Кто же знал, что ему еще и есть с кем спать. Интересно, его мама в курсе? Или он скрывает Карину от нее так же, как пытался меня? Надо же, рассказывал обо мне! О боги, просто выпустите меня отсюда!
Все эти укусы, прикосновения, личные разговоры… Кажется, меня сейчас взорвет, и чудесной модной кухне Яблоневых потребуется капитальный ремонт. Кафельный пол на секунду превратился в нечто размытое, прежде чем вновь стать четким. Где-то на ментальной дороге среди полей дог ходила из стороны в сторону, нетерпеливо рыча и скалясь. Знаю, детка, знаю, сейчас побежим к горизонту, как можно быстрее и как можно дальше.
– Ты знакома с Тамарой Владимировной? Я видела ее пару раз мельком. – Карина понизила голос: – Она очень строгая, правда?
Понятно. Тома знает о Карине, и она ей не очень-то нравится, раз… не мое дело. Тут вообще из моего – только пирог в форме на столе. И тот – подарок Яблоневу.
– Не заметила, – пожала я плечами, стягивая фартук и быстро распихивая остатки продуктов по полкам холодильника. Хватит с него и борща. Не хочет готовить – пусть не ест или давится едой на заказ. Я, в конце концов, сюда кухаркой не нанималась. – Я спешу, так что подхватишь эстафету борща? – Я указала большим пальцем себе за спину. – Обещала помочь подруге к часу с покраской волос, а она живет на другом конце города.
– Ой, конечно, – покивала Карина. – Ты очень спешишь или, может, хотя бы чая со мной попьешь?
– Карин, ты выпускала Кельта? – послышался с лестницы удивленно-веселый голос Яблонева. Надо же, кто-то настолько утомился за ночь, что даже банально не «прощупал» пространство дома и не почувствовал меня. Сюрприз, Князь.
– Очень спешу, – вместе с тем ответила я девушке, выходя из кухни. – Доброе утро. Я выпускала Кельта. Двадцать минут на участке, потом попросился домой. Извини, сходила бы с ним в парк, но была занята готовкой борща, – оскалилась я на Влада, доводя до его понимания, что в действительности значит утверждение «злая, как собака».
– Агата, – ведьмак застыл на лестнице, не дойдя одной ступеньки. Пожалуй, это первый раз на моей памяти, когда на его лице проступила растерянность. Добро пожаловать в мой мир. Именно в нем не знают, что сказать, глупо моргают и судорожно думают, как побыстрее и незаметнее улизнуть.
– Там на столе пирог, не забудьте съесть его сегодня, завтра он уже будет суховат сверху, а снизу окончательно размокнет из-за вишневой начинки, – пояснила я, обуваясь и обращаясь больше к Карине, опершейся плечом об арку.
– Здорово, Влад говорил, что ты отлично готовишь, а я обожаю вишни! Надо же, как совпало…
– Ты еще чему-то удивляешься в этом доме? – хохотнула я, и, клянусь, в смехе слышался рык. – Я вот уже ничему.
– Агата…
– Влад, почему ты раньше нас не познакомил? – на мое счастье, перебила ведьмака Карина.
– Потому что Влад у нас верит в импровизацию. – Я громко лязгнула молнией куртки, намекая на прошлую субботу, пусть это и ранило. – Чем неожиданней, быстрее и спонтаннее, тем интереснее, – не дала я ему и слова вставить.
– В этом что-то есть, – задумчиво покивала Карина.
– Во всем что-то есть, – хмыкнула я, закидывая сумку на плечо и посмотрев прямо в глаза Владу. – В шкафу – скелет, в подъезде – веник, а под кроватью – покрытая плесенью совесть.
– Отлично сказано. Не против, если я это твитну? С указанием цитаты, конечно?
– На здоровье, – улыбнулась я Карине во все тридцать два, надеясь, что губы от напряжения не лопнут. Пусть хоть на листе себе распечатает и над кроватью повесит – не жалко. – По-моему, там газ потише нужно сделать, пока бульон не выкипел.
– Точно, – кивнула девушка, исчезая на кухне.
– Агата, я…
Нет. Мне не нужны объяснения, оправдания и прочая лапша, под весом которой уши не выдержат и отвалятся. Вскинувшись на ведьмака, я глубоко вздохнула, отшатнувшись, когда он протянул ко мне руку, и горло оцарапал предостерегающий рык. Дог взрыла землю передними лапами, припала к ней грудью, и мы побежали.
Прочь: быстро, уверенно, мощно. Прочь, прячась за скоростью от слез, отгоняя желание сесть и завыть побитой собакой. Прочь от Яблонева.
Глава 22
Скорость моего бега вряд ли считалась нормальной. Обуть сегодня кроссовки было самым умным решением за последние три месяца, не иначе. Я бежала так, словно земля под ногами горела. Так, словно меня преследовал серийный маньяк. Так, словно остановиться или замедлиться значило умереть.
Вылетев из парка через детскую площадку и ресторан, я, не сбавляя темпа, миновала остановку, понимая, что автобус или автолайн сейчас не больше чем замкнутая клетка на колесах. Слишком медленная для моих мыслей, слишком беззащитная и хрупкая для бури, разразившейся в ментальном мире сущности.
Свернув на Гастелло, я перебежала дорогу на последних секундах зеленого, перепрыгнула трамвайные пути и рванула вниз, повторяя маршрут, по которому обычно уезжала от Яблонева. Ветер трепал волосы, выметал из головы все ненужное, тяжелое и лишнее, подталкивал в спину, помогая оказаться как можно дальше.
Дог во мне летела во весь опор, поднимая клубы пыли и подставляя нос ветру, радуясь, что солнце скрылось за тяжелыми тучами, и весеннее обманчивое тепло не было нам помехой ни ментально, ни реально. Иногда она останавливалась, запрокидывала голову и по-волчьи выла в небо, но эта музыка была куда уместнее, чем «Князь тишины», уже трижды пропетый мобильным. Он считал, что я возьму трубку, когда отказалась говорить с ним лицом к лицу? Какая самоуверенная и глупая надежда!
Оставив позади огромный гипермаркет, я рискнула вклиниться в поток машин, застывших в пробке, спешно оббегая по кривой несколько иномарок и одни старенькие «Жигули», не обращая внимания на возмущенные гудки. Все равно стоят, как деревья в лесу, так какая им разница? Пролетарский район встретил оживленным уличным движением, и бежать стало труднее из-за мамочек с колясками, бабулек с авоськами, женщин, отправившихся в субботний рейд по магазинам, компаний подростков и прочих зевак.
– Вольская! Вольская, стой!
Оглянувшись, я увидела догоняющую Миркову. Как всегда, фамильяр кошачьего тандема была одета удобно, спортивно-агрессивно и хвастала отсутствием сумки. Зачем она нужна, когда такое количество карманов.
– Привет, – осторожно начала Саша, и за ее спиной я распознала приближающуюся Варвару. Точно, она же живет неподалеку…
– Ага, привет, – кивнула я, сбив дыхание и уже жалея, что затормозила. Впрочем, кошки не менее любопытны, чем собаки, так что вряд ли догнать меня считалось для Мирковой чем-то сложным.
– Что-то случилось? – взволнованно повела носом Пантера.
– Все отлично. Пробежкой занимаюсь, – скомканно пояснила я, переводя взгляд с ведьмы на ее фамильяра и обратно. Как себя вести и что говорить, по-прежнему оставалось секретом, пусть передо мной и был совершенно другой практикующий.
– Это не пробежка, – покачала головой Саша. – Это бегство. На тебя что, напали? – Она настороженно огляделась, выискивая возможных обидчиков или преследователей.
Если бы. Обидчиков можно ранить в ответ или сбежать до того, как произойдет что-то серьезное. На меня же напала и уложила на лопатки правда.
Та ее вероятность, о которой я даже не задумывалась. До этого казалось, что причина нашей с Владом игры в «коснись – отстранись – не признавай» в чем-то более существенном, чем обыкновенное мужское муд…
– Варя почувствовала тебя минут пятнадцать назад, и мы вышли навстречу…
– На меня не нападали, я… я просто…
Почему мы всегда говорим что-то с приставкой «просто»? Зачем используем такой дурацкий и бесполезный заменитель паузы, когда реально не хватает слов? Споткнувшись на своем «просто», я прикусила язык, короткой болью напоминая, что не прощу самой себе, если разревусь посередине улице от того, в какое «сложно» и как надолго и глубоко меня нокаутировало час назад.
– Привет, Агата, – даже слишком любезно для себя поздоровалась Прахова, дойдя до нас. Бег был ниже ее достоинства. – Я хотела извиниться за…
О боги, они все еще о том, как кардинально решили помочь мне пробудить инстинкт фамильяра с помощью ножа, пущенного во Влада? Да какая разница, теперь «все не так уж важно», как поет «Мумий Тролль».
– Забей, – отмахнулась я. – К черту.
«Князь тишины» заиграл снова, и, достав телефон, я сбросила вызов, после выключив надоедливую технику. Если Яблонев не понимает мои нежелание и неготовность разговаривать, то я достаточно зла, чтобы лишить его даже попытки возможности диалога.
Дура! Кому поверила? Связь практикующего и фамильяра, лучший друг и наставник, безграничное доверие… Где было его хваленое доверие, когда он кусал мою шею и прижимал к себе во сне, прекрасно зная, что не имеет никакого права давать мне даже эти крохи надежды на что-то большее?
– Ого, – переглянулись Саша с Варей.
– Рада была увидеться, как-нибудь пересе… – Миркова поймала меня за шиворот на первом же шаге. Ей прошлой драки мало?
– Во-первых, я вижу твое состояние, никуда ты не побежишь. Во-вторых, тебе точно нужна помощь. В-третьих, темные своих не бросают.
– А может, я хочу, чтобы меня бросили, – огрызнулась я.
– Я прополощу его мозги в стиральной машине, – покачала головой Варвара, глядя себе под ноги и будто к чему-то прислушиваясь. К моим мыслям? Нет, кольцо и напульсники должны защищать от такого воздействия. – Идем. Живо.
– Зачем?
– Хочешь спрятаться от Влада? – оглянулась ведьма. – Лучше, чем жилище другого практикующего, места не найти. Светлые тебя сдадут. Захарова сейчас за городом. Нам он и звонить не станет, все еще корчит из себя глубоко оскорбленного Князя.
– Это точно, – поддакнула Саша, разжимая руку. – Пойдем, у нас спокойно и вкусная еда.
В квартире Праховой и правда было по-домашнему тихо. Особенно стало после того, как Саша закрыла шипящую и собирающуюся меня освежевать Анфису в спальне Варвары. Мы прошли на кухню, ведьма включила вытяжку, села у окна и закурила, придвинув к себе пепельницу. Саша выгрузила на стол разные мясные нарезки, разогрела вареную картошку и, получив отказ от красного вина, налила мне виноградного сока.