Я растерялась, и мои мысли метались, пока пыталась понять, какую ошибку совершила. Почти все было ложью.
– Не знаю, что…
– Ты утверждала, что была поглощена едой, но это Зейн занимал твои мысли. Ты ненавидишь его. Почему?
Зейн. При одном упоминании его имени у меня по коже побежали мурашки.
Я покачала головой и отвернулась, но в два шага король оказался рядом и взял меня за руку, но отнюдь не угрожающе.
– Скажи мне, – тихо сказал он.
Не могла раскрыть всю глубину своего отвращения к Зейну или причины, по которым его ненавидела. Джейс был первым и единственным человеком, с которым поделилась всеми уродливыми подробностями, и даже тогда это было больно. Также я заключила сделку с Зейном. Пустое соглашение о молчании, но ради слабой надежды – я не могла его нарушить.
– Ничего личного, – ответила я.
– Значит, из-за Превизи? Я был свидетелем твоей тирады против них на бирже – как раз перед тем, как ты ударила патри. Почему ты их ненавидишь?
– Нужна ли причина? Они нарушают законы.
– И все же когда-то ты была талантливой воровкой.
– Воровка, которая помнит, как голодала на улицах Венды. Превизианцы никогда не относились к таким, как я, по-доброму или с малейшей долей сострадания. – Здесь мне не приходилось врать. Каждое слово было правдой. – Нас считали никем, – сказала я. Паразиты, отбросы, ничтожества. – Они выставляли перед нами свои дорогие товары, а потом продавали все Комизару и богатым купцам. Остальным они предлагали заплесневелые мешки с зерном, кишащим долгоносиками, да и то не всегда. Чаще мы получали лишь их презрение. Их надменные усмешки навсегда останутся в моей памяти.
Король изучал меня.
– Голод заставил тебя стать воровкой?
Я пожала плечами.
– Голод может быть весьма мотивирующим фактором.
Он пристально рассматривал меня, хитрец, просчитывающий каждый шаг. Но на долю секунды я вздрогнула, увидев его голодные сумрачные глаза. Он держался настороженно. Доверие давалось ему нелегко, и я была рада этому. Не хотела, чтобы это наступило слишком скоро. Завтра. В самый подходящий момент.
– Понимаю, что такое презрение, – наконец сказал он, – но это было давно, а Зейн мне полезен. Он – надежное, известное лицо на бирже. Купцы знают его. Я бы хотел, чтобы ты похоронила прошлые обиды.
Я заметила, что он использовал слово «хотел», вместо того чтобы просто приказать мне. Терпение, Кази. Он кружит, подплывая все ближе. Выдержала паузу, словно взвешивая его просьбу.
– Если он вам полезен, конечно. Сделаю все возможное, чтобы похоронить прошлое.
– Кроме того, – добавил он, – ты больше не зависишь от превизианцев. Ты работаешь на короля, который скоро станет самым могущественным на континенте. Помни об этом.
– Да, ваше величество.
Его взгляд лениво остановился на моем лице.
– Наедине ты можешь называть меня Монтегю.
Ближе. Но я еще не готова.
– Вы хотели о чем-то поговорить? – спросила я, надеясь продолжить разговор.
– Бэнкс сообщил, что сегодня ты хорошо провела поиски. Он остался доволен тобой.
– Правда? Мне показалось, что он выглядел разочарованным, когда я говорила с ним.
– Генерал не из тех, кто щедро раздает похвалы. Но он сообщил, что ты обнаружила несколько тайников, о которых мы не знали.
– И все же я ничего не нашла.
– Но за ужином Пакстон заметил, что сегодня в замке ты на мгновение, как он это назвал, замешкалась. Ты медлила, будто что-то почувствовала. Может, у тебя есть дар?
Я нахмурилась, хотя в глубине груди зажглась радость. Отличная работа, Пакстон. Я приуменьшила возможности Пакстона, но король отреагировал именно так, как мы хотели, словно читал строки из написанной нами пьесы.
– Нет, – ответила я, – не так, как у королевы, если вы об этом подумали. Но иногда… Не знаю. У меня бывает предчувствие.
– Пакстон считает, что мы должны вернуться туда завтра и провести еще один обыск в главном доме. Я согласен с ним.
Вздохнула, словно сомневаясь. Как и все остальное, эта идея должна принадлежать ему.
– Как пожелаете. Я признательна, что нахожусь у вас на службе, но ничего не могу обещать. Но есть одно крыло, по поводу которого у меня возникло неприятное чувство. Не представляю, что это значит, но хотела бы вернуться.
– Тогда решено. Мы возвращаемся завтра. – Он сделал паузу и посмотрел на мою ногу. – Заметил, что ты прихрамывала. Пакстон сказал, что ты травмировала ногу сегодня?
– Это? – переспросила я, глядя вниз, будто впервые заметила. – О, ничего страшного. Зацепилась за поваленное дерево и немного подвернула лодыжку. Вот и все. Уверена, к утру все будет в порядке.
– По дороге мы сделаем остановку в Павильоне Богов. Там ты сможешь окунуть ногу в источник.
Я знала, что он в любом случае захотел бы там остановиться – Пакстон говорил, что король почти всегда делает остановку там по пути в Дозор Тора, – но моя хромота гарантировала это. Я притворилась удивленной.
– Спасибо. Очень любезно с вашей стороны, ваше вели… Монтегю.
Я уже собиралась уйти, решив, что наш разговор закончен, когда раздался стук в дверь. Дайна осторожно вошла с подносом, на котором стояли два бокала и небольшой хрустальный графин с темно-янтарным ликером. Король был уже хорошо подвыпившим после долгого празднования. Еще один бокал, и, уверена, он начал бы шататься. Но второй бокал, несомненно, предназначался мне.
Монтегю отпустил мою руку и указал Дайне в сторону низкого столика перед роскошным мягким диваном с деревянными ножками, похожими на звериные лапы. Она поставила поднос, затем взглянула на меня, почти нетерпеливо, будто предупреждая. Возможно, подумала, что я не справлюсь с королем или с крепким напитком. Монтегю отпустил ее, но она оглянулась, когда выходила из комнаты, ее каштановые кудри выглядывали из-под чепца. Я кивнула, чтобы успокоить ее, но ее взгляд задержался на Монтегю.
– Что-нибудь еще, ваше величество? Может, разжечь камин? Я могу остаться и…
– Нет. Разберусь сам. Вы свободны. – Она неохотно закрыла за собой дверь.
В комнате было прохладно, но чтобы король носил поленья и пачкал руки? Его талант заключался в том, чтобы держать руки в чистоте. Ему не терпелось, чтобы Дайна ушла.
– Я могу разжечь огонь, – предложила я и опустилась на ковер перед камином, чтобы достать хворост. Я помешала горячие угли кочергой и положила сверху сухие ветки. Пламя скользнуло по ним. Позади меня послышался звон бокалов. Я оглянулась. Монтегю смотрел на меня, держа в руке свой бокал. Второй стоял на столе и ждал меня. Я снова занялась камином и взяла полено.
Наступило долгое молчание, и, наконец, король сказал:
– Значит, ни один из твоих поцелуев с патри не был настоящим? – Моя спина напряглась. Я думала, что этот разговор состоится утром. Но не сейчас. Монтегю должен быть со своими гостями, но король делал то, что хотел и когда хотел.
– Я уже говорила. Все, что вы видели, было лишь…
– Да, частью твоей работы. Но ты сказала что-то о приятном способе скоротать время.
Я равнодушно пожала плечами.
– Его поцелуи были неплохими, но это ничего не значило. Я уже забыла, если честно.
Забыла. Слово, которое король ценил, когда дело касалось Джейса.
– Расскажи мне больше… Каким был патри?
Монтегю постоянно думал о нем. Он все еще боролся с призраком Джейса. Убить его было недостаточно. Его одержимость патри заставила меня лучше понять, почему Пакстон должен был найти тело. Даже если бы мне пришлось еще сто раз пережить ужас при виде той руки, на которой было золотое кольцо Джейса, я благодарила Пакстона за ловкий обман. Только так Джейс смог оказаться в безопасности, и у него появилось время восстановиться. Я ткнула кочергой в угли, и искры полетели вверх. Смогу ли убедительно солгать Монтегю о Джейсе? Сказать, что он жадный, высокомерный трус, зная, что Джейс – полная противоположность всем этим качествам? Просто заявить, что я его ненавижу, – это одно, а вдаваться в подробности, кем был Джейс, – совсем другое.
– Вы знали его дольше, чем я, – ответила я. – Возможно, гораздо лучше.
– Но никогда не был гостем в его доме. Никогда не ел с ним, не бил его, не приставлял нож к его горлу, не арестовывал и не тащил через весь континент. С ним ты пережила немало интимных моментов.
Я услышала ударение на слове «интимных» и скрытый вопрос. Было ли между нами что-то большее, чем поцелуи?
– И все же, несмотря на время, проведенное с ним, я не достигла своей конечной цели – и этот тщеславный осел напоминал мне об этом каждый день. А вот вы, напротив, убили его. Победили в его же игре, и вам удалось сделать это, даже не запачкав руки. Это я должна задавать вам вопросы. Вы достигли своего, а я – нет. И рахтану такое нелегко признать.
Я услышала скрип дивана. Я встала, и король жестом пригласил присоединиться к нему. Я села на другой конец дивана. Не потребовалось много усилий, чтобы отвлечь Монтегю от первоначального вопроса. Он всегда возвращался к фантазиям, к миру, который строил для себя. К смыслу и ценности, которые придавал своей жизни, к придуманной истории, которую нужно подпитывать: Ты проницательнее, мудрее, достойнее.
Пусть иллюзия расцветает. Такова моя работа.
Когда я устроилась удобнее, мне потребовалась лишь крупинка, простая просьба, чтобы он рассказал все. Как долго вы это планировали? Если что-то и знала после общения с сотнями торговцев на джехендре, так это то, что у каждого из них своя история, которую они горели желанием рассказать. Правдивая история, которую, как они верили, никто другой не сможет изложить правильно. Несправедливости, которые они пережили, похвалы, которых они достойны. Будучи уличной воровкой, научилась слушать, кивать, соглашаться, подталкивать их, наблюдая, как их уносит в другой мир. И с каждым словом, которое слышала, обретала их уверенность. Наконец-то кто-то их понимал.