А в отделении Кеше объяснили это популярно, с наглядным применением всех статей Уголовно-процессуального кодекса. Следователь в капитанских погонах довел до задержанного сто сорок восьмую статью Уголовного кодекса, пригрозив лишением свободы на срок до семи лет, а опер занес над его головой талмуд, хотел ударить, чтобы он прочувствовал всю тяжесть и строгость закона. Но воздержался. До поры до времени. Кеша, конечно, приуныл, но сдаваться не собирался. Феликс дал на этот счет четкую инструкцию, ни в чем не сознаваться, никого не сдавать и ждать от него помощи. Пацаны своих в беде не бросают, говорил он.
— Я ничего не знаю, стоял, куртку вареную хотел купить, смотрю, милиция, понять ничего не успел, скрутили, повели.
— И «атас!» не кричал? — спросил следователь, широколицый мужчина с тонким кривым носом.
— Да вырвалось случайно.
— Случайно ты на семь лет вырвешься. А твой подельник Басов уже сегодня выйдет на свободу. И Новый год будет встречать дома, в кругу семьи. Потому что он умный, потому что сдал тебя с потрохами. Ты на семь лет пойдешь, а он умный, учебу продолжит, в люди выбьется… Ты ведь тоже где-то учишься?
— И дальше учиться буду, потому что я ни в чем не виноват. И ничего ни у кого не вымогал. И подельников у меня нет.
— Просто стоял и смотрел, как здоровые парни вымогают деньги у предпринимателя.
— Не знаю, не видел ничего.
— Даже не видел?
Следователь глянул на опера, и тот наконец-то ударил Кешу по голове талмудом с Уголовно-процессуальным кодексом.
— Это пытки, товарищ следователь! Я буду жаловаться!
— Да жалуйся!
— Мне еще шестнадцати нет. Где представитель инспекции по делам несовершеннолетних?
Следователь снова посмотрел на оперативника, Кеша зажмурил глаза, но в это раз его бить не стали. Вывели из кабинета и вернули в камеру для временно задержанных. А Басова снова выдернули на допрос. Вернули его не раньше чем через час и в другую камеру, чтобы подельники не могли переговариваться.
Из камеры Кеша видел того самого кооператора, на которого они наехали, мужик с несчастным видом проходил мимо дежурной части.
— Вешайся, козел! — крикнул ему Бас из соседней камеры.
Мужчина вздохнул и вжал голову в плечи. Но все-таки ушел домой встречать Новый год, а Кеша остался в камере. Холодные каменные стены, решетка от потолка до пола, жесткие, отшлифованные тысячами задниц скамейки, самое настоящее преддверие ада, постепенно наполняющееся его обитателями. Двух грабителей привели, одного бросили в камеру к Кеше, другого к Басу, чуть позже появился мужик, по пьяной лавочке порезавший своего собутыльника. Паренька доставили — в очках, интеллигентной внешности, этот тоже сотворил что-то глупое, может, шахматной доской кого-то по голове ударил. Мужчину подсадили кавказской внешности — в норковой шапке, дорогой дубленке, находившегося в глубоком раздумье. Он молча и отрешенно крутил четки на пальце. Никто никого не спрашивал, в душу ни к кому не лезли, все было спокойно, пока не появился раздолбай в кожаной куртке с заклепками. Или рокер, или косил под него.
Парень не знал покоя, сначала ходил по камере, мелькая перед глазами, затем полез к очкарику: «Ты кто такой? Что здесь делаешь?» Паренек растерялся, стал рассказывать о себе. Поссорился с девушкой, потом помирился, пришел к ней, дверь в квартиру открыта, в прихожей труп, позвонил в милицию и попал под подозрение в убийстве.
— Кого ты лечишь, пидорок? Какая у тебя девушка?.. Девушкой ты сам станешь, га-га!
Никто даже не улыбнулся, баклана это разозлило, он насел на Кешу, но тот не реагировал. Спрятал подбородок под высоким воротником куртки, и сам замер, и взгляд заморозил.
— Сосунок! — махнул на него рукой раздолбай.
И снова заходил по камере. Парень явно нервничал, то ли вляпался во что-то серьезное, то ли курить очень хотелось. Или даже уколоться.
Он ходил-ходил, пока у кавказца не лопнуло терпение.
— Не мелькай! — шикнул он.
— Что?! — взвился баклан.
— Торчок! — хмыкнул Кеша.
Парень развернулся к нему, замахнулся, но Кеша вскочил, поднырнул под руку и с силой пробил в живот. Бузотер со стоном опустился на колени, Кеша выразительно глянул на очкарика, тот все понял, они вместе усадили жертву на скамейку. Больше рокер не возникал.
Потерпевший забрал заявление первого числа нового года, а Кешу освободили второго. Вместе с ним из отделения вышел и Бас. А встречал их Феликс, он стоял на фоне бежевой «Волги», в новенькой дубленке нараспашку, голова, как обычно, не покрыта, снежинки тают на волосах.
— Ну, с Новым годом, пацаны! — улыбнулся он и, кивком указав на машину, добавил: — С новым счастьем!
— Нехилое, скажу вам, счастье! — Бас не удержался, провел рукой по крыше «Волги».
— Поехали!
Феликс сказал Кеше сесть вперед, Басу назад, а сам сел за руль.