она заставляет его смеяться. Ему было трудно признать, что кто-то его так волновал.
– Если между вами только физическая связь, почему тебя волнует, как он получил шрам?
– Девушки бывают любопытны, верно?
Синове могла быть моей временной женой, но Мэйсон мой брат. Я не выдам его секретов.
– Спросишь у него сама.
Она проворчала что-то себе под нос, на венданском, но последнее слово походило на «жаба».
Может, она знала, что, если снова встретится с Мэйсоном, он вряд ли станет с ней разговаривать. Может, это не только физическое влечение, как она утверждала. Может, она поняла этого Белленджера лучше, чем говорила. Мэйсон отличался хорошей памятью. Он потерял родителей из-за предательства. Синове была мертва для него.
Рен шла рядом, ее плечо небрежно касалось моего, а Синове, добрая любящая жена, держала меня за руку.
Мы притягивали взгляды. Не потому, что я кбааки, идущий с двумя женами, а потому, что мы вообще оказались здесь. Наш дом далеко на севере, а зима уже наступила. Объяснение, почему мы очутились так далеко на юге, приходилось повторять снова и снова, начиная с конюшни, где оставили лошадей. Белленджеры ввели это правило много лет назад. Решили, что так будет удобнее покупать и торговать, не забивая узкие проходы биржи лошадьми, мулами и повозками. У нас работали посыльные, которые доставляли товары в конюшни для покупателей. Сейчас я сожалел об этом решении. Оно затрудняло быстрое бегство.
Я понимал, что не только то, что мы здесь не в сезон, притягивает взгляды, – кбааки всегда немного пугали. Они были тихими, осторожными, что и делало их хорошими охотниками. Но их спокойствие и пристальный взгляд нервировали некоторых. Кбааки также были крупными людьми, не как Гриз, но высокими и широкоплечими, даже женщины. Синове была крупной девушкой, почти такой же высокой, как я, и легко выдавала себя за кбааки. Рен не отличалась большим ростом, но ее пугающий взгляд с лихвой это компенсировал. Хотя в основном люди сторонились кбааки, потому что находили в их мистических знаниях о зельях и ядах что-то запретное.
– Смотри прямо перед собой, муж, – предупредила Рен.
Синове сжала мою руку.
– Помни, мы всего лишь семья, которая ищет дерево духов.
Мой взгляд обшаривал каждый уголок биржи. Было трудно удержаться. Невозможно, наверное. Я заметил изменения еще до того, как мы вошли на биржу. Солдаты расположились на мосту над входом – пусковые установки перекинуты через их плечи. Мои пусковые установки. Те, за которые заплатил большую цену. На уровне, где мы делали покупки, стояли еще солдаты, но они были вооружены только алебардами или мечами. Я вглядывался в лица, но пока никого не узнавал. Откуда они все взялись? И где служащие Белленджеров? Погибли?
Не сомневался, что еще больше солдат следили за нами с позиций на восьми башнях, которые располагались над биржей. Что стало с Гарвином? Он мертв? Его заставили работать на захватчиков? А может, он сбежал? Он умел ускользать незамеченным. Где-то там, наверху, Пакстон и Трюко, вероятно, даже сейчас наблюдали за мной – возможно, из квартиры Белленджеров, попивая наше вино и наслаждаясь нашей едой.
И где-то здесь, должно быть, они держали Кази.
Зная ее способность исчезать, она могла находиться в хорошо охраняемом месте. Или она ранена. Или…
Я не мог придумать больше никаких вариантов.
– Вон там, – сказал я, повернув голову к мужчине, стоявшему у одного из входов в башню. – Он.
Наконец увидел человека, которого узнал, – Шеридан. Мужчина квадратного телосложения с кустистыми рыжими бровями и бородой. Он работал у нас недолго. Его нанял Титус, а я лишь однажды коротко поговорил с ним. Он был одним из дюжины охранников, в задачу которых входило устранение беспорядков. Но они также должны были показывать посетителям дорогу к продавцам. Биржа была большой и сама по себе напоминала город, не говоря уже о складах и загонах, раскинувшихся за ней.
– Он крупный. Ты уверен? – спросила Рен.
– Еще он может оказаться очень громким, – добавила Синове.
Я не сомневался. Его либо вынудили работать на бирже, либо он добровольно присоединился к захватчикам, и я собирался сделать его день намного лучше или намного хуже.
– Са дрэ фораза? Эй, эй, – позвал я его, делая вид, что с трудом объясняюсь. – Спэ рит вуд. Мы искать…
– Дерево духов? Возможно, вы сможете найти его на восемнадцатом складе. Поздновато уже, но там продавец, у которого всего понемногу. Через тот туннель. Просто ищите цифры на…
Я покачал головой.
– Ваши цифры. Я не читать.
Он пытался объяснить и даже написал номер в воздухе, но я только скривил лицо в еще большем замешательстве. Наконец он сдался и махнул нам рукой.
– Сюда. Я покажу вам.
В детстве я проводил половину своего времени на бирже и знал все потайные места, о которых никто и понятия не имел. Места, куда родители Белленджеры запрещали своим детям ходить, но мы все равно пробирались туда. Это был обряд посвящения: старшие кузены водили младших по опасным тропинкам, чтобы напугать. Но самое главное, я знал места, которые солдаты не могли увидеть с башен, – единственные слепые зоны.
Я шел рядом с Шериданом, направляясь к короткому туннелю, который вел к складам за биржей. Рен и Синове следовали за нами. В громоздких меховых плащах они играли роль щитов. Когда мы подошли к туннелю, я увидел, что там никого нет.
– Биржа, – сказал я, когда мы вошли в туннель, – изменилась с тех пор, как я быть здесь в последний раз.
– Новое руководство, – объяснил Шеридан.
– Больше никаких Белленшеров?
– Нет. – Он засмеялся. – Их давно нет.
– Они продают?
– Сбежали из города. Плохое руководство.
Он продолжал пренебрежительно отзываться о Белленджерах, а затем заявил, что они заперты в своей горе и, вероятно, уже мертвы. Он согласился на работу потому, что знал, власть сменится.
– Как ты узнать? У тебя есть провидица? – спросил я
Он снова засмеялся. Видимо, я был довольно забавным.
– Нет, – ответил он. – Связи.
Шеридан – предатель? Один из тех, кто помог в захвате города?
Шеридан не успел ничего понять. В одну секунду он шел вперед, а в следующую я толкнул его в сторону, в черный полумрак заброшенной лестницы. Рен и Синове бросились к нам, распахнув дверь. Моя рука обвилась вокруг его шеи, но он сопротивлялся. Пока я не приставил нож к его груди.
– Тихо, – приказал я, увлекая его в глубь биржи, переступая через обвалившиеся камни и разрывая пыльную паутину. Синове зажгла свечу, пока Рен избавила Шеридана от оружия – ножа и дубинки – и побежала вперед, открывая одну дверь за другой.
– Тупик, – сказала она, когда спуск закончился грудой обломков.
– Нет, сюда, – сказал я. При слабом свете было трудно разглядеть, но небольшая дорожка сбоку от лестницы вела к неровному отверстию в стене и еще одной лестнице. Наконец мы вышли в то место, которое дети Белленджеров называли кладбищем, – огромный подземный мир, заполненный металлическими повозками Древних. Воздух был тяжелым, наполненным особым пыльным ароматом, почти сладким. Я старался не думать слишком много о том, что это за запах. Плохая вентиляция в почти герметичной гробнице помогала повозкам и другим вещам не рассыпаться в пыль.
Синове застонала, когда поставила мерцающую свечу на подножку, и та осветила Древнего, все еще сидящего внутри повозки. Он был не единственным. Тут находились сотни окаменелых останков Древних, запертых в гробнице, когда их миру пришел конец. Шеридан начал сопротивляться, не обращая внимания на нож у груди, и я оттолкнул его. Он споткнулся о колесо, и от удара ржавая громада сдвинулась и просела.
– Здесь ты можешь кричать сколько угодно, Шеридан, – сказал я. – Никто тебя не услышит.
В этот раз получу свои ответы – независимо от того, сколько времени это займет, – и не буду беспокоиться, что кто-то нас прервет.
Он огляделся вокруг, рассматривая огромную пещеру, свеча освещала лишь малую ее часть. Сотни повозок и костей белели в тусклом круге света. Древние люди лежали у открытых дверей и свисали из окон, многие все еще сохраняли бледную хрупкую кожу и выражение ужаса на лицах. Шеридан оглянулся на меня, а затем посмотрел на Рен и Синове. Их оружие мерцало в дрожащем золотом свете. Он больше не смеялся.
– Откуда вы меня знаете? – спросил он.
– Ты раньше работал на меня, – ответил я. Снял шляпу. Убрал волосы назад.
Из-за чернильного рисунка на лице он все еще не узнавал меня.
– Джейс Бэлленшер, – сказал я с акцентом.
Он выругался.
– Хм, – согласилась Рен. – Никогда не знаешь, когда стоит проявить немного преданности, да?
– Упрощу тебе задачу, – сказал я. – Я задаю вопросы. Ты отвечаешь на них. И каждый раз, когда солжешь, моя подруга будет отрубать тебе что-нибудь. И поверь, я почувствую, если солжешь.
Рен покрутила тцэзе.
– Где венданский солдат? – спросил я.
Его руки сжались в кулаки.
– Та девушка? Они удерживают ее в городе.
Удерживают ее. Краткий миг облегчения окутал меня. Значит, она жива.
– Кто ее удерживает? – спросил я. – Бэнкс? Генерал? Пакстон? Кто главный?
– Кто главный где?
– В городе. На бирже. Везде.
– Король, – сказал он неуверенно, словно не понимал вопроса.
– Какой король? Какого королевства?
На его лице появилось сомнение.
– Король Эйсландии, дурак! Монтегю!
Эти слова не доходили до моего сознания.
– Монтегю вторгся в город? Ты хочешь сказать, что этот неотесанный болван всем здесь заправляет?
– Именно это я и сказал. Это его право. Его королевство, его город. Венданского солдата взяли под стражу за нападение на отряд и убийство четырех человек. – Он сделал паузу, его глаза блеснули, и добавил: – Его венданского солдата, с которым король может поступать, как ему захочется.
Я бросился вперед, готовый открутить Шеридану голову, но Рен удержала меня.