– Пару недель не сможет быть мужчиной – ничего страшного. – Она по-дружески похлопала Генто по плечу. – Теперь ты мне обязан, дружок.
Глова вынула из земли свой кинжал и спрятала его обратно в сапог, затем ушла проветриться за телегу, прихватив с собой стальной шест. Генто смотрел с открытым ртом, как его дядя корчится от боли. Вольф и Хирио со слипшимися после сна глазами подбежали к Браку, затем начали прикладывать к его промежности по очереди холодную сталь.
Глова зевнула и потянулась руками навстречу к сияющей луне в ночном небе. Светило напомнило ей о Севере, о влажных хвойных лесах и о свежепойманной жареной дичи.
– Непростое нынче время выдалось для женщин: к нам относятся, словно к скоту, – произнес очень молодой женский голос из накрытой телеги.
Глова растерянно обернулась в поисках источника голоса.
– И это не удивительно, раз свиньи заговорили женскими голосами, – ответила Глова, после чего подошла к телеге и заглянула под плотную ткань.
Крепкая железная решетка окружала по всему периметру телеги, а внутри клетки, скрестив ноги, сидела бритая девочка лет десяти с красной пятиконечной звездой во лбу.
– Лучше уж родиться свиньей, чем мужланом, у которого мозги между ног, – произнесла девочка с соответствующим голосом.
Глова некоторое время молча смотрела на нее; в ее груди стала заполняться жалость.
– Зачем они держат тебя в клетке, милое дитя?
– Вероятно, я представляю угрозу для их жизни. – Девочка вытянула вперед свои короткие, щуплые ручки. – Смотри-ка – не руки, а ручища настоящего воина!
«Нужно срочно вызволить эту бедную девочку из клетки. Она, неверное, безумно голодна и напугана» – подумала Глова, но ее мысль закончил хриплый голос Вольфа, который осторожно вышел из-за угла повозки, грозно удерживая в руках двуручный топор.
– Не стоило оставлять тебя с нами – от тебя одни лишь проблемы.
Глова напряглась в теле, встав в боевую стойку со своим шестом.
– Ты не должна была ее увидеть, – прошипел Хирио, составляя компанию Вольфу и удерживая по топору в каждой руке.
Глова прижалась спинок к клетке.
– Удачи тебе, Тень Волчицы, – бодро произнесла девочка.
Едва слова ребенка достигли острых ушей Гловы, как на девушку одновременно набросились оба воина.
Благо шест был длинным, и Глова могла отразить сразу две атаки двоих противников на расстоянии. Она нырнула под замах Вольфа и, оказавшись за его спиной, проткнула его острием своего шеста. Вымазанный кровью блестящий клинок вырвался из грудной клетки мужчины. Глова выдернула шест из тела, и Вольф сложился на земле; воздух из его легких выходил со звучной хрипотой, подобной голосу самого Вольфа.
К Хирио присоединился Брак, который удерживал двумя руками рукоять своего меча.
– А вот и мой повод пронзить тебя сталью, кисонька. И будь уверена – после этого я сделаю то, что не успел сделать под одеялом. – Его радужные глаза свернули нездоровой похотью. – Надеюсь, что тепло в твоем теле еще задержится на некоторое время.
Брак бросился на Глову, вознося свой меч над головой. Она уже была готова к атаке, но что-то тяжелое и крепкое опустилось на ее затылок.
Она рухнула на траву, выронив из рук шест.
– Зачем ты это сделал, щенок? – выругался Брак, с досадой опуская меч.
– Отвезем ее в Радужный Лагерь вместе с ведьмой. Старейшины решат ее судьбу, – ответил Генто, нависнув над девушкой с разбитой головой.
Слова расплывались, но Глова все еще была в сознании.
– Мы можем решить это здесь, и сейчас! – взревел Брак. – Эта мерзавка убила Вольфа!
– Он первый на нее напал, дядя.
– Малец прав, нужно отвести ее в коммуну, – всунулся Хирио. – Она может быть заодно с ведьмой. Нужно это выяснить прежде, чем мы накормим ее сталью.
Брак злобно обвел глазами собеседников, затем отхаркнул в лежащую практически без сознания Глову и вонзил свой меч рядом с ее головой.
– Тогда я утешусь ее влажной пещерой. – Брак припал на колени и начал стягивать с Гловы кожаные штаны. – Можете отвернуться, можете смотреть – мне все равно.
– Это жестоко, дядя, – с тоской произнес Генто.
– Жестоко отказывать такому обаятельному мужчине, как я, – с улыбкой произнес Брак, выставляя в свет свои черные гнилые зубы.
Брак провел своей рукой между ног Гловы, от чего к его органу подступила кровь, а вместе с ней и боль от недавнего удара.
– Чтоб тебя! – взревел Брак, схватившись от боли за свой пах.
– Ладно, нужно прогрузить ее и тело Вольфа в клетку к ведьме, – скомандовал Хирио. – Уже начинает светать – скоро нам выдвигаться.
Генто натянул штаны обратно до пояса Гловы, затем схватился за ее ноги. Хирио взялся за руки девушки, после чего они понесли ее обмякшее тело к телеге.
Последнее, что она увидела сквозь опускающиеся веки – лысую девочку со звездой во лбу, что наблюдала за Гловой, схватившись за прутья решетки.
Глава 31Вопреки рунам
Мико и его темнокожая спутница, которая за все время пути так и не назвала своего имени, стояли на вершине песчаного холма, устремляя свои взоры на причудливый оазис вдали. Город по кругу облепил огромное голубое озеро, а множество высоких пальм скрывали его под своими гигантскими листьями от палящего солнца. Высокая стена из белого песка обрамляла поселение, защищая своих жителей от ветра, песка и, возможно, от натиска нежеланных гостей.
Волкодав, восседая на крепком сером муле, с восторгом разглядывал город, который расположился посреди дюн и песка самым неожиданным образом. Ему казалось, что он мог бы протянуть свою руку, схватить абсолютно весь город всего двумя пальцами и спрятать его в кармашке своего жилета.
– Ра-неха – один из крупнейших оазисов Белой пустыни, и, к тому же, самый близкий к берегам Звездного моря, – произнесла девушка, оглядываясь на своих норихов – все девять копытных зверей медленно покоряли склон песчаного холма.
– Каким же чудом меня сюда забросило? – тихо спросил Мико сам себя, зная, что у его спутницы – спасительницы – вряд ли найдется ответ на этот вопрос.
Они дождались норихов, сплетенных меж собой тонкими кожаными ремнями, после чего девушка обратилась к Мико, спрыгивая со своего гнедого Лучика:
– Смотри за своими мулами, чужак, – на склонах они бывают неуклюжими.
Она ловко повела свою колонну по крутому склону, царапая своей ветвью полосы на песке. Норихи спускались за ней следом так же уверенно, как и шли по ровной поверхности.
Мико тоже, проваливаясь в песках, осторожно направился вниз, ведя за собой своих мулов. Но, ближе к подножию холма, один из мулов потерял равновесие и покатился на брюхе вниз, утаскивая за собой других связанных животных. Цепочка скатывающихся, недовольно мычащих мулов сбила Мико с ног и потащила за собой по горячему песку. Небрежный ком из копыт, шерсти и человеческих конечностей скатился к ногам темнокожей девушки.
– Решил угробить этих животных всего в нескольких шагах от оазиса? Только знай, что один живой мул идет по цене трех мертвых. – Она спрыгнула с Лучика и помогла Мико выбраться из плена связанных кожаных поводьев. – Боец из тебя толковый, но караванщик – просто никудышный.
– Мне бы поскорее избавиться от них, – ответил Мико, выставляя на ноги животных и перевязывая их обратно в колонну.
– Не переживай, в городе у тебя их выкупят, как только ты вступишь с ними на площадь.
Девушка залезла обратно на своего мула и направилась с норихами к высокой арке входа в оазис. Мико последовал за ней.
У входа их встретила охрана: четыре высоких мускулистых мужа с кожей цвета сажи. У каждого с пояса свисал изогнутый одноручный меч, каждый в руке держал по длинному копью. Мико, его спутница и их караваны прошли под навесом, защищающим охрану от гнева белого солнца. Мико пришлось заплатить за вход одним из мулов – налог в казну управляющего за возможность торговать внутри города.
Они вошли в город, и Мико сразу же обратил внимание на постройки: словно слепленные из песка, одно– двух– и трехэтажные дома с ровными, выдержанными углами и с умело вырезанными арками окон. Дома плотно терлись друг о друга, и из-за разности их высот солнце то пряталось за спинами высоких крыш, то бликовало в карие глаза юноши. Женщины стряхивали пыль с квадратных ковров прямо в улицу, высунувшись либо с крошечного балкона, либо из зияющих оконных дыр. Сморщенные старики блаженно тянули табак, сидя на пыльных подушках под навесами.
Девушка довела Мико до городской площади с огромным количеством торговых палаток с разноцветными, развивающимися на ветру навесами. Нос юноши моментально пробило запахом острых специй и едким непривычным запахом гари. Источником этого запаха оказались крупные черные зерна, которые жарились на плоских сковородках у каждого второго торгового навеса. Торговцы любезно обменивались на валюту, вручая взамен покупателям различные товары: перистые птицы в ветвистых клетках, сыромятная кожа, причудливые фрукты, печеные каштаны. Отдельно стояли лавки с ручными инструментами и вертящимися точильными кругами, где за небольшую плату любой желающий мог поработать над своим затупленным металлом. Мико рассчитывал, что его, как чужака со светлой кожей, местные будут раздирать на части своими любопытными взглядами, но на его удивление, все вокруг упорно игнорировали его присутствие, не отвлекаясь от своих сделок. Все, кроме одного низкого торгаша с огромным тюрбаном на голове, который живо подскочил к юноше с готовым предложением на устах.
– Ты ведешь этих мулов на продажу, чужак? Заплачу по пол проны за каждое копыто, – произнес торгаш, приглаживая свой щетинистый подбородок, затем, внимательно осмотрев уши и зубы животных, добавил: – Щедрее меня за этих мулов тебе никто не заплатит.
Спутница Мико ушла вперед, уводя своих норихов к огромному шатру с сиреневым навесом и дюжиной подпорок.
– Это получается десять прон? Маловато, я хочу не меньше пятнадцати, – начал торговаться Мико. Он не имел представления о ценности этой валюты, но хотел показаться осведомленным в глазах торгаша.