Моргнув, я непонимающе уставилась на своего ведьмака, продолжавшего смеяться в ночное небо, откинув голову. В этом звуке не было веселья и смешка. Лишь издевка и что-то злобное, темное и хищное. Мурашки по коже.
– Я сказал что-то смешное? – лукаво, как мне показалось, поинтересовался Илья. Надо же, какая-то шутка, непонятная мне, все же звучала, и Влад не сошел с ума.
Смех Яблонева оборвался так же резко, как начался. Короткое, птичье движение головой, и темный посмотрел прямо на мужчину. Вероятнее всего, «сквозь», как все они умели.
– Разве нет? – ответил вопросом на вопрос Яблонев. – Это большое искусство – предоставить правдоподобную иллюзию выбора, каким бы безумным он ни был. Ты им не владеешь.
– Люблю начинать диалог с анекдота, – криво улыбнулся практикующий. – Уверен, ты оценил иронию. Связь, которую все вы считаете силой, на деле ваша величайшая слабость. Посмотри на нее, – Илья кивнул в мою сторону. – Посмотри и признай: нет никакого выбора. Ваша переоцененная связь лишает его безвозвратно. Как только перестаешь думать о себе, дорога сворачивает на кладбище.
Влад смотреть на меня не спешил, и я достаточно его знала, чтобы понять, что на то есть куда более веские причины, чем боязнь потерять концентрацию или бдительность. Отойдя к противоположному краю, ведьмак щелкнул пальцами в воздух, привлекая внимание:
– Мне неинтересны твои проповеди, я сам их читаю не хуже. Ты выбрал высоту, потому что думаешь, что в таком благоприятном поле пространства для моего знака и сущности передача сил пройдет как по маслу. – Яблонев цокнул языком. – Очевидно, жажда результата ослепила тебя, иначе ты вспомнил бы несколько основополагающих вещей раньше, чем затеял все это.
Илья усмехнулся так же, как делал все это время со мной. Выдохнув, я сосредоточила все внимание на нем, надеясь хотя бы успеть предупредить Влада, как только он что-то начнет делать. Что-то, очевидное мне, конечно. Любой практикующий способен действовать, даже застыв на месте.
– Например? – прищурился мужчина, встав вплотную к мангалу.
– Например, саму возможность передать дар. Что не ясно в слове «добровольно»? – Влад скрестил руки на груди, впившись взглядом в Илью. – Шантаж, давление и, определенно, принуждение ничем не помогут. Ты видишь мою сущность. В чужую клетку она не сядет, а у тебя нет ничего, что могло бы зародить хотя бы мысль расстаться с небом.
– Ах вот ты о чем, – цокнул языком практикующий, передразнивая Влада, пока я пыталась переварить сказанное. – Видишь ли, шантаж имел смысл только ради твоего появления. Ты же не думаешь, что, захватив твоего фамильяра, я преследовал только одну цель?
Вот уж глупости. Любой, кто часто оказывался рядом с практикующими, знал, что одним действием они редко когда решают меньше двух проблем, изначально видя дальше и больше.
– Тебе уже приходилось иметь дело с тандемом, скрепленным связью.
– Даже не с одним, – согласился Илья. – Вы все одинаковы, независимо от специализаций, промысла и сущностей. Связь – ваша зависимость, убогая попытка бегства от одиночества. Ты так привязан к ней, – он ткнул в мою сторону железякой, – что об уходе и речи быть не может. Так привязан, что не смог не прийти сюда. Отпусти я ее прямо сейчас, и она даже не подумает уйти. Вы сделаете все друг для друга, остается только дергать ниточки…
Я не успела открыть рот, хотя поняла все за секунду до того, как практикующий снова сунул руку к костру. Боль нахлынула огненной волной, вгрызаясь в кости и кожу до колен. Закричав, я наклонилась вперед, насколько позволяла веревка, дергая ногами в дурацкой надежде стряхнуть эту пытку. И еле выдохнула, когда она исчезла, оставляя за собой шлейф из унижения и вины.
Влад не должен был видеть меня такой: смаргивающей слезы пленницей, побитым щенком, тем, кого нужно спасать или выкупать собственным даром. Заставив себя выпрямиться, я поняла, что Яблонев по-прежнему на меня не смотрел. Склонив голову набок, ведьмак продолжал рассматривать Илью так, словно меня здесь вообще не было.
Как будто я не кричала от боли пару мгновений назад. Как будто я больше не была «его» человеком. Как будто темному стало наплевать, что со мной происходит. Эта мысль выдавливала весь воздух, оставляя далеко позади любую внушенную врагом агонию.
– Недурственно, – покровительственно отметил Илья. – Сразу понял?
– У меня была догадка, переросшая в уверенность, когда ты попробовал надавить и заставить меня посмотреть. Уловки старой школы, – ответил ведьмак. – Агата.
Имя прозвучало как обычно. Обычно для произношения Влада, бесконечно особенно для меня. Как всегда вкрадчиво, мягко и слегка на выдохе. Такую интонацию хочется слышать, забираясь под одеяло или сидя перед костром. Нечто, придающее любому уюту и теплу бо́льшую степень.
Ментальная стена и пространство, пронизанное чуждой враждебной энергетикой, что нас разделяли, резко перестали видеться чем-то непреодолимым. Влад никак не поменял позы, но этого больше и не требовалось. Сейчас, пока голос и интонация темного все еще звучали в голове, каждая частичка меня знала, что между нами все по-прежнему.
Так же, как и этим утром, когда мои пальцы осторожно очерчивали его татуировку. Так же, как и этим днем, когда он всерьез предлагал мне постоянную зарплату. Так же, как и полчаса назад, когда мы почувствовали друг друга через связь. Сокрушительное облегчение смыло надуманную боль и страхи. Мы – команда, и нас тут двое против одного, как ни крути.
– Если я посмотрю тебе в глаза, то автоматически попаду в сеть его проклятий через нашу связь.
Я уставилась в бетон под ногами еще до того, как Влад договорил. Вот оно что. Очередная подлость, впрочем, о честной игре и речи не шло. Что ж, если я не буду смотреть на своего практикующего, шанс попасть в такой капкан уйдет в минус.
Параллельно с этим стало ясно, что еще проворачивал Яблонев. От него не последовало ни одной угрозы, напротив, он старался поддержать диалог с Ильей. Тянет время. Мой темный знал многое еще до того, как подняться сюда. Значит, для него не было никакой тайны в том, что мешало нашей связи и моим способностям фамильяра. Возможно, мы отвлечем неприятеля достаточно, чтобы эффект этой дурацкой ведьминой пыли спал. Сомневаюсь, что в присутствии Влада он сможет еще раз применить ее.
– Ты не просто потомственный, это не провинциальное обучение, если можно так выразиться, – протянул Илья. – Хм, это делает тебя еще более ценным. О подобных приемах знает не так много родов… Чуть больше десятка, и еще меньше тех, кто способен распознать их прежде, чем попасться. Эти черты… ты сразу показался мне знакомым. – Я вскинулась на мужчину, уловив довольство и восхищение в его голосе. Как будто он только что выиграл в лотерею. Смотрел он на Влада, точно как на заветный приз. – Серые глаза, манера держаться и, конечно же, знания – визитная карточка Зарницких.
– Не думал, что эту фамилию все еще помнят, – только и сказал Влад. – Тем не менее я никогда ее не носил.
Конечно, не носил, потому что дар в их семье всегда передавался по женской линии, значит, Тамара была Зарницкой (если бабушка Влада ничего не меняла), пока не вышла замуж и не взяла фамилию мужа. Фамилию, от которой Влад не стал отказываться. Зная своего практикующего, я точно понимала почему. Очередное наказание и напоминание о смерти его отца в одном флаконе.
– Слова ничто в сравнении с кровью, – отмахнулся Илья. – «Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет». – Серьезно? «Ромео и Джульетта»? – Я помню эту историю, рассказанную мне дедом. Твоя прабабка тогда растревожила осиное гнездо, подняв знатную шумиху своим уходом. Кто бы мог подумать, что она окажется права в своей паранойе… – Мужчина кашлянул. – Мальчик, я знаю, что ты делаешь. Вытащи то, что у тебя в кармане, и сбрось с крыши, иначе… – Он постучал железкой по мангалу, намекая на очередную порцию боли для меня. – Живей.
Такого быть не могло, но я как будто отчетливо услышала тяжелый вздох Влада. В чем бы ни был его план, Илья оказался не глупее. Не глядя в сторону ведьмака, я чувствовала, что он снова у края крыши. Короткий взгляд в спину Яблоневу, резкое движение его руки из кармана, пальцы отпустили что-то круглое. Наверняка камень из его огромной коллекции, где каждый был предназначен для своей работы.
– Гагат, как мне думается, – покивал Илья. – Хороший выбор, но, к сожалению, весьма очевидный. Взять самый сильный иньский камень, главный оберег по защите, и считать, что я его не замечу? Чем ты думал, мальчик?
– Прийти в чужой город, найти круг потомственных практикующих, в открытую напасть на ведьму этого круга и захватить в плен потомственного фамильяра, связанного с потомственным ведьмаком, сам знаешь, с какой историей рода. Затащить фамильяра в сильнейшее поле действия для сущности противника ментально и зодиакально. А потом причинить боль фамильяру на глазах его практикующего. Чем ты думал?
Влад обернулся, и, как ни пыталась, я не смогла отвести от него взгляда. Слишком притягательно, слишком опасно, слишком нужно. Я нарочно не смотрела в лицо, опасаясь перехватить взгляд, но знала, что все его черты по-птичьи заострились, выпуская на волю истинно темного ведьмака.
Мощь, сила и стальная воля практикующего расходились от его фигуры волнами энергии, подгребая под себя все, что было вокруг. Ментальное видение оставалось для меня закрытым, но сейчас оно и не требовалось. Такое невозможно пропустить. Такое ощутил бы даже тот, для кого «интуиция» – всего лишь слово в словаре. Как близко знающей Яблонева и уверенной, что мне бояться нечего, все равно захотелось стать совсем незаметной и переждать надвигающийся апокалипсис где-нибудь подальше.
– Я сотру остатки твоей сущности в порошок. Восстанавливать будет нечего.
Влад вскинул руку совсем как Павел, нападая на Ирку. Жест был тот же, только вот у Яблонева он выглядел совершенно по-другому. Стремительнее, изящнее и при этом устрашающе настолько, что по спине побежали мурашки, а на голове зашевелились волосы, не говоря уже о пресекшемся дыхании.