Ферретт, невысокий плотный мужчина, приблизился к Рен и улыбнулся. У него не хватало одного переднего зуба, а остальные были кривыми и выглядели так, будто вот-вот выпадут. Рен бросила на него предупреждающий взгляд: «Не подходи».
– Не против дружеского приветствия? – усмехнулся он.
– Они говорить только на языке кбааки, – сказал я.
Лэнгстон посмотрел на мой меч в ножнах, лежащий на мехах.
– С каких это пор кбааки носят длинные мечи? – С оружием была проблема. В поселении мы собрали все, что могли. Каемус дал нам топоры, а оружие Синове и Рен мы распределили между собой. Мне достался меч Синове. Кбааки обычно носили небольшую саблю типа мачете.
– Подарок короля. Не уверен, что мне нравится, но не хотеть его оскорблять.
– Ты привыкнешь к нему, – сказал Каин. – Немного тяжелее, чем эти ваши мачете, но вес может стать преимуществом, когда приноровишься.
Я кивнул, как бы оценивая его проницательность. Двое мужчин, закончив работу, присоединились к нам. Одного представили как Армана, но второго я знал – это был Хагур с аукциона по продаже скота, тот самый, который нас обманул. Я не был уверен, узнает ли он меня, но не собирался облегчать ему задачу. Я опустил взгляд, чтобы он не видел моих глаз. Однажды он уже прочитал в них неминуемую смерть – до того, как я дал ему второй шанс. И он вряд ли забудет такое. Искры, дрожавшие под моей кожей, становились все горячее. Сколько служащих бросили мою семью и теперь работают на Пакстона?
Каин заметил недоеденный ужин, который я поспешно отложил в сторону, когда они подъехали. Его взгляд метнулся ко мне. Я понял, о чем он думает, еще до того, как он произнес слово вслух. Я и сам об этом подумал, когда Юрга дала нам огромную буханку хлеба, уверенная, что мы съедим ее прежде, чем кого-нибудь встретим.
Каин произнес слово, которое звенело у меня в голове.
– Хлеб? – Его ноги переместились. Тишина углубилась. Треск костра исчез.
Я опустил взгляд.
– Подарок, – объяснил я. – От путника, мимо которого мы проходить.
Лэнгстон внимательно рассматривал меня.
– Похоже, ты везучий человек, Вруд. Две жены, подарки от королей, а здесь, далеко от дома, свежеиспеченный хлеб? – Его рука легла на охотничий нож.
Рен резко вздохнула, отвлекая внимание от меня, отбрасывая свою роль, как старую суповую кость. Она заговорила на безупречном ландском языке.
– У тебя проблемы с маленькой буханкой хлеба, Лэнгстон?
Они все уставились на нее. Обман был раскрыт, но Рен дала мне преимущество в одну секунду, а одна секунда значила все.
Я бросился за мечом, перекатился по мехам, подбросил его вверх и направил в грудь Ферретта.
Рен толкнула ошеломленного Феррета на Утрека, а Синове ударила Лэнгстона ногой в спину, заставив его уткнуться в костер, и, когда он упал, Рен всадила ему в живот тцэзе. Остальные уже доставали оружие.
Каин оказался передо мной в считаные секунды. Набросившись, как хищный волк, он схватил меня, прежде чем я успел увернуться, и надавил всем своим весом, пытаясь вонзить кинжал мне в шею. Мои руки тряслись в попытке удержать его, голова находилась близко к огню. Я видел голод в его глазах. Охотники, они все были охотниками. А потом нож вонзился ему в щеку.
Это была Синове, которая осыпала нападавших метательными ножами. Каин осел, завывая как бешеная собака, из его рта хлынула кровь, и я направил его кинжал ему в грудь. Хагур пронесся мимо, преследуя Синове. Я все еще лежал на земле, но успел выхватить меч и взмахнул им, рассекая ему голень. Он вскрикнул и повалился вперед, а на меня уже мчался Ферретт с поднятым над головой топором. Я перекатился, пытаясь уклониться, но с точностью ястреба, бросающегося на свою жертву, Рен крутанулась и снесла ему голову с плеч.
Арман упал последним, пронзительный крик, казалось, придал ему сил, когда он бросился вперед, размахивая булавой. Кинжал Каина вылетел из моей руки и вонзился ему в череп, а его булава врезалась в стену.
На земле. Они все лежали на земле.
– Все целы? – спросил я, хромая к телу Утрека, чтобы убедиться, что он мертв. Я видел, как Синове боролась с ним, но крови не заметил, а потом понял, что его череп разбит, возможно, сапогом Синове.
Синове наклонилась вперед и уперлась руками в колени, переводя дыхание.
– В порядке, – ответила она.
Рен посмотрела на плащ и зарычала. На него упала голова Ферретта, оставив кровавый след. Рен встряхнула плащ, отбросив голову к стене, где уже лежало тело.
Я оглядел кровавую бойню. Все мертвы – кроме Хагура.
Я уставился на него, вспоминая, как он умолял о втором шансе на ступенях храма. Его руки сложились в молитвенном жесте, а лицо напоминало одну из статуй забытых святых, которые находились внутри. И я дал ему второй шанс. Теперь Хагур лежал на земле, его голень вывернута в сторону. Дикие глаза встретились с моими, он все еще не понимал, кто я. Его дыхание было прерывистым, как у щенка. Голова покачивалась.
– Здравствуй, Хагур, – сказал я. Он вздрогнул, его бледное лицо омертвело. Теперь он знал, кто перед ним. Я стянул с Каина ремень, чтобы использовать его как жгут. Хагур упирался локтями в землю, пытаясь отползти от меня, но не мог сдвинуться даже на дюйм.
«Один раз, – подумал я, – так же, как боги простили нас один раз. Вот и все».
– Ты мертв, – прохрипел он.
– Боги вернули меня к жизни, – ответил я. – Но для тебя нет второго шанса.
Его лицо блестело от пота. Он умирал. Я опустился на колени рядом и стал быстро обматывать ремень вокруг его культи. Он закричал, когда я потянул. Он не истечет кровью, пока не получу ответы.
Когда кровотечение остановилось, я задал свой первый и самый важный вопрос:
– Где Кази?
– Не знаю ника…
– Венданский солдат, который был здесь! – Я схватил его за жилет и дернул. – Где она?
Он закричал от боли. Его глаза закатились.
– Клянусь… – задыхался он. – Я был на горе. В патруле. Я не видел ее. Но у Бэнкса есть пленные. Некоторых он уже повесил…
– Повесил? – крикнула Рен. – Кого? – Ее обычное спокойствие испарилось.
– Лоялистов, – выдохнул Хагур.
– Где они? Где он их держит? – потребовал я.
– Некоторые в городе. Некоторые на бирже. Некоторые в…
Он не успел объяснить, когда Синове потребовала новый ответ.
– Кто такой Бэнкс?
– Генерал, – прошептал он, его голос едва слышен. – Второй командир.
Генерал? Каждый его ответ порождал лишь новые вопросы.
– Кто первый командир? – спросил я. Знал, что времени осталось мало. Хагур едва держался. – Пакстон? Трюко?
– Он умнее, чем ты думаешь. Он никогда не…
Его глаза закрылись, голова запрокинулась, и я ударил его по лицу, пытаясь привести в чувство.
– Кто? Скажи мне, ублюдок!
Я схватил его за жилет, поднимая, чтобы встряхнуть, но Рен остановила меня, толкнув его тело на пол.
– Не трать силы, патри. Он мертв.
Я смотрел на него, мои руки все еще сжимали его одежду, не желая отпускать этого предателя. Я был готов вскрыть его и вытащить ответы. Где она?
– Оставь его, патри, – мягко сказала Рен, отрывая мои руки от жилета Хагура. – Пойдем, поймаем живого. Того, кто может говорить.
Глава двадцать четвертаяКази
Пакстон постепенно раскрывал свои секреты, как только нам удавалось улучить момент, чтобы поговорить наедине. Все началось в солярии, где мы, разговаривая, разбрасывали обломки и переворачивали мебель, чтобы казалось, будто мы обыскиваем помещение, а не устраиваем заговор, – на случай, если кто-то подслушивал. Большинство окон солярия оставались целы, но холодный ветер свистел сквозь разбитое стекло, наполняя воздух свежестью. Движение помогало нам не замерзнуть.
Куст в кадке, который Джалейн тщательно обрезала, теперь был мертв, его листья стали коричневыми и скрутились. У нас оставалось совсем немного времени для разговора, прежде чем король вернется в Дозор Тора и мы вместе с ним поедем в гостиницу. Я старалась запомнить все, что говорил Пакстон, продолжая изучать его, чтобы понять, кто же он такой.
Он сказал, что, вопреки официальному отчету, сделанному Бэнксом, Райбарт не возглавлял атак на Хеллсмаус. Он был тем, на кого повесили всю вину, и раз он и его люди были мертвы, они не могли защитить себя. Глубина и масштаб коварства Монтегю заставили меня изумиться. Он был проницателен, терпелив, умен. Знал, как обманывать и играть людьми. Он разбирался в обмане так же хорошо, как и я.
Это король убил Райбарта – точнее, один из стражников по его приказу, – ведь король никогда не пачкал рук. Это мог быть Пакстон или Трюко, но Райбарт совершил ошибку, решив уйти первым. Это и стало его гибелью – отвращение, которое он выразил королю.
Пакстон рассказал, как их всех вызвали в королевские покои. Никому не понравилось, что их собирают, Трюко – меньше всего, но Монтегю остановился в гостинице «Белленджер» в необычайно роскошных апартаментах, которые, как все знали, ему не по карману. Уже одно это вызвало интерес. Все шутили, пока шли туда, гадая, не надует ли он Белленджеров или заплатит долг мытьем посуды. Когда они расположились в роскошном зале, король сказал, что у него есть щедрое предложение для них. Он берет на себя управление Хеллсмаусом и Дозором Тора, а в обмен на управление биржей готов отдать им процент от прибыли. Король мало что знал о торговых делах, и ему требовался кто-то опытный, чтобы обеспечить доходы. Монтегю сказал, что у него есть армия и оружие, чтобы осуществить свой план, а Белленджеров давно пора изгнать.
Пакстон вспомнил, как обменялся ехидным взглядом с Райбартом и Трюко. Все они, вероятно, думали об одном и том же – король безумен. Пакстон сдержал смех и теперь был искренне рад, что поступил так мудро. Райбарт встал, чтобы уйти первым, сказав:
– Мне это не интересно.
Он не пытался скрыть цинизм или выразить королю минимальное уважение. Хотя все хотели получить большую долю от торговли на бирже, они знали, что лучше не пытаться отнять ее у Белленджеров, а неудачливый король был последним, с кем они хотели сотрудничать.