Она мертва, Кази. Мертва.
Но я слышала ее голос. Бодрый. Живой. Там. Моя чиадрах. Ешь, моя дорогая. Ты должна есть.
Я не могла упустить шанс. Надежда. Она ожила во мне.
Пусть он попадет в самый жаркий уголок ада за то, что снова так со мной поступает.
Я отпустила нож, позволив ему громко удариться о тарелку, и съела свой холодный ужин. Еда никогда не должна пропадать зря.
Дайна легонько коснулась меня.
– Король задает тебе вопрос, – прошептала она.
Я подняла голову. Король и все сидящие на другом конце стола смотрели на меня.
– Что-то не так? – спросил Монтегю.
Я вытерла рот салфеткой и отложила ее в сторону.
– Нет, ваше величество. Просто проголодалась и поглощена едой. – Я извинилась и попросила его повторить свой вопрос.
– Слышал, ты рассказываешь загадки. Может, развлечешь всех и расскажешь нам одну?
Загадки? Мое лицо горело. Интересно, как он узнал. Никогда не рассказывала загадки никому, кроме Джейса и…
Гарвин, должно быть, увидел замешательство на моем лице.
– Мустафье, – заговорил он. – Торговец, продающий безделушки на бирже. Он восхищен тобой.
Мустафье. Я не знала его имени, но помнила того мужчину. Логофила, который дал мне в качестве платы кольцо из виноградной лозы. Тем не менее я задумалась. Развлечь всех? Я в этом сомневалась. Король любил слушать лишь собственный голос. Возможно, он хотел показать, что знал обо мне больше, чем я подозревала. У него везде были уши и глаза.
Я задумалась. В заде царила тишина ожидания.
– Хорошо, – сказал я. – Вот, пожалуйста.
Я загадала несколько коротких загадок, простых, про деревья, яйцо и носы. После каждой загадки по столу прокатывалось бормотание, гости обсуждали возможные ответы, но король всегда отвечал первым.
– Наверняка у тебя есть для меня что-то посложнее? – сказал Монтегю после четвертой загадки.
Есть. Но иногда смысл загадки заключался не в ее сложности, а в возможности отвлечь внимание.
– Дайте подумать, – ответила я, но уже знала одну загадку, которая могла бы отвлечь. – Слушайте внимательно, – сказала я. – повторять не буду.
Он кивнул, и я заговорила.
Я сплю в пещере, в темной и тесной,
Ты редко встретишься со мной.
Но гневное слово выманит наружу,
Я режу, и рычу, и рвусь на стужу.
Иногда крадусь, моя добыча на виду,
Я обману, преследуя, смертельно укушу.
Мощные удары, жалящий хлыст,
Захвачен враг в жестокий хват.
Но сладкие наслаждения влекут меня,
Манят нагого соблазнительным вкусом.
Мед, вино, пироги так сладки,
Сахарное печенье, мясо и фрукты,
Но желание может соблазнить и меня,
Ведь всегда стремлюсь к поцелую,
истинно любя.
На этот раз не послышалось бормотания. Несколько ртов были открыты. Либо в замешательстве, либо такие слова, как «нагой», «соблазнить» и «поцелуй», заставили мысли гостей разбежаться в разные стороны. Я заметила, как Монтегю едва заметно сглотнул. Он пристально посмотрел мне в глаза. Он знал ответ.
– Довольно высокопарная загадка для простого куска плоти, – наконец сказал он.
– Простого? Напротив, ваше величество. Язык переживет тело. Он может свергать королевства и создавать их. Может вести армии и уничтожать их. Его сила не в размере или красоте, а в его ловкости и стойкости.
– Как что-то может быть сильным, если его легко соблазнить?
Я пожала плечами.
– Вероятно, это проклятие нашей человеческой природы. Нам всем нужно питаться, верно?
– Истинно любя? – воскликнул Гарвин, смеясь. – Ты действительно веришь в такое?
Да, ты предательский засранец, хотя сомневаюсь, что ты хоть что-то испытывал по-настоящему.
Я задумчиво наклонила голову и ответила:
– Это всего лишь загадка, Гарвин. Для развлечения. Извлекай из нее все, что хочешь. Но если ты никогда не испытывал ничего по-настоящему, это не значит, что этого нет. Ты также никогда не мыл за ушами. Но возможно, что каким-то чудом это однажды случится.
Все засмеялись. Монтегю рассеянно улыбнулся.
Его мысли были в другом месте.
Столики заполнились десертами, и гости снова ходили по залу, болтая и смеясь. Я была готова выколоть себе глаза, смотря на этот блеск и притворство. Все, что хотела сделать, это извиниться и вернуться в свою комнату, но Олиз подскочила ко мне, делая вид, что наполняет мой уже полный бокал. Она улыбнулась, прошептав:
– Я так понимаю, нам нужно поговорить.
Мое сердце ударилось о ребра. Он сделал это. Пакстон убедил короля. Он сказал, что передаст мне весточку через Олиз. Я видела, как они с королем сидели рядом во время ужина, беседуя, Монтегю потирал щеку в раздумье.
– Да, – тихо ответила я, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что мы находимся на безопасном расстоянии от остальных. Времени вдаваться в подробности не было, поэтому я кратко изложила ей инструкции.
– Завтра утром ты будешь болеть. Рвота. Ты не сможешь сопровождать детей туда, куда мы идем. Ты скажешь королю, что они прекрасно справятся сами, если за ними присмотрит один из стражников. Будь убедительна. Как только мы уйдем, ты покинешь гостиницу и спрячешься. Для тебя здесь больше не будет безопасно. Может, у тебя есть кто-то, кому ты доверяешь, кто спрячет тебя?
Она кивнула.
– Хорошо. Тогда ты должна исчезнуть. И никому ничего не рассказывать.
От страха она прикрыла глаза.
– Я буду в безопасности, но что с детьми?
– Продолжай улыбаться, Олиз. Никогда не знаешь, кто смотрит, – предупредила я и рассмеялась, пытаясь сгладить впечатление, которое могло произвести ее пораженное выражение лица. – Я сделаю все возможное, чтобы обеспечить их безопасность, но это будет нелегко.
– Они уже в опасности. Он ненавидит Белленджеров, – прошептала она сквозь улыбку. – Всех. Иногда замечаю, как он смотрит на детей. Выражение его лица пугает меня. Каждый день беспокоюсь, что он…
Она отступила назад, и от резкого движения из графина, который она держала, выплеснулось вино.
– В мой кабинет. – Я повернулась к королю. – Нам нужно кое-что обсудить. Сейчас же.
Он пошел прочь, не оглядываясь, зная, что я последую за ним.
Неужели предложение Пакстона не принято? Что-то пошло не так.
Глава двадцать девятаяДжейс
– Не надо, – прошептала Синове. – Даже не думай об этом.
Она поймала меня, когда я смотрел на гостиницу «Белленджер». Со стороны конюшни было видно одно освещенное окно. Там что-то происходило сегодня вечером. Какой-то прием. И я знал, что Кази там. Она теперь работает на короля. Это невозможно, но что-то удерживало ее там. Но что? Шантаж? Чем Монтегю угрожал ей?
– Трудно не делать этого, – ответил я. Трудно – не то слово. У меня все внутри клокотало, когда пытался придумать, как попасть в гостиницу, как вытащить Кази оттуда, а глаза болели, пока смотрел в то далекое окно в надежде увидеть хоть маленький проблеск ее присутствия. Она так близко, но я не мог до нее добраться. Уже перебрал сотню вариантов, но какое объяснение мог предложить торговец из Кбааки стражникам, расставленным у каждого входа? Поддельное приглашение на прием? Или удар в челюсть? Знала ли Кази вообще, что я жив?
Синове прислонилась к стене рядом со мной, ночь была такой черной, что я едва мог разглядеть девушку. Она вздохнула.
– Знаю, каково это – не иметь возможности помочь кому-то. Когда Кази пропала в тот первый день, я так хотела попасть в Дозор Тора, что готова была убить всех ваших жалких сторожевых псов и стражников тоже. Я могла бы, понимаешь? Всех их.
Синове бросалась из крайности в крайность. Сейчас она опять находилась на краю.
– Возможно, – ответил я. – Мои стражники неплохо стреляют.
– Неплохо? – Она фыркнула. – Впечатляет примерно так же, как наполовину построенный мост через реку.
– Тогда что тебя остановило?
– Рен. Она отговорила меня. Это не было частью плана. Она знала, что это мои эмоции. Мы с ней хорошо работаем вместе. Баланс, как говорит Кази. Мы контролируем друг друга.
– Так вот чем ты сейчас занимаешься? Пытаешься контролировать меня?
– Она – моя семья, патри. Она и Рен. Я не собираюсь терять ее потому, что ты хочешь убить свору собак.
Я зажмурился, благодарный, что она не видит меня в темноте. Я тоже не собираюсь ее терять.
Я оттолкнулся от стены. Забудь о приглашении на вечер. Мне нужна сила, и я знал, где ее взять.
– Алески не появится. Давай выбираться отсюда. – Следующей нашей задачей было возвращение спрятанного оружия и сумки с боеприпасами. Ждать было бессмысленно, но Синове протянула руку, чтобы остановить меня.
– Прямо сейчас? Нам нужен отдых, патри, а Рен уже готовит еду, не говоря уже, что шатание по улицам среди ночи привлечет внимание.
– Мы можем поесть по дороге. И я знаю обходные пути…
– Улицы. Сначала нам нужно пройти через эти проклятые улицы, где на каждом углу солдаты. Что скажешь, когда тебя спросят, куда ты идешь в такой час? Не можешь…
Дверь конюшни распахнулась, и золотистый свет разлился по переулку. Это была Рен. Выражение ее лица заставило меня и Синове выхватить оружие.
– У нас проблема, – подтвердила она.
Я шагнул вперед и заглянул в дверной проем. За Рен стоял Алески – и он привел с собой компанию.
– Мне жаль, патри, – сказал Алески. – У меня не оставалось выбора. Я должен был сообщить им.
Глава тридцатаяКази
Нетерпение или гнев я услышала в его голосе? Я уже приготовила ответ, но как только за королем закрылась дверь в комнату, он повернулся и сказал совсем не то, что ожидала.
– Ты солгала мне сегодня вечером.