— Надеюсь, ты понимаешь, зачем она зовет тебя.
— Да. Полагаю, она попытается уговорить меня помочь ей в последний раз, снова взывая к моей чести. Не бойся, у нее ничего не выйдет. Клянусь, теперь с ней покончено. Зная, какая она хитрая, как глубоко погрязла в жутких заговорах, я только хочу понаблюдать за ее игрой, если, конечно, смогу вытерпеть. Если Изабель попытается поколебать мое мнение о ней, по-прежнему считая меня глупцом и рассчитывая на давнюю клятву, то это лишний раз убедит меня в необходимости дать показания против нее.
— Мне кажется, что тобой движет еще и любопытство, — заметил Уилл.
Кормак усмехнулся:
— Конечно. А разве тебе не было бы интересно узнать тайну, о разгадке которой ты мечтал всю жизнь?
Следуя за юным слугой б глубь тюрьмы, Кормак испытывал тревогу. Ему казалось странным, что после десяти лет страстного стремления к Изабель теперь он видел в ее призыве некую угрозу. И то, что Дугласы поместили ее в такое глубокое и темное место, лишь усиливало это ощущение.
Те же двое мужчин, Раналд и Джеймс, которые, как и Кормак, подслушивали откровения Изабель у двери ее спальни, теперь сторожили камеру, куда ее поместили. Очевидно, сэр Раналд доверял это дело только своим людям. Подойдя к камере, Кормак остановился, осматривая новое жилище Изабель. Она встала с койки и подошла к нему с некоторой осторожностью. Хотя здесь было холодно, сыро и помещение освещалось только факелом, камера выглядела самой уютной из всех, какие ему приходилось видеть. Узкая койка с подушками была покрыта мягким мехом, на стенах висели гобелены, на полу лежали ковры, а необходимое ведро скрывала занавеска. Помещение было очень чистым, как и сама Изабель. Очевидно, ей доставляли воду для мытья и чистую одежду. Кормак подозревал, что к ней регулярно допускали ее служанок. Такал учтивость и обходительность, должно быть, вселяли в нее уверенность, что ей удастся избежать правосудия — надо только найти какую-нибудь подходящую уловку. Кормак чувствовал, что Изабель не собирается покоряться судьбе до самого конца. Но на этот раз ей не помогут ни ложь, ни попытки соблазнить его.
— Кормак, любовь моя, я боялась, что ты не придешь! — Изабель протянула к нему руки сквозь железные прутья и нахмурилась, когда он спрятал свои руки за спину, не давая ей возможности коснуться его.
— Напрасно стараешься, Изабель. Я пришел сюда только из любопытства, — сказал он. — Что ты хотела мне сообщить?
— Ты так холоден со мной, — тихо промолвила она дрогнувшим голосом. — Неужели ты так быстро забыл все, что было между нами?
— Мне трудно теперь вспомнить что-нибудь, кроме твоей попытки отправить меня на виселицу за совершенное тобой преступление. Подобные воспоминания убивают в мужчине всякую страсть. — Кормак слегка улыбнулся, а стражники громко рассмеялись.
— Меня заставлял сэр Кеннет. — Изабель замолкла под презрительным взглядом Кормака, затем заговорила, едва сдерживая гнев: — Ты встал на сторону сэра Раналда. Вот уж не думала, что ты предашь меня, Кормак. Они обманом настроили тебя против меня.
— Я знаю, что ты делала все по своей воле. Я сам слышал твои слова и видел, как ты охотно использовала свое умение проститутки. «Если бы она сейчас была свободной, — подумал Кормак, видя, как Изабель крепко сжала прутья решетки, — то, наверное, выцарапала бы мне глаза».
— Не важно, кем ты меня считаешь. Ты все равно поможешь мне.
— Не думаю.
— А я думаю, что поможешь, если хочешь увидеть живым своего сына.
Ошеломленный Кормак почти не слышал проклятий стражников, недоуменно глядя на Изабель. Ее губы раздвинулись в медленной самодовольной улыбке, и ему захотелось дать ей пощечину. Потребовалось некоторое время, чтобы он сумел взять себя в руки, осмысливая произнесенные ею слова. Сын? От Изабель? Это было невозможно представить. И почему, если она родила ему сына, он никогда не видел мальчика и даже ничего не слышал о нем? Кормак помял, что задал этот вопрос вслух, так как Изабель усмехнулась.
— Ты полагаешь, я должна была таскать с собой маленького незаконнорожденного ребенка, собираясь выйти замуж или путешествуя? Я хотела избавиться от него еще тогда, когда почувствовала, что твое семя укоренилось в моем лоне, но в отличие от прошлых подобных случаев не решилась сделать это, а потом в течение почти семи лет была вынуждена возиться с твоим отродьем.
От этих слов Кормак весь похолодел.
— Ты должна была сказать мне о ребенке. Если ты была тогда вдовой, мы могли бы пожениться. Если нет, то я взял бы сына к себе и сам вырастил бы его.
— Да, конечно. Но я решила, что он может пригодиться мне когда-нибудь. Как, например, сейчас, — сказала она настороженно. — Если поможешь мне, я отдам тебе сына. Он находится недалеко отсюда.
— Совершенно верно, недалеко, — произнес сэр Раналд, подходя к решетке. — Удивительно, что никто до сих пор не свернул тебе шею за все твои дела, моя дорогая невеста. Впрочем, мы скоро решим эту проблему.
— Проваливай, Раналд! — резко сказала Изабель. — Я хочу поговорить с Кормаком.
— Пытаешься подкупить несчастного парня тем, чего хочет любой мужчина? Я догадывался, что ты способна на все.
— Какой ты умный!
— Да, умный. Ты не знала, что я все эти годы подозревал тебя в убийстве моих родственников? Я начал внимательно следить за тобой еще несколько лет назад. — Сэр Раналд улыбнулся и вывел из-за своей спины худенького мальчика, наблюдая за тем, как побледнела Изабель и на лице ее отразились злоба и страх. — Кристофер, познакомься со своим отцом.
— Ты не имел права забирать ребенка и приводить его сюда! — взвизгнула Изабель.
— Думаю, имел.
— А откуда ты знаешь, что это мой мальчик? Может быть, я солгала Кормаку.
— Конечно, ты постоянно лжешь, но это действительно твой сын. Неужели ты думала, что сможешь прятать ребенка всю его жизнь? Да, ты мало заботилась о мальчике, однако время от времени навещала его, чтобы узнать, жив ли он еще. Старая служанка все рассказала мне. Ты сама знаешь, что твои слуги не очень-то предан тебе, и потому, миледи, мне не составило труда узнать, чей это мальчик и кто его отец.
Кормак почти не слышал, о чем говорили Раналд и Изабель. Все его внимание было приковано к мальчику, который напряженно смотрел на него в ответ на его пристальный взгляд. Глаза ребенка были глазами Кормака, а волосы — такого же цвета, как у его Алистера, и это подтверждало, что ребенок действительно его. Кое-что в нем было и от Изабель — линия рта и некоторые другие черты лица.
— Здравствуй, Кристофер, — тихо сказал Кормак хрипловатым от сдерживаемого волнения голосом.
— Здравствуйте, сэр, — ответил мальчик. — Вы действительно мой отец?
— Да. И должен признаться, для меня твое существование явилось сюрпризом.
— Конечно, сэр. Леди Изабель не сообщала сам обо мне, так откуда же вы могли знать о моем рождении? Няня Агнес говорила, что леди Изабель прячет меня, рассчитывая воспользоваться мной, чтобы привязать вас к себе покрепче, когда это потребуется. Няня Агнес говорила также, что мне следует подождать, а когда вы узнаете о моем существовании, я должен решить, хороший вы человек или нет.
— Надеюсь, решение будет в мою пользу. Сколько тебе лет, Кристофер?
— Через месяц будет семь.
Кормак сделал глубокий вдох, стараясь побороть нарастающий гнев. За все эти годы Изабель ни разу не упомянула о ребенке, и он не мог видеть, как мальчик рос! Не видел его первой улыбки, не слышал первых произнесенных слов. Все это Изабель тоже похитила у него. Кормак чувствовал, что готов просунуть руки через решетку, схватить Изабель за горло и придушить ее, не дожидаясь казни.
— Ты хочешь пойти со мной, Кристофер? Хочешь остаться у меня?
— А могу я взять с собой няню Агнес?
— Конечно, если она захочет, хотя, мне кажется, ты уже достаточно взрослый. Тем не менее она будет радушно принята.
Кристофер беспокойно взглянул на свою мать.
— И леди Изабель тоже пойдет с нами?
— Нет. — Кормак понимал, что будет трудно объяснить ребенку все сложности сложившейся ситуации, и потому просто сказал: — Думаю, ты больше не увидишь свою мать, так что лучше попрощайся с ней сейчас. — Глаза Кормака удивленно расширились, когда ребенок вздохнул с явным облегчением и робко взялся за его руку своей маленькой ручкой, а затем посмотрел на Изабель.
— Прощайте, леди Изабель, — сказал Кристофер, слегка поклонившись. — Теперь я буду жить со своим отцом.
— Нет! — закричала Изабель. — Ты не хочешь помочь мне, Кормак? Посмотри на мальчика. Я подарила тебе прекрасного сына. Ты в долгу передо мной. Будь ты проклят! Сделай что-нибудь! Неужели ты можешь повернуться ко мне спиной и уйти? Неужели допустишь, чтобы мать твоего ребенка повесили?
— Я ничего не должен тебе, — твердо возразил Кормак, — и могу только пообещать, что буду заботиться о Кристофере. — Он посмотрел на ребенка, который, казалось, ничуть не был тронут тирадой Изабель, затем снова взглянул на нее. — Думаю, что я сделаю это гораздо лучше, чем вы, леди Изабель. Полагаю, вам не избежать суда, так что лучше позовите священника. — Кормак кивнул на прощание Дугласам и пошел прочь.
— Боже, не могу поверить, что у тебя есть сын, — тихо сказал Уильям, садясь на кровать Кристофера рядом с Кормаком и наблюдая, как остальные трое родственников учат мальчика играть в кости. — У меня нет никаких сомнений, что он твой. Эта пожилая женщина тоже так считает, хотя сомневается, что Изабель могла бы точно определить, от кого у нее тот или иной ребенок.
Кормак улыбнулся, подумав о тучной женщине среднего возраста. Агнес без колебаний согласилась поехать куда угодно вместе с Кристофером. Окинув изучающим взглядом Кормака, она предложила ему и его родственникам отправиться в небольшой домик, куда поселила ее Изабель вместе с ребенком. Несмотря на то что Агнес старательно подбирала слова в присутствии Кристофера, она ясно дала понять, какой негодной матерью была Изабель, хотя полное отсутствие у нее интереса к сыну шло лишь на пользу ребенку. Кормак с болью понял, что Агнес, по сути, была настоящей матерь