– Ты давно с ним? – поинтересовался мужчина, закурив.
– Мы не… Познакомились в феврале, и с тех пор я ему помогаю. А вы давно его знаете?
– Года три уже, – покивал Максим Николаевич. – А вот и он.
И правда, Влад вышел из леса прямо напротив нашей машины, хитро избегая столкновения с остальными. Он даже успел дойти до «Ауди» и бросить рюкзак на заднее сиденье, прежде чем его заметил кто-то кроме нас с Максимом Николаевичем.
– Никаких бесед, смотреть никому ничего не буду. Только родители пусть подойдут, скажу, что нужно сделать, – сказал Влад, прислонившись к машине возле меня и доставая сигареты и зажигалку.
Кивнув, Максим Николаевич выставил руки, отгоняя всех желающих поговорить с Яблоневым. Конечно, теперь ему точно верили и как о шарлатане не думали. Фыркнув, я сжала ладонь темного, прижимаясь к его боку.
К восьми, после разговора со Светланой и Дмитрием, мы наконец-то устроились на заднем сиденье, и Максим Николаевич занял место водителя. Влад поставил свою сумку на пол, и, едва машина тронулась, наши руки сплелись сами собой, а я потянула обессиленного практикующего к себе, заставляя полулечь на меня.
– Останься сегодня со мной, – тихо попросил Влад, поглаживая мое запястье по нашей давней традиции и заглядывая мне в глаза снизу вверх. В их серости я прочитала то, что он не доверил речи: «Пожалуйста, я очень устал, ты мне нужна».
Я открыла рот, чтобы сказать, что это невозможно по ряду причин, начиная от мамы и заканчивая отсутствием вещей для ночевки, но вместо всего этого получилось короткое и правдивое:
– Останусь.
О том, что он мог прочесть в моих глазах, лучше не думать.
Глава 21
Встречи с мамой после внеплановой ночевки у Влада мне хотелось не больше, чем ведьмаку объяснять своей, что все-таки произошло на поисках Сережи. В отличие от него, я не могла себе позволить шутливо отмахнуться, толком ничего не сказав, и закрыть перед маминым носом дверь. С моей такое не пройдет, да и единственная дверь, которую я могла бы закрыть в нашей однушке, – дверь туалета. Убежище, прямо сказать, так себе.
Квартира встретила дразнящим запахом запекающейся в духовке курицы в специях, закадровым смехом из ситкома по кабельному и насмешливым взглядом матери, появившейся в коридоре еще до того, как я успела разуться.
– Надо же, кто пришел домой.
– Привет, мам. – Я растянула губы в улыбке, встречаясь с тем особым, знакомым каждому выражением на лице родителя. Как правило, появляется оно после или во время фраз: «Мне звонили из школы», «Я видела историю твоего браузера», «Подойди-ка сюда, не пойму, чем от тебя пахнет» и т. д. Предостережение даже не думать врать и утверждение, что тебя видят насквозь, одновременно. Ненавижу это мерзкое давящее чувство беспомощности, когда все, что ты скажешь, может и будет использовано против тебя.
– Как поживает Ирка, которая Влад?
Это было ожидаемо. Из-за усталости и абсолютной неготовности врать, вчера по телефону я выдавила что-то настолько путаное и притянутое за уши, что удивительно, как она тут же не перезвонила и не велела немедленно идти домой. Наверное, не хотела позорить.
– Да… Нормально, – брякнула я, сильно преуменьшая.
Покидая утром дом ведьмака, я оставляла его выспавшимся (спасибо потрясающе мягкой кровати темного и почти двенадцатичасовому сну), довольным, сытым и в отличном настроении. Наша связь фамильяра и практикующего в очередной раз сработала безотказно, быстро восстановив его силы и утихомирив мое беспокойство.
– Я правильно понимаю, что эту ночь ты провела в его доме, и это не первая ваша совместная ночевка?
Серьезно, сколько еще мне уклоняться от темы? Лучше раз вытерпеть все, что причитается за вранье, а дальше будет ясно. Не посадит же она меня под домашний арест?
– Да.
– И вы… – Мама не придумала ничего лучше, как показать «секс» жестом.
– Мам! Он просто мой хороший друг, которому требовалась поддержка! Не было ничего! – праведно возмутилась я, но какая-то лукавая искорка в ее глазах одновременно удивляла и настораживала. Похоже, я чего-то не учла…
– Ну, что-то все-таки было, – хихикнула Ма, деликатно постучав пальчиком себе по шее.
Думаю, я начала краснеть еще до того, как повернулась к зеркалу и смогла по достоинству оценить ее усмешку. Справа, у самого основания шеи, багровело то, что мама посчитала засосом, а по сути было следом от укуса. Вот же… Влад!
– Это… – Я запнулась, совершенно не зная, что сказать.
– Давай что-нибудь оригинальное, – подмигнула мама. – У Машки с работы дочь про собаку придумала.
Немая пауза закончилась общим смехом. Отсмеявшись, я недоверчиво покачала головой:
– Я думала, ты… вроде как… скажешь что-нибудь поучительно-строгое.
– Тебе что, двенадцать? – фыркнула Ма.
– То есть, если бы я сразу сказала, что остаюсь у Влада, ты бы разрешила?
– Агата, – мама покачала головой. – Не нужно принимать меня за слепую дуру. Я вижу, что он тебе нравится, и прекрасно помню саму себя в твоем возрасте. Если вместе с Владом тебе хорошо, в чем я уверена, – ее взгляд красноречиво задержался на укусе, – то нечего устраивать прятки на пустом месте. Просто помни о мерах предосторожности, когда то, чего у вас не было, настанет. Мой руки, обедо-ужин через пять минут. Кстати, завтра советую надеть в институт водолазку, – усмехнулась Ма напоследок, прежде чем скрыться на кухне.
– Сама бы я не догадалась, – пробурчала я ей в спину, отправляясь в ванную.
Магия какая-то. Я ожидала лекции о безответственности и прочей консервативной волокиты о правилах приличия, а вместо этого получила зеленый свет. Честное слово, никто не умеет так удивлять, как самые близкие.
На следующее утро, наступившее неприлично рано, я, зевая и проклиная слишком интересный детективный сериал, продержавший меня у ноутбука до трех утра, все же преодолела искушение в очередной раз прогулять философию. Правда, убедила меня вовсе не важность предмета (дисциплина не по специальности, да еще и поточная!) и не возможные проблемы с посещаемостью, а собственная лень. Я прекрасно знала, что если пропущу первую пару, то вторая, а за ней и третья, отправятся в ту же пропасть.
Ирка ждала меня на скамейке неподалеку от входа в девятый корпус, прихлебывая кофе из пластикового стаканчика и вытянув ноги, затянутые в длинные лакированные сапоги на внушительном каблуке. Даже издалека было понятно, что, несмотря на столь ранний час, подруга пребывает в абсолютной гармонии с окружающим миром и так и лучится довольством.
– Привет, – счастливо улыбнулась Ругалова, выкидывая стаканчик в урну.
– Привет, – хмыкнула я, сосредотачиваясь, как учил Влад, и пытаясь разглядеть больше.
Короткий проблеск, как сквозь жалюзи, показал мне залитый солнцем луг, по которому весело гарцевала коричневая кобылка.
– Вижу, твои выходные прошли шикарно, – не удержалась я, когда, показав студенческие охраннику, мы направились прямиком к лестнице, чтобы начать утомительный подъем на шестой этаж.
– Абсолютно! – кивнула Ирка, стаскивая шапку и расстегивая куртку. – Лешка отвез меня в конный клуб, ты не представляешь, как там здорово! Мы там весь день провели! Мне разрешили покормить лошадей и даже прокатиться на одной, я такого в жизни не испытывала! Какие же они классные! Глаза такие понимающие и добрые, у каждой свой характер, но я подружилась со всеми! Ты бы видела, как они заревновали, когда инструктор посадил меня на Летучку!
– Летучка? – весело переспросила я.
– Она та еще штучка. – Глаза у Ирки загорелись ярче, подруга перепрыгивала разом по три ступеньки, и, видя такой позитив, я сама начала просыпаться. – Потом мне разрешили ее почистить, и ты знаешь… вот когда ты видишь на улице собаку, ты понимаешь, чего она хочет? Нет у тебя чувства…
– Контакта, – понятливо подсказала я, и вправду представляя, о чем говорит Ругалова. – Всегда. Как будто старого знакомого увидел, которого понимаешь с первого взгляда.
– Вот-вот. – Мы завалились в аудиторию вместе с несколькими парнями-социологами и девчонками с журфака, знакомыми мне по физкультуре.
– Наверх, – мигом указала Ирка на самые дальние от преподавательского стола парты. – По-моему, тебе тоже есть что рассказать.
– Не здесь, – проворчала я, покорно поднимаясь следом за ней и кивая одногруппникам, организовавшим что-то вроде островка в центральном секторе.
– Как славно, что у…
– Ругалова, Вольская, вы типа против нас? – крикнула Запатова.
– Мы типа больше всех спать хотим, – пояснила я, на самом деле не горя даже крохотной искоркой желания садиться близко к почетным членам КуКурятника. Опасалась стать той самой роковой лисой.
– Так что там славно? – поинтересовалась я у Ирки, когда мы добрались до конечной цели и устроились со всеми удобствами, какие только могла предложить обшарпанная, изрисованная не одним поколением студентов парта, жесткая скамейка и наши куртки с сумками в качестве подушек и одеял.
– То, что я взяла с собой ноут, – гордо высказала Ругалова, ставя свой небольшой ноутбук перед нами на парту. – Не можешь сказать – напиши! Все равно заняться нечем.
– Что? А как же лекция? – наигранно возмутилась я, и мы прыснули.
Через ряд от нас сели несколько смутно знакомых мне парней, повеяло жуткой смесью дезодоранта, пены для бритья и парой литров ядреного одеколона, который кто-то из них выплеснул на себя вместо душа, не иначе.
– О боги, – сдавленно пробормотала Ирка, когда волна запаха дошла до нее.
– Вряд ли, – саркастично вставила я, и мы снова захихикали, уткнувшись в кулаки.
За минуту до звонка зашел седой усатый преподаватель философии, чьи имя и фамилию я никак не могла запомнить, и после звонка воцарилась тишина. Продолжалась она до тех пор, пока он не закончил перекличку, отмечая присутствующих по всем группам, и не назвал тему сегодняшней лекции и предстоящего семинара. Забив себе пятый вопрос, касающийся известных французских философов семнадцатого века, я, с чувством выполненного долга, открыла новый документ и принялась за красочный рассказ о нашем с Владом субботнем приключении в лесу.