Я закрыл глаза, пытаясь отгородиться от ужаса этого образа. Рыдания Ганнера заполняли меня, словно это плакал я сам. Я опустился на пол рядом с ним, и он рассказал, что, когда они нашли Кази, он отгородился от всего, что она говорила. Не хотел слушать. Хотел только отомстить.
– Я ошибался, Джейс. И знаю, что десять таких, как я, не стоят одной ее, но я бы обменял свою жизнь на ее, если бы мог.
– Знаю, – ответил я. – Мне тоже жаль, брат. – Он был не единственным, кто нес груз вины, и не единственным, кто совершал ошибки. Прая права. Я позволил ненависти управлять собой. Ганнер судил слишком быстро. Но и я тоже.
Он вытер лицо и посмотрел на меня. Его глаза были широко раскрыты, и он выглядел слегка ошарашенным.
– У меня есть идея, – сказал он. – Скорее всего, ничего не получится. Идея безумная, но что нам еще остается?
Безумная? Но ведь у нас больше ничего нет.
– Идея включает шкивы. Они все еще там. – Я понял, что он задумал.
– Но у нас нет веревки.
Его лицо засияло.
– Неправда. У нас хватит веревок, чтобы обвязать Хеллсмаус дважды. Они в кладовой.
Я откинулся на стену, мысли кружились в голове. Безумие.
Застать их врасплох, Алески.
Должно сработать.
Именно это мы и сделаем.
Хитрость, вор, обман зрения.
Я знал ответ на загадку Кази. И на свою.
Мы думали, что они ушли. Мы думали, здесь безопасно.
Но всегда приходят новые падальщики. Миандра пошла в лес за травами, и они забрали ее. Они не хотят ее возвращать. Теперь она кричит у ворот вместе с ними. Зовет нас. Теперь она одна из них. Но это не так. Я видел, как она оглядывается на меня через плечо. Видел ее глаза. Она спрашивает, когда мы придем за ней. Скоро, хочу сказать ей. Когда они явятся в следующий раз, мы будем прятаться в лесу. Ждать. Кто-то говорит, что это невозможно. Падальщики больше нас, и их слишком много. Я отвечаю, что всегда есть способ сделать невозможное возможным. Мы найдем его. Молюсь, чтобы я оказался прав.
Глава сорок шестаяКази
Бэнкс ждал в комнате, глядя на огонь с обеспокоенным видом.
– Не знаю, что он задумал, но уверен, тебе это не понравится. Я дам тебе небольшой совет. Скажи ему то, что он хочет знать. Ты все равно это сделаешь. Избавь себя от страданий.
– Отпусти меня, Бэнкс. Твоя судьба предрешена. В конце концов он убьет тебя. Он не доверяет тебе. Это лишь вопрос времени, когда для тебя все закончится. – Мой голос звучал спокойно, но внутри меня царил хаос. Разум перескакивал с одной мысли на другую, отчаянно ища выход. Возможно, именно так и происходит, когда мы близки к смерти. Мы перестаем мыслить рационально, и наш ум борется в поисках травинки, которая могла бы удержать нас от падения в пропасть.
Бэнкс повернулся ко мне и рассмеялся.
– Монтегю нуждается во мне больше, чем я в нем. Ты хоть представляешь, сколько у меня власти? Больше, чем я когда-либо мечтал. Когда я был капитаном в Морригане, то думал, что однажды буду командовать форпостом. Звание полковника было пределом моих чаяний. Теперь я генерал и командую самой мощной армией на континенте. А это пока лишь пятьсот человек. Вот что поразительно. И скоро мы пополним наш запас прекрасным оружием.
Прекрасным? Какой сумасшедший назовет оружие прекрасным?
Он продолжал, поглощенный своими мыслями.
– Сейчас мы разрабатываем баллисту, которая сможет поражать цели за много миль. Каждое королевство будет… – Он улыбнулся и пожал плечами. – Скажем так, мы станем центром вселенной. Никто не заставит меня отказаться от подобной власти, особенно такая, как ты. У меня есть планы, о которых Монтегю даже не задумывался.
Раздался далекий лай, будто гиены нашли кролика и разрывали его на части. Бэнкс повернулся к двери. Лай стал громче, и послышались шаги. Бэнкс покачал головой.
Я находилась спиной к двери, но услышала, как она с грохотом распахнулась, и комната наполнилась диким рычанием и лаем. Монтегю прошел вперед и развернул мой стул.
Дрессировщик держал за поводки двух собак. Не просто собак.
Ашти.
Во рту у меня появилась кислая слюна.
Монтегю развязал мне руки и ноги, но я все еще была прикована к центральному столбу за шею.
– Встань, – приказал он.
Я послушалась, и он отодвинул стул.
– Посмотри, как они нетерпеливы, – заметил он, будто контролировал их. – Они уже пускают слюни. – Он наклонился ближе и прошептал: – Этого достаточно, чтобы я наконец запачкал руки? Что бы Бэнкс ни планировал для тебя, обещаю, это ничто по сравнению с этим. Мне сказали, что нет смерти, которая бы походила на эту. Очень медленная. Очень мучительная. Некоторые сравнивают ее с сожжением заживо, но постепенным. На это может уйти несколько дней.
Я вспомнила те несколько часов боли, которые мне пришлось пережить, когда ашти покусали меня в туннеле Белленджеров. Это было невыносимо. Джейс сказал, что агония такой смерти может длиться до недели.
– Я спрятала твой пузырек за скамейкой в павильоне, – призналась я. – Собиралась вернуться за ним, но не смогла.
– Хорошо, – сказал Монтегю, кивнув. – Для начала. Мы проверим немедленно.
Он подошел к дрессировщику и взял у него поводки.
– Если ты наконец сказала правду, то получишь противоядие.
А потом он спустил собак.
Глава сорок седьмаяДжейс
Джудит большой деревянной ложкой приподняла дымящийся плащ из горшка с кипящим красителем.
– Что скажешь, патри? Черный как полночь, как ты и заказывал.
– Превосходно, Джудит.
Она перешла к следующему плащу. Со вчерашнего дня она словно ожила: волосы убраны в аккуратные косички, в глазах появилась решительность, когда она наблюдала за бурлящей водой. На самом деле ожило все хранилище. Все встали задолго до рассвета. Сон мог подождать. Мы с Ганнером вообще не спали. Решив, как действовать дальше, мы принялись рыться в хранилище в поисках необходимых вещей, а затем распределили, кто и чем будет заниматься.
Каждому нашлось дело. Даже детям. Они вплетали листья и мхи в шапочки, которые сшивали Тиаго и Хоторн. Моя мама, Рея, Рен и Самюэль отмеряли отрезки веревки. Ганнер прав. У нас почти столько же полок с веревками, сколько и с финиками.
Арам и Титус отправились в город, когда было еще темно. Они должны оказаться там к первому звону колокола, когда Бэнкс сделает объявление. Я молился, чтобы сегодня никаких объявлений не прозвучало. Каждая вылазка из хранилища была риском, но Титус и Арам знали местность как свои пять пальцев. Они также собирались разыскать Алески и Имару. Алески должен распространить новость, чтобы все явились на повешение Кази. Нужно, чтобы люди заполнили площадь. Нам также понадобится больше лошадей, и если кому-то и удастся незаметно «одолжить» несколько, так это Имаре.
– Вот так, – инструктировал я Мэйсона, показывая, как заряжать пусковую установку. Это он будет стрелять из нее. А у меня другие обязанности. – В каждом заряженном патроне четыре выстрела, но тебе понадобится только один. – Я попытался вспомнить все инструкции, которые давал мне Бахр. Прошло много времени с тех пор, как я стрелял из этого оружия.
– Плотно прижимай его к плечу, – сказал я. – Крепление возьмет на себя большую часть удара, но все равно будет сильная отдача. Расставь ноги шире. – Он прицелился, представляя себе мишень на дальней стене теплицы. К сожалению, он не мог проверить оружие на деле, особенно внутри пещеры. Даже снаружи звук мог распространиться на многие мили и привлечь внимание, а при ясном небе его нельзя было принять за гром. Мы убрали патроны и продолжили тренировку.
– Смотри на цель так же, как если бы ты пускал стрелу, держи оружие ровно, пока отводишь рычаг, плавно и спокойно.
– Может, лучше я буду стрелять из этой штуки, – сказала Синове, пожав плечами. – Если вам нужен тот, у кого хороший прицел.
– Я хорошо целюсь, – ответил Мэйсон сквозь стиснутые зубы. Синове хмыкнула в ответ.
Она уже знала свою роль. Огненная стрела. Может, несколько. Чтобы проделать дыру в стене, не требовалась точность. А вот поджечь содержимое – да.
Прая шла через оранжерею ко мне.
– Мы все умрем, понимаешь?
– Ты так не считала, когда нам было двенадцать.
– Теперь считаю. Да он не способен даже связать узел, чтобы спасти свою жизнь, – ворчала она, кивнув в сторону Пакстона, который шел в нескольких шагах позади нее.
– Поэтому ты здесь. Чтобы научить его.
– Думаю, теперь я понял, – неловко сказал Пакстон. Он заикался на каждом слове и, наконец, сказал: – Прости.
Прая резко вдохнула и закатила глаза.
– Может, мы умрем, – ответил я. – Но если нам и суждено погибнуть, то точно не без борьбы.
– Не надо мне пересказывать историю, – ответила она. – Ты кто? Грейсон Белленджер?
– Нужно, чтобы он научился, Прая. Пожалуйста.
Она посмотрела на меня, ее разочарование исчезло, а на лице появилось беспокойство. Я знал, что прошу многого. Она закрыла глаза и кивнула, подбадривая себя, а затем повернулась к Пакстону.
– Пойдем, гений, – сказала она, и они ушли, чтобы продолжить завязывать узлы.
Мы все умрем.
Возможно, впервые я действительно смог понять историю прошлых поколений, которую изучал и переписывал, и отчаяние Грейсона Белленджера, когда он вооружал свою семью палками.
Может, я наконец понял, что история не просто написана на стенах и в книгах, а создана тысячей ежедневных решений, некоторые из них неправильные, другие – правильные, а некоторые просто нужно принять, потому что время уходит. Ждать, пока кто-то другой напишет твою историю, – не лучший способ жить. Иногда это лишь способ умереть.
Я прошел через оранжерею и остановился, чтобы посмотреть на один из готовых плащей, черный снаружи и цветной внутри.
Идеальная ложь.
«Хорошо, вот тебе, патри. Слушай внимательно».