— Иду, — отозвался я, но Юлька уже сама появилась из-за кустов.
— Ты не купаешься?.. Извини…
— Да ничего. — Я остановился по щиколотку в воде, разглядывая её. Юлька распустила косу и сейчас аккуратно расчёсывала пряди мокрых волос расчёской из своего запаса. Она была всё ещё босиком, а рубашка расстёгнута низко, и…
— Ты чего? — каким-то не своим голосом спросила она, поймав мой взгляд. — Бо-орь?..
— Погоди. — Голос у меня тоже стал чужим, я вышел из воды и, подойдя вплотную, обнял её за талию, не сводя глаз с её лица. Юлька не двигалась и тоже смотрела. — Погоди, — повторил я и, чуть нагнувшись, поймал её губы своими, накрыл. Губы были горячие, влажные и отдавали свежей водой и земляникой — это я успел почувствовать и успел пережить две или три восхитительные секунды, лучшие в моей жизни секунды… а затем я получил такой силы удар раскрытой ладонью по лицу — обычную пощёчину, но размашистую и беспощадную, — что в голове грохнуло, и я сел на песок.
— Подглядывал?! — Юлька стояла надо мной, из её глаз синими электрическими искрами брызгало презрение. — Целоваться лезешь?! Не подходи ко мне — убью, укокошу! — И, выхватив «маузер», она выстрелила в песок точно между моих ног — песчинки брызнули мне в лицо, и я вскрикнул от неожиданности и зажмурился.
Когда я проморгался, то Юльки, конечно, не было. В голове у меня гудело, щека онемела и ощутимо распухла. Я перевалился к воде и начал остужать разбитое место. Мне было смешно и стыдно, никакой обиды на девчонку я не испытывал. Как она меня!.. Ну сила… Таких бы в моё время штук двадцать хоть. Или они есть, только мне не попадались?.. Вот это хрястнула, с ног ведь сбила!..
Несмотря на занятость переживаниями, я ощутил, что кто-то приближается и, достав «парабеллум», замер, вглядываясь в кусты. Послышался голос Сашки:
— Борька, это я, не стреляй, — а через пару секунд он сам вышел на отмель. — Кто тут палил?
— Юлька, — отозвался я, не вставая с корточек. — Показывала, как стрелять умеет… А ты чего?
— Да был тут недалеко, слышу — выстрелили… — Он рассматривал меня. — А она где?
— Ушла… — Я убрал оружие.
Сашка помолчал и спросил:
— А со щекой что?
— Иди, куда шёл, — отозвался я.
Сашка пожал плечами:
— Так я сюда и шёл… Целоваться к ней полез?
— Да! — Я вскочил. — Полез! Что ещё?!
— И как — получилось?
— И получилось, и получил, — честно сказал я. — Ещё вопросы будут?
Сашка пожал плечами, круто развернулся и исчез в зарослях — как обычно, совершенно бесшумно.
— Чингачгук, блин, — сказал я и выматерился от души. Потом засмеялся.
В лагере стало многолюднее и веселей. Мне надо было тренировать пополнение по рукопашному бою, опаздывать не стоило, но, когда я почти бегом примчался в лагерь, меня перехватил Витька.
— Тренировка отменяется, — сказал он. — Сейчас иду на совещание к командиру. Вернусь — скажу, что и как, но вы сидите в землянке или около, не разбегайтесь.
— Понял. — Я пожал плечами. — Вить, знаешь, мне всё время снится, что я лошадь и жую сено.
— Ну и что? — подозрительно затормозил уже разлетевшийся бежать командир разведки.
— А то, что утром каждый раз половины сена с нар нету.
— Иди ты. — Он отмахнулся, я крикнул вслед:
— Э, Вить, ты про Фрейда слыхал?!
Он явно не слыхал. Я вздохнул и решил, что сейчас отправлюсь в кусты, сяду поудобнее, закрою глаза, представлю Юльку и немного самоудовлетворюсь. Но меня опять — уже не в первый раз за последние дни — окликнули двое пацанов из пополнения. Я уже отлично знал, что им нужно: чтобы я ходатайствовал о принятии в отделение разведки, поэтому сделал вид, что не слышу их и юркнул в землянку.
Тут все были в сборе. Ромка пиликал на своей губнушке что-то оптимистичное. Я сообщил, стараясь не встречаться взглядом с Юлькой:
— Похоже, скоро на дело. Витька побежал на совет.
— Ну и отлично. — Сашка потянулся. — А то взрывчатка есть, а мы уже пять дней сидим, ничего не делаем…
— Странно, что немцы ничего не сделали, — заметил Женька задумчиво.
— Они, скорей всего, просто не знают, где нас искать, — предположил я, садясь на нары. — Отряд-то был маленький и почти бездействовал…
— Пока не пришли мы. — Сашка пересел за стол и начал разбирать «штейр». — Ром, а ты спеть не можешь?
— А у меня рот занят, — ответил младший, на секунду вытолкнув губнушку изо рта. И опять запиликал.
Мы посидели в молчании ещё пару минут, и я поднялся. Все уставились на меня, явно ожидая каких-то действий по убийству времени.
Я поставил перед собой два котелка, зажал между пальцами по гильзе и простучал короткую дробь. Потом подобрал ритм для аккомпанемента, посмеиваясь над собой, — наверное, именно так подыгрывали себе первобытные люди… И, постукивая по металлу, запел:
Время бродить
По лесу…
Время разгадывать тайны…
Время бродить
По лесу…
Время разгадывать тайны…
Время обеда, ужина, сна.
Время зима. Время весна.
Лето ли, осень — нечем помочь!
Время — тёмная ночь!
Время бродить
По лесу…
Время разгадывать тайны…
Время бродить
По лесу…
Время разгадывать тайны…
Поздно бояться, поздно болеть.
Поздно смеяться, поздно шуметь.
Поздно болтать, воду толочь.
Поздно — тёмная ночь!
Время бродить
По лесу…
Время разгадывать тайны…
Время бродить
По лесу…
Время разгадывать тайны…
Ну-к, хозяин, ну-ка, скажи,
Как тебе нравятся наши ножи?
Ну-ка — и голову нам не морочь!
Ну-ка — тёмная ночь!
Время бродить
По лесу…
Время разгадывать тайны…
Время бродить
По лесу…
Время разгадывать тайны…
Время не терпит, время не ждёт.
Время упустишь — время уйдёт.
Время, время, время — невмочь,
Время — тёмная ночь!
Время бродить
По лесу…
Время разгадывать тайны…
Время бродить
По лесу…
Время разгадывать тайны…
Я несколько раз — всё тише и тише — повторил припев и замолчал. Наступила тишина — и удивлённая, и какая-то даже недовольная. Я опасливо подумал, что хватил лишку — такой символизм в век конкретики во всём, даже в песнях…
— Странно, — вдруг с каким-то удивлением сказал Женька. — Я сперва… Эта песня — она ведь ни о чём? — Он подумал и сам утвердительно кивнул. — Ни о чём… и всё-таки…
— Хорошая песня, — сказал Сашка. — Она как бы… ну, это… — Он засмеялся и махнул рукой. — Короче, не знаю, но хорошая.
Я усмехнулся. Они не могли выразить чувств, но я понимал, что именно мои друзья ощущают. И был рад.
— Время бродить по лесу, время разгадывать тайны… — сказала Юлька задумчиво. — Да, хорошо… Ладно, мальчишки, я пойду. Мне ещё на кухню.
Она поднялась и вышла. Помедлив и подождав, пока ребята занялись разговорами, я потихоньку выскользнул следом. Уже стемнело, но ощущение такое, что на кухне жизнь не прекращалась вообще никогда. Тётя Фрося была на месте, и я переминался за деревьями, пока Юлька, подхватив ведро, не зашагала к выгребной яме. Тут я её и перехватил:
— Юль, давай понесу.
— Не надо, пусти, — безразлично сказала она.
Я отпустил дужку, но пошёл рядом:
— Юль, я тебе пел. Честно.
— Ну и ладно.
— Юль! — Я обогнал её и встал на колени. — Юль, прости. Я дурак, прости.
— Встань, ты что?! — Она почти испугалась и отгородилась от меня ведром.
Я замотал головой на полном серьёзе:
— Юль, прости, я виноват.
— Да встань, ты что?! — жалобно попросила она.
— Не встану, если не простишь. На коленях за тобой буду ползти.
— Да ты что, Борьк! Борьк, увидят! — Она заоглядывалась. — Встань! Ну?!
— У-уххх… — выдохнула она и поставила ведро на дорожку. — Прощаю… Но больше так не делай. — Она серьёзно посмотрела мне в глаза. — Это нечестно и вообще… ты такой хороший парень, а это мерзко, понимаешь?
Если честно — я не понимал. Не понимал, потому что Юлька была красивая, просто очертенело красивая. И… и без одежды — тоже. А-аббалдеть. Но я закивал без раздумий. Если бы Юлька попросила меня признать, что луна сделана из сыра, я бы согласился немедленно.
— Давай ведро донесу! — вскочил я и уцепился за дужку ведра. — Пожалуйста!
— Ну неси, — со смехом разрешила она. — Только на кухню я сама понесу, а то…
Она не договорила.
Когда мы вернулись в землянку, Виктор уже был там.
— Наконец-то, — сердито сказал он. — У Юлии на кухне дела, а ты-то где бродил?
— М-м… — Я сел на нары и обнялся с «МП». — Воздухом дышал-с. А что-с?
— А кто его знает, — сердито сказал Сашка. — Пришёл и молчит сидит.
— Да ничего, просто собирайтесь, сейчас выходим, все, кроме Ромки, — заявил Виктор.
Ромка немедленно вскинулся:
— А я?!
— А ты останешься в распоряжении штаба.
— Куда выходим-то? — деловито спросил я и только теперь увидел на столе консервные банки, сухари, патроны, гранаты. — О, это дело…
— А вот выйдем, я и скажу, — почесал нос лейтенант.
— Идём, а потом я скажу — куда, — буркнул Сашка. Он почему-то был не в настроении. Впрочем, я, кажется, догадывался, почему. И ничего приятного в этом не было, сказать по правде. История, вечная, как мир, но от этого ничуть не более приятная. Я даже хотел сразу с ним поговорить, но тут же отказался от этой мысли — почему-то стало страшновато. Просто не знаю почему. Поэтому я занялся сбором снаряжения.
Я набил патронами все шесть магазинов и запасную обойму к «парабеллуму», но Виктор кивнул мне:
— Сыпь ещё полсотни в подсумок. — Он перебросил мне пустой брезентовый мешок из-под противогаза.
— Какая щедрость, — проворчал я. — С чего бы? — Но охотно догрузил патроны.
— К моему пистолету опять нет? — грустно спросила Юлька. Виктор развёл руками и предложил: