чек хлеба, чтобы привлечь его. Завоюй доверие. Но что-то защемило внутри меня. Воспоминание о губах Джейса на моих? Делай то, что должна, Кази. Знакомый шепот. Слушай, Кази. Услышь безмолвный язык. Я чувствовала себя так, словно глаза квотерлорда прикованы ко мне, наблюдая, ожидая, пока я что-то суну в карман, чтобы затем он набросился на меня. Что-то не так. Король не плыл ко мне, как приманенная рыба, а крутился вокруг. Это он держит крючок в руке, готовый потянуть.
Он повернулся и наклонился, его рот приблизился, но в последнюю секунду я отвернулась. Его губы коснулись моей щеки, и из его груди вырвался легкий смех.
– Хорошо сыграно, солдат, – прошептал он, все еще прижимаясь ко мне. – Не ожидал, что твои чувства ко мне мгновенно изменятся – особенно после того, как из-за меня ты лишилась с таким трудом полученной работы. Я уважаю тебя за это. Мне бы не хотелось, чтобы ты использовала меня так же, как использовала его. – В тоне короля прозвучала скрытая угроза. Он отступил назад, давая мне возможность снова дышать. – И на самом деле… мы оба знаем, что рагу сегодня было посредственным, не так ли? Никогда больше не лги мне. Даже насчет тушеного мяса.
Его взгляд пригвоздил меня к месту. Этот человек был далеко не тем невежественным, неуклюжим королем, каким я его когда-то считала. Но кто же он?
Когда мы вернулись в гостиницу, перед расставанием он спросил:
– Может ли рахтан отказаться от своих клятв?
– Да, – ответила неуверенно, – думаю, да.
– Хорошо. Тогда проблема решена. Теперь ты работаешь на меня. Не сомневайся, здесь тебя ждет куда более блестящая перспектива. Твоя карьера не закончена, она только начинается.
Об этом объявили через два дня – после того, как Бэнкс повторил мне правила. Он не хотел, чтобы у меня появились «независимые» идеи, подобные тем, которые якобы настроили королеву против меня. На этот раз, когда поднялась на помост на площади, Монтегю не стоял в стороне. В то время как Бэнкс нависал над детьми, король протянул руку и притянул меня к себе, его рука слегка прижалась к моему плечу, но затем скользнула к талии. Пытался ли он намекнуть на что-то людям? Или проверял меня на абсолютную преданность?
С дальнего края помоста, откуда открывался вид на площадь, мое внимание привлекли трупы, все еще висевшие на тембрисах. Они наблюдали за мной. Их головы повернулись. Взгляды были резкими, выжидающими. Кто я – враг или друг? Я моргнула, и их глаза снова стали тусклыми, мертвыми, но слышала их сердца, единый стук.
Монтегю заявил собравшимся горожанам, что я останусь и помогу в восстановлении города, что моя помощь неоценима, хотя и не сказал, чем именно буду заниматься. Мне было бы интересно узнать. Он подтолкнул меня, чтобы подтвердила и повторила его слова, что я и сделала.
Это объявление толпа встретила низким рокотом, в котором расслышала слово «убийца». В глазах горожан я выглядела ничтожнее падальщика, но Монтегю был доволен их реакцией. Ему казалось, что толпа выражала что-то другое. Я увидела, как с облегчением он расправил плечи. Он истолковал ропот как одобрение, и ни брошенных камней, ни криков не последовало. Король стоял мгновение не двигаясь, глядя на толпу. Его подбородок поднялся, будто он впитывал этот момент, его грудь вздымалась от удовлетворения.
– Они забывают о патри, – прошептал он, почти себе под нос. – Двигаются вперед. Скоро будут помнить только меня, как и должно было быть с самого начала. – Но я ощущала, что это нечто большее, чем просто успех, которого он хотел. Хотя он ненавидел Джейса, какая-то его часть мечтала стать Джейсом. Власть играла лишь второстепенную роль. Он хотел, чтобы его любили, как любили Джейса. Так, как Джейса любят до сих пор.
– Это неестественно, – говорит Грейсон.
– Это уловка, – возражает Фуджико.
Мы смотрим на круг деревьев, растущих из кучи обломков. Даже с высоты скалы, с которой открывается вид на долину, мы видим, как они меняются каждый день.
– Магия, – говорю я. – Это магия.
Глава девятнадцатаяДжейс
Мой живот странно вздрагивает. Как я могу нервничать? Но нервничаю. Нервничаю, хотя не ожидал этого. Хочу, чтобы этот момент был идеальным.
– Мы не обязаны делать это сейчас. Если только ты не готова?
– Я была готова с того момента, как впервые поцеловала тебя, Джейс Белленджер.
Я улыбаюсь.
– Что-то сомневаюсь.
– Ладно, почти, – признает она. – Но теперь готова. Мы не будем торопиться.
Она тянет за мою рубашку. Я помогаю снять ее через голову.
Кончики ее пальцев скользят по моей груди, будто она хочет ощутить перья моей татуировки. Я сглатываю, размышляя, насколько медленно готов действовать.
Она смотрит на меня, и я теряюсь в золотистых омутах ее глаз.
Помню слова, которые она сказала всего несколько минут назад.
«Я хочу состариться с тобой, Джейс».
«Каждый мой завтрашний день – твой».
Я наклоняюсь вперед, мои губы встречаются с ее губами. Связанные землей,
связанные…
– Мы ждем тебя.
Я резко проснулся. Каемус смотрел на меня сверху вниз.
– Все еще хочешь спать? – спросил он.
Так он хотел сказать, что я не готов.
– Я не спал. Просто думал.
Он фыркнул.
– Ого. Так вот что это было?
– Я сейчас поднимусь, – пообещал я.
Он повернулся, выбираясь по ступенькам из подвала. Может, я еще не на сто процентов здоров и иногда меня клонит в сон, но если проведу еще один день, гадая, где Кази, то сойду с ума. Сны меня не успокоят. Мне нужна она. Мне нужно знать, что она в безопасности. Я стянул с себя рубашку, чтобы случайно не испачкать ее краской.
В поселении постарались собрать для меня одежду. Я не хотел портить хорошую рубашку, которую кто-то пожертвовал для меня.
Каемус остановился на полпути вверх по лестнице и повернулся, чтобы посмотреть на меня.
– Ты разговариваешь во сне, – заметил он. – Но мне уже все известно. Я понял это, когда вы здесь строили поселение. Вы двое казались неудержимыми. Так бывает с некоторыми людьми.
Я не сводил глаз с рубашки в руках. Не мог говорить об этом.
– Я же сказал, что поднимусь через минуту.
Я начал складывать рубашку, аккуратно разглаживая складки на рукавах, натягивая воротник, следя, чтобы все было ровно и идеально. Встряхнул ее и снова сложил. Иногда нужно напоминать себе, что ты не бессилен. Что можешь хоть что-то контролировать. Может быть, именно это позволит смело встретить следующий день.
– Знаю, через что ты проходишь, парень, – сказал Каемус. – Когда-то у меня была жена. Она была со мной много лет, а потом ее укусила водяная змея. В считаные часы ее не стало. Неважно, как сильно я ее обнимал и как безумно хотел вернуть. Это не имело значения. Иногда люди уходят от нас навсегда, и их уже не вернуть.
Моя шея вспыхнула от жара. Его слова слишком напоминали то, что Кази когда-то сказала о своей матери. Она умерла, ее больше нет, Джейс. Она никогда не вернется. Но я видел это в ее глазах – маленький огонек надежды, который она не могла погасить. Она боялась верить, но надежда все еще жила, заветное желание, запрятанное глубоко.
Я покачал головой.
Голос Каемуса стал более суровым.
– Никто не видел и не слышал ничего о ней, когда мы были в городе, и поверь мне, венданец выделяется в Хеллсмаусе, особенно венданский солдат.
– Она жива, Каемус. Знаю, что жива. Она – боец.
Он пожевал губами, словно пережевывая эту мысль.
– Хорошо, – вздохнул он. – Если ты в это веришь, то, наверное, так оно и есть. Я просто хочу, чтобы ты помнил, что есть другие люди, которым ты нужен. Ты должен держать себя в руках. Не совершай безумных поступков, которые могут привести к твоей смерти. Это не вернет ее.
Я кивнул.
– В моих планах нет смерти.
– Никто не планирует свою смерть.
Он повернулся и пошел вверх по лестнице, а я уставился на сложенную рубашку, на все углы, которые не совпадали. Знал, что нужен и другим людям. Это грызло меня каждый день. Город, семья. Сотни людей, которых поклялся защищать. Благословенные боги, разве я предполагал такое. Отец вдалбливал мне это с рождения. Долг. Но если для спасения Кази потребуется совершить что-то безумное, я готов.
Глава двадцатаяКази
– Это нечестно. Заставь ее поделиться со мной!
Лидия подняла над головой сжатую в кулак руку, пока Нэш прыгал рядом и громко жаловался Олиз.
Я стояла у перил Павильона Богов, недалеко от входа на кладбище, и наблюдала за их спором. Монтегю запланировал здесь остановку по пути в Дозор Тора, чтобы помочить ноги. Тут протекал горячий источник, вокруг которого построили мраморный павильон, ведущие вниз круглые ступени окружала бурлящая розовая вода. Она походила на туманные облака на закате, и, помимо лечебного эффекта, вдыхание пара даровало благословение богов. Хотя Монтегю использовал слово «сила» вместо «благословение».
Я слышала, как он тихо разговаривал с Пакстоном и Трюко о доходах биржи и способах их увеличения. Он хотел больше денег – и поскорее. Трюко пытался объяснить, что доходы всегда снижаются в зимние месяцы, поскольку урожая меньше, а погода мешает путешествовать. Меня удивляла настойчивость в голосе короля, то, как он шептал слова сквозь стиснутые зубы. «Найдите способ увеличить его». Он имел в своем распоряжении столько ресурсов, зачем понадобилось еще больше – и быстро? Чтобы помочь горожанам, как он утверждал? Или его беспокоило предсказание провидицы о голодной зиме?
Бэнкс велел мне не разговаривать с Нэшем и Лидией по дороге – видимо, дети не хотели находиться рядом со мной, и мне пришлось ехать в нескольких шагах впереди них между Пакстоном и Трюко, а колонна солдат следовала за нами. Но когда мы повернули, оба ребенка устремили на меня взгляды.