Он все также был гол, не считая штанов, но теперь на его плече была какая-то сумка, а в ней что-то большое и плоское.
‒ Это твоё? ‒ усмехнулся полукровка Кону, бросая ему пистолет. Тот его поймал, но не сразу начал испытывать чувство благодарности. Потому что:
‒ Саз, я же сказал, это не игрушка! ‒ Но когда в его руках оказалась дорогая сердцу вещь, с которой он почти что попрощался, так сразу расплылся в улыбке, взглянул на убийцу и, вовсе засмеявшись, хлопнул того по плечу. ‒ Спасибо тебе! Где ты ее достал?
‒ Да так, ‒ пожал тот плечами, переводя взгляд на Мару, так как бедняжке тоже не терпелось поприветствовать своего любовника. И лишь когда увидела его благонамеренный взгляд, выпуталась из рук Саймана и кинулась в объятия Саза. Обняв ее за плечи одной рукой, Саз снял с себя сумку и продолжил: ‒ Хотел свести с ума одну пташку… Но… ‒ Наконец-то он перевел взгляд на Миру и, что странно, протянул сумку именно ей, добавляя уже Мире лично: ‒ Но если эта вещь не начнет сводить тебя с ума именно по мне, я ее выкину.
Мира посмотрела на руку Саза, которая легла на плечи Марвало таким взглядом, что, казалось, он мог прожечь в ней еще одну дыру до кучи к той, что уже есть.
‒ По тебе уже есть кому сходить с ума, ‒ фыркнула она, забирая сумку, и отвернулась. А она еще переживала за него, раздобыла трав для его ран! Вон, пусть Мара займется им. Ему, кажется, и без ее помощи хорошо. И пусть ее жгло от ревности, спиной она почувствовала, что в сумке была доска. В ее взгляде отразилось удивление, и она подняла глаза на Саза. ‒ Спасибо, ‒ буркнула Мира.
‒ Раз ты здесь, то нам нет смысла больше задерживаться на этом острове. ‒ Сайман умел скрывать свою ревность лучше Миры. Хотя и его расстроенный взгляд не остался незамеченным для других. Для всех, кроме Мары. ‒ Кон, капитан согласен нас взять на борт? Надо занять каюты. Очень надеюсь, что тот псих не успеет за нами.
‒ Эй, Птенчик, ты чего? ‒ удивлённо спросил ее Саз. Совершенно не такую реакцию он ожидал, все-таки не по мостовой он прогулялся. Ее удивление и бурчание ‒ не та реакция, которую он заслужил. Но даже обидеться не успел, как влезла Мара, отпуская его.
‒ Мирочка, ты чего? ‒ Разве она могла упустить тот тон, с которым Мира обратилась к Сазу? И ее явное раздражение было не понятно. ‒ Мне казалось, ты за него тоже боялась…
‒ Успокойтесь все, ‒ поднялся между девчонками Кон, после чего взглянул на Саймана. ‒ Да, я договорился с капитаном, но на две каюты. Девочек тогда в одну, мы втроем в другую. Но только у нас ничего нет ‒ мы выдержим неделю без еды и одежды?
‒ О еде не переживай, ‒ не дал возразить Мире и Сайман. Он незаметно подтянул Марвало к себе и подальше от Сазгауса. ‒ В фруктах и овощах недостатка не будет, а вот со всем остальным ‒ проблема.
И ладно ещё Мира с голым животом, Мара же ходит в таком виде и ничего, а вот Сазгауса надо приодеть. Сай даже готов был пожертвовать свою рубашку и остаться только в мантии. Хотя и мантию тоже отдаст, если она кому-то потребуется.
‒ Рубашкой я с тобой поделюсь, а вот обувь надо поспрашивать у моряков, отрабатывать если только, ‒ сказал он Сазу, чем обратил внимание Миры и ещё раз напомнил о ранах. Всё-таки он выглядел так, будто через ад прошел. И это она его заставила идти за доской. Вспоминая о том, как обидела его, как сейчас опять сухо поблагодарила, она почувствовала укол совести. Он и правда не заслужил такого отношения, но Мира просто ничего не могла с собой поделать. Язык вечно опережал мозги.
‒ Пойдем, я осмотрю твои раны, ‒ сказала Мира, подавив свой эгоизм, и обхватила кисть Сазгауса, чтобы он точно пошел за ней. Ещё надо было выпросить чистой воды и тряпок, чтобы промыть их, и она даже представить боялась, что моряки за это могли попросить, учитывая ее внешний вид. Но куда деваться? Придется импровизировать и блефовать.
‒ Что? Ты? Точно? И не скажешь, что на это есть кто-то другой? ‒ послышался уходящий голос Саза, а потом его громкое: ‒ Ай, Птенчик, ну ладно, ладно, я же пошутил!
Кон невольно улыбнулся и с особой нежностью погладил дуло пистолета, после чего спрятал в карман и взглянул на Мару и Саймана. Вот уж точно самая нетронутая парочка.
‒ Я чем-то обидела Миру? ‒ заметив на себе взгляд Кона, Мара посчитала, что ей дали слово, но такого вопроса Кон никак не мог предсказать.
‒ С чего ты взяла?
‒ Мне показалось, она нарочно проигнорировала меня. ‒ И причем это её задело, но ответом на такую реакцию Миры была не обратная обида, а, напротив, самокопания ‒ что же такого она сделала плохого?
‒ Не переживай. Мы все прошли через многое, нам нужен отдых. Я пока схожу по морякам, наверняка найдутся добрые души, а вы можете каюты осмотреть. Мара, подготовь место для себя и Миры. А ты, Сайман, для нас.
Мара кивнула и поднялась, вновь выпутываясь из рук Сая, но уже аккуратно и мягко, и хотела было пойти на нижнюю палубу, пока Кон пошел к готовящимся к отплытию матросам.
‒ Ты ничем не обидела Миру, ‒ сказал Сай, который точно знал причину такой реакции. Он тоже поднялся и пошел следом за Марой. И один маленький секретик он все же решил открыть. ‒ Ты ей нравишься, она думает, что неплохо с тобой подружиться. Честно, она мне сама сказала, но я тебе ни слова не говорил.
Сайман улыбнулся Маре и показал, как закрывает рот на замочек, намекая, что это секретная информация. Но когда они дошли до лестницы вниз, Сай вдруг остановился и взял Мару за руку, прося и ее притормозить. Было кое-что, что его беспокоило, и он хотел это выяснить сразу. Правда, он уже не был зол, и поэтому не знал, как начать разговор.
‒ Мар, ты и я… Когда я напился… ‒ начал он и коснулся своих губ, припоминая помаду на них. Как же неловко было говорить с ней на эту тему, когда дело касалось его самого. ‒ Прости, я ничего не помню, а с утра… Мы же не?.. Или да? Я ведь мог.
Маре сейчас понадобилось все её самообладание, когда Сайман сказал свою последнюю фразу. Это он-то «мог»? Ну-ну. Да если бы он вообще без сознания лежал, его член был настолько же религиозен, как и сам обладатель.
А вообще, Мара из-за приключений сначала и не поняла, о чем речь-то. Точно! Она ведь оставила Сайману сладкий подарок на утро. И судя по тому, как Сайман смиренен, хоть и забавно напуган, он не был зол. По крайней мере, сейчас. Наверное, когда проснулся, и то больше со страху под стол забился и молился, чтобы этого не было.
Мара ничего не могла с собой поделать. Ей была так интересна реакция Саймана, да и желание отомстить за запертую дверь тоже сыграло сейчас свою роль. Мара повернулась к Сайману всем корпусом и, повиливая бедрами, приблизилась, а потом прижалась к нему, касаясь пальцами мест на шее, где оставляла свои следы.
‒ Как это? ‒ театрально печально спросила она. ‒ Ты… не помнишь? Обычно, меня никогда не забывают. ‒ Взяв его руку, она положила его ладонь на свою ягодицу, пока Сайман приходил в себя, а сама забралась руками под его мантию, выискивая его грудь, касаясь еще одних, уже невидимых следов. ‒ Не помнишь, как твои губы обволакивали мои соски? Как твои пальцы игрались внутри меня, и непристойные звуки от того, как твои яички бились о меня?
А Сай, как напуганный взглядом хищника ягненок, просто замер в ужасе, оставив руки там, куда Мара их положила. Ведь он правда думал, что это могло случиться. Так любил ее, что в беспамятстве мог пойти на поводу соблазнительной фейри. Он невольно представил все, о чем она говорила, как их тела могли бы сплетаться, вплоть до непристойных звуков, и у него чуть кровь из носа не пошла. Даже боги не знали, как он одновременно и хотел, чтобы это оказалось правдой, и нет. Всё-таки он приносил обеты любить и служить единственной Мигу. Правда, Грот плевала на это, и раз уж все равно его скоро ждала расплата по долгам родителей, то что ему мешало насладиться жизнью в эти последние мгновения?
‒ Я ведь серьезно спрашиваю, ‒ строго сказал Сайман, опуская голову к Маре и чуть ли не сталкиваясь с ней носом. Она так часто бывала к нему так близко, но впервые было тяжело устоять перед ней. Сай даже приоткрыл рот, тяжело вдыхая через него, и облизал губы, которые желали ощутить вкус ее помады вновь. ‒ Если это правда, то я… Я могу стать кем-то особенным для тебя, Мара? Не просто ещё один влюбленный дурак, с которым ты переспала, чтобы удовлетворить свои желания?
Сайман легко боролся со своими желаниями тела, но душа его хотела любви. Любви той, кто, он знал, разобьёт ей сердце. И она делала это каждый раз, когда ложилась с кем-то в постель. Эта насмешка была самым жестоким, что она могла с ним сделать. Может, он и заслужил это, потому что постоянно ругался и докучал ей. Теперь стал таким же проходящим персонажем в ее жизни, как и все остальные мужчины.
Мара ожидала все, что угодно. Но не этих слов и не этого взгляда… Взгляда, который она знала, но не верила, что увидит такой именно у Саймана. Это взгляд мужчины, любившего кого-то. Но также этот жрец отличался от других. Хотя бы… Потому что Мара его знала. Знала, и никогда не подозревала о его чувствах. Это не могло возникнуть вот только сейчас и здесь! Он хранил этот взгляд, прятал от неё. И тем сильнее было страшное осознание.
‒ Эй, ты чего это? ‒ Мара резко сделала шаг назад, прекращая любые контакты с Сайманом. Неужели она всё-таки охомутала его? Только её чары проникли куда глубже, чем просто тело, что не было хорошо.
Сайман был очень хорошим человеком, и как бы Мара ни хотела его, ни желала нетронутый фрукт, так с ним поступить не могла. Его сердце было ей дорого, и с ним она играться не собиралась.
‒ Я пошутила, ‒ обреченно сказала она, пряча свой взгляд. ‒ Не было ничего. Я просто хотела поиздеваться.
Поиздевалась… Если бы она только догадалась раньше о причинах тех запретов Саймана… Не запреты, а глубокая ревность, граничащая с агонией, потому что ему приходилось видеть то, как она удовлетворяла свои потребности в руках другого мужчины. Когда же у него все это началось? Как бы то ни было… Он все равно успел увидеть.