– Я всего лишь вспомнил, что нравится Кельту. Если ему почесать пузо, он забавно дергает задними лапами.
Отлично! Он принимает меня за свою немецкую овчарку!
– Ты сравнил меня с Кельтом?
– И ты, конечно же, понимаешь, какой серьезный это комплимент, – кивнул Влад.
Кажется, я зарычала. Трудно сказать, что это был за звук и как он у меня получился, но слышалось это весьма грозно. Испуганно посмотрев на Князя, я застыла, не зная, что делать.
– О боги, Герцогиня, не вынуждай меня идти и покупать печенье для собак, – закатил глаза Яблонев.
Несколько секунд тишины, и мы оба расхохотались. Согнувшись пополам, я смеялась до слез, и, скорее всего, не от самой шутки, а от обреченного тона, с каким он это сказал. Каждый раз, когда кто-то из нас пытался остановиться, второй ловил его взгляд, и все начиналось сначала.
Опустившись на пол, мы продолжили «собачьи шуточки» и в конце концов завалились на ковер голова к голове. Это было странное ощущение – чувствовать Яблонева у себя дома. Сейчас, когда смех так удачно смыл весь налет переживаний, напряжения и острого непонимания, я сосредоточилась на главном факте. Вернее, фактах.
Темный потомственный ведьмак Влад Яблонев у меня дома. Примчался по первой просьбе о помощи. Стянул всю мерзость, заработанную мной у Алены по собственной глупости и самоуверенности, а также Иркиной самонадеянности (не хочется быть виноватой в одиночку). Устранил проблему, прибрал за собой и не оставил меня просыпаться со всем этим одну. Представляю, как бы я тут бегала по квартире, накручивая себя из-за «особенностей», доставшихся мне вместе с сущностью.
Привстав на локте, я обернулась на Влада. Парень лежал с закрытыми глазами, скрестив руки на груди. Для полноты образа не хватало только цветочной лужайки вокруг и травинки у него во рту.
Поморщившись на неожиданно ожившие воспоминания о своей шее, недавно побывавшей в этом самом рту, я тяжело вздохнула. Так дико и… неприлично. И, по-моему, за всеми своими заморочками, с которыми Влад честно остался бороться, я так и не поблагодарила за помощь.
– Раз уж ты так удачно отправил мою маму на новоселье, может, останешься на ужин?
– Я ее не отправлял. Просто немного подкорректировал линейку событий, в которой сначала она звонит тебе. Услышав, что ты в порядке, она решила принять приглашение, а так сразу поехала бы домой.
Просто. Ага, конечно. Как два пальца об асфальт, не иначе.
– Я не поняла: ты есть будешь или нет?
Он задрал голову, приоткрыв один глаз:
– Зависит от того, что ты предлагаешь.
– У тебя есть непереносимость каких-то продуктов?
– Назови то, что сама не ешь, посмотрим, сколько совпадет, – загорелись глаза парня, и, ловко перевернувшись на живот, он привстал на локтях, оказываясь на одном уровне со мной.
– Хорошо. – Я задумалась, от чего из еды меня в буквальном смысле воротит. – Макароны. Терпеть не могу что-либо, приготовленное из макарон. Лапша, спагетти, по-флотски… фу. – Я скривилась.
– Прямое попадание. – Влад выставил одну руку, и я дала ему «пять».
– Твоя очередь.
– Суши. Коробит от них, – поделился парень.
– Прямое попадание, – покивала я, также не в восторге от всех этих морепродуктов. – Яйца. Омлет, яичница, просто вареное… Ни за что. Только мелко нарезанными в салате. Запах убивает меня еще раньше, чем вкус.
– Меня в детстве пытались насильно накормить, – сморщился Влад. – Закончилось все тем, что я выдал завтрак обратно. С тех пор терпеть их не могу.
– Жестоко, – оценила я, радуясь, что мама никогда не пихала в меня еду. Ей это было незачем, я всегда нормально питалась и сметала все подчистую. Сплоченные ненавистью к яйцам, мы дали друг другу еще «пять».
– Манная каша, – продолжил Влад.
– Комочки, – почти одинаково скривились мы, кивая друг другу.
– Молоко. Оно воняет. Никогда не могла даже к губам стакан поднести.
– Согласен. Но с хлопьями еще сносно.
– Принимается, – согласилась я, в жаркую пору предпочитавшая шоколадные хрустящие шарики, полностью перебивающие запах и вкус молока. – Ладно, я собираюсь пожарить картошки, и у нас есть мясной салат с запеченной куриной грудкой и ветчиной. Это ты есть будешь?
– С удовольствием. Ты умеешь готовить?
– Конечно, я умею готовить, – закатила я глаза, поднимаясь.
– Не удивляйся, просто… из всех моих знакомых готовить умеют только Катя и Саша.
– А твоя мама? – Только после этого вопроса я поняла, что ничего не знаю о семье Влада.
– Ни за что, – покачал головой Яблонев, скривившись. – Будь мы в Средневековье, она прослыла бы величайшей отравительницей, обходящейся без яда.
Я засмеялась, думая, как же он дожил до своих лет при таком-то кулинарном таланте матери. На кухне, указав Владу на стул, я принялась за скоростную готовку ужина. Парень не предложил помощи, что меня только порадовало. Терпеть не могу, когда кто-то, кроме мамы, готовит вместе со мной. Лишняя трата времени на объяснения, да еще и сделать могут не так… Одна Ирка чего стоит!
Чистя картошку, я обернулась на Влада. Князь смотрел в окно, водя прихваченной из подставки зубочисткой по столешнице. Проследив за его взглядом, я увидела только темноту февральского вечера, украшенную светом уличных фонарей и окон дома напротив.
– Как ты так быстро приехал?
– Был неподалеку, работал.
– Ты разве не дома работаешь?
– Случаются и выезды, – улыбнулся краешком рта ведьмак. – Например, когда клиент просит проверить свою квартиру или офис.
Я сделала вид, что поняла, зачем нужны такие проверки, угукнув. Значит, Влад не каждый день дома приемные часы устраивает, а может еще и по городу мотаться… Неужели вокруг так много людей, кто верит во все это? Машина Березина, шикарно отделанная квартира Кати, дорогущая одежда Варвары и Анастасии…
– Вы ведь нигде больше не подрабатываете, верно?
– Практикующие – нет, – покачал головой Влад. – Разве что Настя иногда срывает куш, продавая свои картины.
– Она профессиональный художник?
– Да. Пару раз даже ездила с выставкой своих работ по крупным городам.
– Круто, – оценила я, доставая сковородку и ставя ее на газ. – В принципе, следовало догадаться, что она творческий человек…
– Мы все – творческие. Это одна из сторон наших умений. Чтобы научиться контролировать и применять собственные силы, необходим отток для всего, что мешает: мысли, чувства, неприятные воспоминания… Творчество впитывает в себя этот груз, и концентрация сохраняется.
– Вот как. И чем занимаешься ты? Пишешь стихи? Или тоже рисуешь?
Я постаралась представить его у мольберта или с блокнотом, ручкой и светлой грустью в глазах, но что-то не складывалось.
– Нет, – усмехнулся Влад. – Как-нибудь потом увидишь.
– Скульптор?
– Нет.
– Может, дашь небольшую подсказку?
– Нет.
– Вяжешь шарфы? Собираешь модели самолетов?
Яблонев засмеялся, но признаться, в чем его творческая жилка, отказался. Разумеется, это только подстегнуло мое любопытство, и вся нарезка картошки прошла за подбором занятия парня. Отложив нож, я принялась накрывать на стол, поглядывая на часы.
– Она придет не раньше десяти, – развеял ведьмак мои опасения относительно скорого прихода мамы.
– Ну, спасибо, что снова залез ко мне в голову, – проворчала я, доставая из холодильника салат.
– Я не залезал, – фыркнул Влад. – Иногда у тебя бывают очень громкие мысли, и я не могу их проигнорировать.
Почему-то я сразу поняла, о какой конкретно мысли он говорит. Вернее, о требовательном крике, велевшем кусать меня как можно чаще. Он это специально припоминает или действительно не видит в этом ничего странного?
– Я спокойно прожила бы без этого знания, – процедила я.
– Я стараюсь быть честным, – обезоруживающе улыбнулся Князь. Филигранное мастерство в общении с девушками, и впрямь не подкопаться. Интересно, это у него из личного опыта или он бессовестно использует свои способности?
– Что ж, тогда у меня есть один вопрос, отвечая на который, я надеюсь, ты не отступишь от своего принципа честности. – Закончив с салатом, я опустилась на стул напротив, нервно сцепив пальцы под столешницей.
– Я само внимание, – кивнул мне Яблонев.
– От меня тут кое-что скрыли, сказав, что рассказывать об этом имеешь право только ты, – начала я издалека. – И я бы не рискнула спрашивать, но каким-то образом оказалась вовлечена во все это, так что… Что за история с таинственным темным ведьмаком, которого вы изгнали и чей фамильяр напала на нас с Иркой?
Едва закончив, я поняла, что испортила вечер. Влад переменился в лице, показалось, что даже перестал дышать. Таинственный и лукавый Яблонев превратился в опасного и жесткого темного, обвинявшего сегодня Ирку в моих бедах. Серые глаза заледенели, и я отвела взгляд, не сумев выдержать этого холода.
– Это очень личный разговор, Агата, и я не готов его начинать, – вкрадчиво проговорил Князь. – В этом случае принцип честности сработает только при твоем статусе в качестве моего фамильяра.
– Потому что связь практикующего и фамильяра – это абсолютное доверие? – тихо спросила я, жалея, что вовремя не прикусила язык.
– Именно.
– А сейчас ты мне не доверяешь?
Моя смелость была встречена усмешкой:
– Сейчас я проявляю осторожность.
– Я не понимаю, в чем она заключается.
Уловив носом сигнал шипящей и шкворчащей картошки, я оказалась у плиты с деревянной лопаткой наготове. Слова Яблонева ударили в спину, и возня с готовкой спасла от необходимости смотреть парню в лицо. И, что намного важнее, ему видеть мое.
– Она заключается в том, что в случае твоего отказа я не буду сожалеть, что посвятил тебя в свои личные дела и переживания.
Нельзя было взять и упустить такой шанс подтвердить свои догадки и вместе с тем сделать себе еще больнее. Отвернувшись от почти готовой картошки, я снова посмотрела на Влада.
– Я правильно думаю, что в случае моего отказа ты прекратишь наше общение?