Не пойму почему, но передо мной вдруг встает лицо Дилана. И теперь их как будто со мной рядом двое: Клык и Дилан. Ночь и день. Лицо Дилана открытое и ясное. Он точно вот-вот задаст вопросы, начнет обсуждать и разговаривать. А Клык похож на самую интересную на свете загадку: он закрыт, полон тайн и непонятной внутренней силы.
— Джеб говорит, стая на нас жалуется, — говорю я ему.
Свежий, благоухающий сосновой смолой ветер треплет мне волосы, и я заправляю их за уши.
— Ничего. Мы все привыкаем к… переменам. — Он потянулся ко мне, взял прядь волос, и пальцы у него тут же запутались в колтунах. — Какие у тебя волосы красивые, особенно на солнце, смотри, кажется, они коричневые, а сколько в них рыжих и золотых проблесков…
Но мне не до цвета моих кудрей.
— Нет, все-таки нам надо подумать…
— И думать нечего, — шепчет Клык и наклоняет голову. Я даже вздохнуть не успела, как к моим губам прижались его теплые, мягкие губы. Он обхватывает меня руками и прижимает к себе.
Мне знакома каждая его черточка, и я снова замечаю, как вздувается его скула. Мне даже смотреть на него не надо. Коснись я его — сразу узнаю. Ведь мы всегда были вместе. Буквально всегда, всю мою жизнь. Он всегда был моим лучшим другом, моим первым помощником. Я даже не заметила, как наши чувства поменялись. И все, что я знаю, это то, что лучше, чем он, для меня никого нет.
Он все теснее и теснее притягивает меня к себе, пока мы не сливаемся друг с другом. Не помню, как долго мы там в ветвях сосны с ним шептались и целовались. Наконец у меня заурчало в животе, и, расхохотавшись, мы оторвались друг от друга.
— Ладно, мне пора в магазин, — говорю я с таким чувством, что в моем мире все снова встало на места и все печали ушли в прошлое. — Полетишь со мной?
Клык кивает, но только мы приготовились взлетать, небо наполнилось низким гудением, точно где-то рядом пчелиный рой возвращается в улей. Выглядываем из-под веток. Нет, не пчелы, — где-то высоко-высоко в небе, там, куда даже мы обычно не залетаем, четыре черных вертолета. Мы еще кое-как заметили, а нормальному человеческому глазу их вовсе не различить.
Но нам с Клыком ясно: это вертушки, и они движутся к нашему дому.
Не сговариваясь срываемся с ветки и раскрываем крылья у самого дна каньона.
Время возвращаться с небес на землю.
43
Дилан еще и девяти месяцев на свете не прожил и многого о стае не знает. Но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: крылья у ребят — самое уязвимое место.
А Надж ирейзеры их вот-вот переломят и потом швырнут ее из окна в ущелье.
— Не смей! — кричит Дилан, бросаясь на ирейзера.
Осклабившись, громила выставляет вверх ногу и ударом кованого сапога в грудь с размаху размазывает Дилана по стенке.
Газ в пылу боя выскользнул в кухню в надежде схватить один из остро наточенных ножей Игги. Но там среди грязных кастрюль и тарелок сам черт ногу сломит — ничего впопыхах не найдешь. Газман хватает что под руку попало и стремглав несется обратно в гостиную на воняющее газом и ирейзерами поле боя, где Надж все еще болтается в лапах ирейзера. Рот ее зажат волосатой волчьей лапой, страшные когти впились в щеку. Газ нажимает кнопку своего оружия и приставляет его к спине насильника.
— В атаку пошли кухонные приборы! Ура! — орет он охрипшим голосом.
Завертевшиеся лопасти миксера вбуравливаются в грязную жирную шкуру ирейзера. Газман жмет на третью скорость и дергает миксер на себя. Вместе с клоками шерсти.
Волчина взвыл и крутанулся в сторону нового противника. Но хватка его ослабла, и Надж, дернувшись посильнее, высвобождает одну руку. Откачнувшись назад и сразу всем телом подавшись вперед, она метко всаживает кулаком в солнечное сплетение второму схватившему ее ирейзеру. Скорчившись, он тоже разжимает когти. Надж соскальзывает вниз на пол, мгновенно хватает его за щиколотки и что есть мочи дергает их на себя. Тут же, обнажив клыки и грозно рыча, на ирейзера кидается Акела. Он теряет равновесие и летит в окно на самое дно каньона.
Газ вовсю орудует миксером, вырывая все новые и новые клочья шерсти из шкуры. Ирейзер воет от боли, пытаясь отпихнуть миксер. Но шерсть намертво запуталась в лопастях, и отодрать миксер можно только полностью спустив с него шкуру.
Носу Игги здорово досталось. Но его сверхчувствительные рецепторы все равно страдают от страшной вони грязных бандитов. Хотя, с другой стороны, так легче целить: откуда несет, туда и бей. Он размахнулся и метнул что-то, сверкнувшее сталью, в извивающегося под лопастями миксера волчину. Лезвие кухонного комбайна, пробив шкуру, впиявилось в спину.
— Пора тебе, серый, проветриться! — хрипит Газзи, хватая врага за ноги.
— Давай, подыши воздухом, — кашляет Надж, подпихивая вместе с Газом брыкающиеся в окне ноги.
— Пока! — кричат они в один голос вдогонку кубарем летящей вниз туше.
Жить становится легче. Теперь стая, Акела, Тотал и Дилан — двое на одного — вполне в состоянии совладать с оставшимися бандитами. Десять минут — и они умудряются грохнуть, ухнуть, сбросить и всеми правдами и неправдами вытряхнуть на дно ущелья всех до единого непрошеных гостей.
Вдруг наступившую зловещую тишину нарушает только свистящее дыхание и редкие покашливания.
Ангел выскакивает на веранду и взмывает в воздух, проверить, не грозит ли еще откуда-нибудь какая-либо опасность.
— Включите все вентиляторы, — стонет Дилан, перегнувшись через подоконник. Он без остановки молотил ирейзеров с той самой секунды, как они ворвались в дом. Но теперь его отчаянно рвет, прямо наизнанку выворачивает.
Ангел возвращается, растирая на руках здоровенные черные синяки:
— Похоже, мы всех прикончили. Больше никого. Рапортуйте.
Она расхаживает по комнате, оценивая ущерб от побоища. Только вчера после пожара Макс вот так же ходила от стенки к стенке. Ангел хорошо запомнила, какое у Макс тогда было лицо.
— Хорошенькое мы здесь побоище устроили, — удовлетворенно подытоживает Газзи.
— Разбитый нос и красная кровь, — нажимает на цветовую сторону вопроса Игги.
Слегка отдышавшись, Дилан обследует глубокие кровавые борозды на плече.
— Со мной полный порядок. Давайте лучше Надж проверим.
Надж сидит на полу, неловко вывернувшись и стараясь через плечо заглянуть себе за спину:
— Я не уверена, но, по-моему, у меня что-то с одним крылом неладно. Как вы думаете, можно крыло вывихнуть?
— А я защемила мизинец. — Ангел, скрипнув зубами, дернула мизинец и вправила его на место.
Акела тяжело дышит. Они с Тоталом коснулись друг друга носами.
— С нами все в норме, — докладывает Тотал. — От мерзкого вкуса ирейзера в пасти сто лет не избавишься.
Ангел поднимает руку:
— Тихо! Похоже, новые гости.
Все замерли, прислушиваясь к звукам снаружи.
Приземлившиеся Макс и Клык перепрыгивают на веранде через осколки стекла и оставшиеся после побоища дебри. С округлившимися от испуга глазами Макс врывается в комнату. Клык за ней.
— Добро пожаловать. Рады вас видеть, — язвит Ангел сладким голосом.
Пропустив мимо ушей ее приветствие, Клык интересуется:
— Газзи, браток, это ты, что ли, всякой дряни наелся?
— Не. Это газовая бомба. Даже мне весь дом такой вонищей не наполнить.
44
— Что у вас тут стряслось? — Мне в глаза бросается окровавленный нос Игги и перекошенное от боли лицо Надж.
— Ирейзеры, — гневно рявкает Игги. — Ирейзеры, вот что у нас здесь стряслось. Но что мы все про нас да про нас. Ваша-то прогулочка как?
— Мы услышали вертолеты и сразу вернулись. — Я никак не могу поверить, что я не ослышалась и что он действительно говорит про ирейзеров.
— Какая разница. — Игги сердито тряхнул головой. — Главное, чтобы тебе и Клыку все было в кайф. А на нас наплевать, живы мы или сдохли. Это дело десятое.
— Эй! — раздается снизу голос Джеба. — Спустите мне лестницу!
Он только что вернулся со свалки и ошарашенно уставился на стаю и на новый погром в гостиной. Сценка — хоть на плакат рекламы страховки домашнего имущества. Которой — я имею в виду, страховки — у нас, конечно, нет.
— Атака ирейзеров, — говорю я ему. — Пока я в магазин летала.
Джеб нахмурился:
— Вы уверены, что это были ирейзеры? Может, роботы?
— Нет, стопроцентно ирейзеры, — уверенно подтверждает Газман. — Ты сам-то нюхни — до сих пор ими воняет.
— Смотрите, что я во дворе нашел. — Он бросил на пол матерчатую сумку. — Может, она что-нибудь объяснит.
Мы все притихли. Джеб опускается на корточки и вытряхивает из сумки содержимое: черные маски, прозрачные склянки с какой-то жидкостью, сернокислый натрий в коробочках и черные пластиковые мешки для покойников.
— Мешки — это для нас, — комментирует Газман. — Кажись, нас хотели отравить газом.
— Ирейзеры таких вещей не используют, — замечает Джеб. — Они только грубой силой действуют. Думаю, здесь кто-то еще побывал.
— Но разве не всех ирейзеров ликвидировали? — спрашиваю я Джеба. Кто-кто, а он про человеко-волков все знать должен.
Джеб медленно кивает:
— Все первое поколение и четыре следующих… на покой отправили. Но, может быть, когда школу распустили и генетики, те, что в живых остались, кто куда разъехались, пара-тройка из них свою лавочку где-то на новом месте открыла?
— А где теперь ирейзеры? Вы знаете? — как бы между делом спокойно интересуется Клык у ребят.
— Мы их в каньон сбросили, в окна, — говорит Ангел, растирая руки.
— Молодцы, правильно, — одобряю я и стараюсь улыбнуться. — Только они там теперь вонять будут, пока стервятники их кости добела не обглодают.
Клык выскочил на веранду, вспрыгнул на перила и соскользнул вниз посмотреть на останки. А я краем глаза заметила восхищение на лице у Дилана. Интересно, как он с ирейзерами сражался?
— Ну что, Дилан, как тебе боевое крещение?
— Он молодец. — Тотал будто читает мои мысли. — Дилан — боец хоть куда. Не какой-нибудь там ручной миксер, а настоящий первоклассный Квизинарт. — Тотал у нас известный гастроном, но мне его сравнения — совершенно мимо.