– Что будем делать с отторжением органов? – поинтересовался я после того, как запал Дитера иссяк, а Кузьма принес мне горячего кофе.
Немцу, кстати, не предложил. Зато налил в тарелку воды, поставил собакам. Те с удовольствием начали лакать.
– Гоните этого живодера! – Слуга помахал пальцем перед носом Ганса. – Видно же, что настоящий выжига!
– Помолчи. Итак, господин Дитер?
Немец повздыхал, признался, что читал переводы работ Мечникова про иммунитет и пока не имеет готового решения. Но надеется, что я придумаю.
На самом деле тема с собаками не была такой уж живодерской, как казалась на первый взгляд. Пересадка органов – это важный раздел медицины. Очень нужный и перспективный. Но все упирается в иммуносупрессоры – лекарства, которые должны подавить иммунитет реципиента. И дело не только в пересадке органов. Те же иммуносупрессоры нужны для операций на сердце. Того же коронарного шунтирования.
– Вот что, Ганс. – Я допил кофе, покрутил чашку с остатком. Гадай, не гадай, а двигаться в этом направлении нужно. – Оставьте свою визитку. Возможно, я с вами свяжусь. Исследования, связанные с переливанием крови, только начались, мы тут движемся, как говорят географы, по терра инкогнита. Если будут прорывы, можно и вернуться к вашей теме.
Я подумал о том, что соорудить аппарат искусственного кровообращения не так уж и сложно. Роликовые насосы уже есть, датчики измерения скорости – тоже. Про зажимы и прочие трубки и вовсе говорить не приходится. Один из насосов перекачивает кровь из венозной системы в артериальную, второй предназначен для дренажа левого желудочка сердца, третий – для отсоса крови из раны и возвращения её в экстракорпоральный контур. В будущем прибор усложнится, но пока можно обойтись и таким простым вариантом. Для экспериментов с собаками – так точно. Привод можно сделать электромеханический. Обязательно и ручной тоже – как тут вырубается внезапно электричество, я уже имел возможность убедиться. Прямо во время операции. Те еще ощущения… Бодрящие.
Так что железки – это не так сложно, как иммуносупрессоры. Их быстро не изобрести – я просто не помнил формулу флударабина фосфата. Но сначала пересадку органов можно потренировать и без них. Черт! Одно тянет за собой другое. Нужен свой собственный питомник обезьян для опытов. Предложить принцу Ольденбургскому основать?
– Дело вот в чем… – замялся Дитер. – У меня нет визиток. Я беден, отягощен большой семьей. Пятеро детей.
Ну да. Пять спиногрызов, а Ганс рассекает с собачками по столице. Так победим бедность и болезни! Мне прямо так жалко мюнхенских пациентов Ганса. О чистоплотности он, похоже, не слышал.
– Вот вам деньги. – Я достал из кармана пиджака чековую книжку. – Приведите себя в порядок, сходите к цирюльнику, постройте костюм хороший. Вам бы и купальни регулярные не помешали. На оставшиеся деньги закажите визитки. Обратно поеду в Россию через месяц. Найдите меня в этой гостинице четвертого или пятого ноября. Не позже.
Уже когда Дитер был в дверях, я его спросил:
– Вы к переезду в Москву готовы?
– С семьей?
Проситель что-то невнятное пробормотал, рассыпался в благодарностях и скрылся.
Ну да, расслабился я: орден, кайзер, автограф-сессия, Микулич. Письма с подобными заманухами у меня Должиков сразу в мусор отправлял, чтобы время понапрасну не тратить. Клей он патентовать будет, дайте денег на опохмел. Такого клея и в двадцать первом веке не будет. Ладно, буду считать, что потратился на благотворительность. Да и траты копеечные.
– Кузьма! – крикнул в потолок, потому что попрошайка задурил мне голову, и я не увидел, куда пошел слуга.
– Что, барин? – голосом умирающего короля Лира спросил он, пытаясь физически удержать в голове ее содержимое. Воздержание давалось ему с трудом.
– Давай к портье, пусть закажут мне билет до Франкфурта. Первый класс только! Проследи!
– А если на сегодня первого не будет?
– Значит, на завтра! – рявкнул я, и Кузьма убежал. Наверное, испугался, что от громких звуков мозг вылетит наружу.
– Что это с вашим слугой? Испуганный, весь в пятнах каких-то.
Сегодня явно утро приемов. Микулич пришел. Ведь мы договаривались, точно, а я забыл. Вот же… Надо немедленно изобретать таблетки для улучшения кровообращения головного мозга. Мне уже пора их начинать пить.
– Запил, негодяй. Пришлось срочно лечить.
Доктор заулыбался.
– Это как? Не поделитесь секретом? А то у меня тоже ситуации возникают…
Я рассказал про волшебную таблетку от кайзера за пять тысяч золотом. Иоханн долго смеялся, но пришел к выводу, что случай уникальный, не для массового применения.
– Евгений, у меня к вам предложение. Руководство клиники «Шарите» попросило провести… не знаю как и сказать… продемонстрировать технику?
– Мастер-класс.
– Вот! Хорошее название! У вас осталась сыворотка для определения групп крови?
– Да, сейчас я вам дам.
– Нет, я хотел пригласить вас с собой. Покажем этим надутым индюкам, что такое хирургия?
Глава 19
– Сейчас отвечу, – сказал я. – Подождем буквально пару минут. Всё дело в том, что мне надо уехать. Слуга побежал заказывать билет на поезд. Вернется, узнаем.
Мы посидели, помолчали. Примерно спустя обещанные пару минут появился и Кузьма, полный экзистенциальной тоски.
– Через три часа отправление, – бросил он и начал вытаскивать чемоданы.
– Увы, но не сегодня, – развел я руками.
Микулич с сожалением на меня посмотрел. Потом вытащил визитку, карандашом написал что-то:
– Но я в таком случае жду вас в Бреслау. Как только сможете. Отказа не приемлю. Здесь мой домашний адрес.
– Дорогой Иоханн, с огромным удовольствием. Тем более что это почти по дороге.
– А у меня там есть предложение уникальной операции! Поверьте, такое еще не скоро подвернется. Про нас напишут в учебниках…
– Хоть намекните. Буду думать, пока не приеду.
– Нет, только на месте! – погрозил мне пальцем Микулич. – Вот там и узнаете.
Заинтриговал. Наверняка ведь не очередная модификация резекции желудка по Бильроту. Что-то такое, чего хочется, а сделать самому страшно. Вовсе не потому, что боится похоронить пациента – к этому сейчас очень спокойно относятся. Наоборот – есть желание, чтобы выжил. Естественно, я в будущий Вроцлав поеду. Даже если бы коллега приглашал просто на экскурсию, не отказался, а уж помочь тому, кто железобетонно оккупировал учебники хирургии…
Микулич повздыхал, да и поехал в «Шарите». Немцев сейчас носом тыкать в несовершенство процесса можно, пока не надоест. Сейчас всем плевать даже на основы антисептики. Кто руки не обрабатывает, у кого инструментарий под краном моют, а уж про тонкости типа масок и перчаток… Вот и ходи среди этого, фыркай снисходительно. Я же видел, как воспринимали доклад про сердечно-легочную реанимацию. Одни строчили в блокноты, боясь слово пропустить, другие откровенно скучали, ожидая конца выступления. Прямо на лбах написано было горящими буквами «тоска». И плевать им, что я делюсь опытом десятилетий. Их и так хорошо кормят, можно сказать, на руках носят. А начнешь делать реанимацию – еще неизвестно, выживет или нет. Но если умрет – испортишь себе послужной список. Да, есть такие врачи-рвачи…
До Лертского вокзала, с которого отправлялся мой поезд, ехать было от «Бристоля» – тьфу и растереть. Даже пешком минут за двадцать добрался бы. Но мы покатили как белые люди, на извозчике.
Точно так же, как и такси через сто лет, здесь стояли прикормленные водители конского подвижного состава. Вышел портье, махнул рукой – и получайте угодливого, повторяющего как попугай свои данке шон и битте шон извозчика. Подвез прямо к вокзалу, носильщика позвал. Сервис на высшем уровне. А еще меня грело сознание передачи счета за номер в оргкомитет – вроде уже на пути к своему первому миллиону, а жаба душит. В гостинице, кстати, и бровью никто не повел. Даже уважения добавилось вроде. А как же, герр профессор крут настолько, что не только с кайзером обнимался, но и номер оплатили. Корреспонденцию, если такая случится, обещали собирать.
По перрону кто только не шлялся. Вроде и вагон первого класса, лишние должны отсекаться, но и дамы чуть ли не с ценником на физиономии фланировали, и офицер сильно подшофе проследовал, и явный альфонс престарелую барыню сопровождал. Я, чтобы ни с кем ненароком не столкнуться, пошел в купе и стал ждать отправления, хотя оставалось еще минут двадцать. Зашел вовремя – на улице начался мелкий, противный дождик. Осень добралась и до Германии.
В дверь постучали, и я лениво буркнул «битте». Проводник, наверное. Кузьма уж точно церемониться не стал бы. А больше я никого не жду.
– Герр Баталофф? – спросил незваный гость.
Причем явно для порядку вопрос задал, точно знает, к кому шел. Лет сорока, солидный, тянет на президента правления крупного банка. И дешевого шика, которым сейчас часто грешат всякие жулики, не заметно. Чуть полноват, коротко стрижен, залысины уже растут и ширятся. Усы и борода ухоженные, скорее всего, сюда прямо из парикмахерской приехал.
– Да?
– Извините мое вторжение, выглядит, будто коммивояжер пришел продавать швейные машинки. Постараюсь не мешать вам слишком долго. Позвольте представиться: Эдуард Сандоз, глава правления химической компании «Сандоз». – Он подал мне визитку. – Раньше мы назывались «Керн и Сандоз», но мой компаньон в прошлом году…
Все-таки коммивояжер. Просто солидный.
– Прошу вас, герр Сандоз, увольте от выслушивания истории вашей компании. Вне всяких сомнений, она заслуживает внимания, но не сейчас. От меня что требуется? Простите, я устал, и мне хочется отдохнуть.
Да, я знал, что за компания. Они благополучно дожили до девяностых, пока не слились с «Новартис». Вряд ли швейцарцы затеяли какую-то аферу. Хотя кто знает? Как там Рокфеллер говорил? Готов отчитаться за каждый миллион кроме первого?
– Мы встречались на медицинском конгрессе в первый день. Возможно, вы не запомнили, было много желающих с вами пообщаться. И на мое предложение поговорить ответили, что позже. И тут я смотрю – мы едем в одном вагоне. Вот и подумал, почему бы и не попробовать.