Внезапный приступ паники помешал ей дышать. Бел понимала, насколько близок Флинн к правде, и боялась, что выражение лица может выдать ее состояние.
— Вряд ли подобная любовь возможна дважды в одной семье.
— Не думаю, что она имела место в первый раз, — равнодушно проговорил Флинн. — Ты была еще ребенком и поэтому ошиблась.
— Ребенком? Мне было семнадцать лет.
— По документам.
— Ты считаешь, что меня обманули собственные глаза? Они были безумно влюблены друг в друга.
— А ты знаешь, как выглядит любовь?
Она нахмурилась:
— Я обязательно заметила бы…
— Бел, ты выросла в доме, где не принято демонстрировать чувства. Ты возвела людей, которых потеряла, в ранг святых. Даже мучеников. И ты настаиваешь на таком понимании любви, потому что оно помогает оправдать все происходящее в твоей жизни.
Например, вынашивание и воспитание детей сестры.
— То, что ты видела, было физическим притяжением, — закончил Флинн. — Обычным притяжением, и ничем другим.
— Конечно, и это тоже, но… Было нечто большее. Невероятная связь. Гвен и Дрю обручились через три недели после знакомства. Они были уверены, что нашли друг друга.
Флинн усмехнулся и повернул к дому. В комнатах горел свет, а из каменной трубы шел дым. Папа все предусмотрел. Молодец!
— Двое самовлюбленных людей смогли отыскать друг друга в толпе! Достойный заголовок для желтой прессы.
— Не пытайся уйти от темы.
— От темы? Верю ли я в существование истинной любви? Худшая тема для обсуждения в первую брачную ночь, — бросил он.
— Знаешь, вы с братом больше похожи, чем мне казалось, — задумчиво произнесла Бел. — В основе ваших характеров лежат одинаковые черты. Вы сильные. Верные. Возможно, мне не всегда нравилось то, что ты делаешь или говоришь, но ты так же надежен, как земля, по которой мы идем.
Флинн постарался пропустить мимо ушей критику в его адрес и сконцентрироваться на том, что он в чем-то схож с «лучшим мужчиной, которого она когда-либо встречала».
Он повернулся к Бел и посмотрел на нее очень внимательно. Ее упрямство напоминало ему его собственное поведение в молодости.
— Знаешь, я долго размышлял над тем, почему между нами с самого начала летают искры.
Ее глаза округлились от удивления.
— Ты имеешь в виду что-то помимо детей Гвен и Дрю?
Он махнул рукой:
— А, нет. Я не об этом.
— Тогда в чем дело?
— Я думал, что ты такая же, как Гвен.
— Не поняла. Они остановились на верхней ступеньке лестницы, ведущей в дом.
— Именно это причина того, почему я постоянно бесился.
Порыв ветра заглушил вздох, вырвавшийся из груди Бел. Она слегка приоткрыла губы и опустила глаза, слушая его признание.
— Я ожидал увидеть стильную избалованную штучку, любительницу вечеринок и модных тусовок, — сказал Флинн. — Но ты оказалась совсем другой. Ты нескладная, беспокойная и…
— Знаешь, ты мне нравился больше, пока молчал, — заявила Бел.
Он прервал ее:
— Ты такая земная, теплая, естественная. — Флинн поднял руку и заправил выбившуюся прядь ее огненных волос за изящное ухо. — Ты соответствуешь моему представлению о настоящей женщине.
Она застыла.
— Флинн, ты напился?
Он хрипло засмеялся:
— Нет. Я никак не мог понять, почему ты сильно волнуешь меня. Почему я не избавился от тебя на второй неделе твоего пребывания здесь. Что мне нравится в тебе. Теперь я все понял.
Сердце Бел билось все сильнее.
— И?..
— То, как ты сражаешься за опеку над детьми, то, что ты не примешь ничего, кроме победы. То, как быстро ты ориентируешься в изменяющихся обстоятельствах. То, как ты завоевала любовь моей семьи и стала для них лучом солнца, без которого они не могут обойтись. То, как ты умеешь меня насмешить.
Она задержала дыхание.
— Ты не Гвен, — закончил Флинн. — Ты — Дрю.
Наступила тишина.
— Ты хочешь сказать, что я — женское воплощение твоего брата?
— Ты очень похожа на него. Не знаю, почему я раньше этого не заметил.
— Я похожа на бескомпромиссного педанта и нарцисса Дрю? — холодно уточнила Бел.
Он запнулся:
— Ну… нет… не совсем… Очевидно…
Она коснулась ручки двери:
— Спокойной ночи, Флинн.
Он попытался удержать ее:
— Бел, я всего лишь хотел…
— Чего хотел? Победить меня? Сделать мне больно?
— Больно?! Но ведь ты поклоняешься этому мужчине.
— А ты его ненавидел.
Флинн застонал:
— Я не ненавидел его, Бел. Мы были братьями. Но Дрю постоянно доставлял мне проблемы.
— Значит, я тоже доставляю тебе проблемы?
— Женщины! — воскликнул он. — Вы ничего не понимаете.
— Спокойной ночи, Флинн.
— Бел, подожди. — Он сжал ее запястье.
Она вздернула подбородок:
— Ну, что еще?
— Я пытался все объяснить и извиниться перед тобой за то, что порой бываю груб.
— Порой?
Вызов, сверкающий в ее глазах, заставил его сердце учащенно забиться. Бел отвернулась, толкнула входную дверь и замерла в восхищении:
— О боже…
Похоже, к ним заходил не только папа. Помимо того, что в камине горел огонь, гостиную освещали десятки свечей. Это было очень красиво. И совершенно не соответствовало тону их недавнего разговора.
Бел повернулась к Флинну. Ее васильковые глаза блестели ярче пламени в камине.
— Хорошо. Твои извинения приняты… если это были извинения. Я готова смириться с тем, что у меня есть лучшие черты характера твоего брата.
Его большой палец поглаживал ее обнаженное запястье. Флинн понимал, что Бел хочет спровоцировать его на новую вспышку, но что-то — возможно, тусклый отблеск свечей на ее коже и огненно-рыжих волосах — заставило его изменить ход беседы.
— Значит, я не похож на бога царства мертвых, как ты считала?
— Я так никогда не думала.
Он помог Бел снять пальто.
— Сегодня ты стояла рядом со мной с таким видом, словно тебя приносили ему в жертву.
— Сегодня был… странный день. — Она поспешно отвернулась и посмотрела на огонь.
— Ты была центром внимания.
Бел покосилась на него:
— Тебе не показалось все происходящее насмешкой судьбы?
— Насмешкой?
— Находиться в великолепном месте и делать что-то столь… — протянула Бел.
— Не великолепное? — подхватил Флинн.
— Столь лживое.
— Именно это волновало тебя? Что мы притворялись?
— Никогда не поверю, что ты ни на миг не задумался о том, что бы ты чувствовал, если бы рядом с тобой стояла женщина, которая действительно тебя любит. И которую любишь ты.
Напоминание о том, что Бел согласилась на брак под давлением, очень расстроило его. Флинн чувствовал себя ужасно, стоя в расщелине на берегу горного озера в ожидании невесты. Но когда он обернулся, перед ним предстало сияющее видение, направляющееся к нему… Бел была напугана, но шла смело и решительно. А он мечтал поскорее надеть кольцо ей на палец.
И сделать ее своей.
Это было полное безумие.
Возможно, он слишком далеко зашел в своих мечтах. Это касалось и брачной ночи. Медленный танец. Ее близость. Возможность касаться ее тела. Отблеск огней в ее волосах…
— Сладкая мечта. Поэтому ты поцеловала меня? — спросил Флинн.
Она подняла глаза:
— Поцелуй был необходим. Ты сам это сказал.
Он прислонился к кухонному столу, скрестив руки на груди, и спросил о том, о чем не решался заговорить весь вечер:
— Первый поцелуй был необходим для игры. Но почему ты поцеловала меня во второй раз?
Бел тяжело вздохнула. Флинн сразу вспомнил вкус ее губ и сладкие игры ее языка.
— Я…
Флинн скрестил лодыжки, пытаясь унять внезапную сильнейшую дрожь в ногах. Он не хотел торопить Бел, потому что ее ответ имел огромное значение.
— Ты хотел, чтобы все выглядело убедительно, — пробормотала она.
Бел чувствовала себя некомфортно, но Флинну было не до вежливости, поскольку они собирались жить под одной крышей. Кто-то должен рискнуть и заговорить об искрах, пробегающих между ними, которые они продолжали упорно игнорировать.
— Мы заставили бабушку покраснеть, — пробормотал Флинн. — Такое я вижу впервые. Почему ты сделала это?
Бел машинально играла с подолом платья. Каждое ее движение приоткрывало потрясающие длинные ноги. Он с трудом сдерживал жгучее желание.
Наконец Флинн рискнул:
— Ты хотела поцеловать меня.
— Остынь, Флинн. Мне было любопытно…
— Любопытно?
— Ты часто прикасался ко мне в последнее время. И я хотела выяснить, стоит ли продолжать.
Она хотела поцеловать его. Флинна накрыла неожиданная волна тепла. Он отодвинулся от стола. Бел прекрасно умела притворяться, но теперь он знал, чего ожидать от нее.
— И как я тебе?
Она посмотрела на него с вызовом:
— Неплохо.
— Неплохо?
— Вполне приемлемо.
Ого! Его эго моментально выступило в защиту мужского достоинства.
— Ты же понимаешь, что это далеко не самое главное. Многие считают поцелуй лишь прелюдией…
Так случилось и с ним, когда он почувствовал ее нежный язык.
— Ого, похоже, задето мужское самолюбие.
— Может, предоставить тебе рекомендации? От моих предыдущих подружек? — поинтересовался Флинн.
Ее смех моментально разрядил напряжение. Бел немного отстранилась:
— Нет, спасибо.
— Значит, ты не оставляешь мне выбора. Я докажу тебе все сам.
Он обнял Бел за талию и притянул к себе, а затем наклонился и прильнул к ее губам. Несколько мгновений она была неподвижна, и Флинн начал сомневаться, правильно ли он ее понял. Но сопротивление Бел было слабым, к тому же оно позволило им сблизиться.
Тело Флинна моментально отозвалось на ее прикосновение. Бел внимательно посмотрела на него своими глубокими васильковыми глазами и окончательно перестала сопротивляться. Его руки ласково изучали каждый дюйм ее обнаженной мягкой кожи на гибкой спине и плечах.
Медленно, очень медленно Бел начала расслабляться в его объятиях, пока наконец не обняла его за шею, испустив легкий стон. Ее рот приоткрылся, и тело Флинна пронзило острое желание, когда язык Бел вступил в дуэль с его языком. Она слегка прикусила его губу и взвизгнула, когда он ответил ей тем же. Ее соски плотно прижались к его груди. Тот факт, что они напряглись, завел Флинна еще сильнее.