– А если не выведет?
– А у тебя есть выбор?
Риколиус зарядился от Цейлы решимостью. Он не стал допивать из чарки брагу, вместо этого Мешок поднялся на ноги, несколько раз хлестанул себя по щекам, разгоняя кровь, и двинулся к выходу, но в дверях замешкался:
– Вы знали, что я приду к вам, не так ли, леди Цейла? – спросил Мешок через плечо.
Цейла обернулась на него с круглыми, от удивления, глазами:
– Стала бы я иначе откупоривать с утра свою лучшую малиновую брагу?
Риколиус впервые за день улыбнулся и ушел в коридор.
За его спиной Мать Стаи загромыхала ему вдогонку:
– И прихвати с собой Тоила – кузнеца. Пусть охладится…
Тоил Вирсмунк некоторое время недоверчиво разглядывал щетинистое лицо Риколиуса. Затем потратил столько же времени на то, чтобы выслушать речь собеседника о древнем обряде, в котором в данный момент участвуют все молодое наследие четырех Северных кланов, за исключением, конечно же, самого Железнохвата.
– Они провели обряд у тебя под носом, а тебя даже не пригласили на бал, великан.
Железнохват косился на Мешка с недоверием, затем пробасил:
– Отец бы не одобрил эту затею и уж точно не отпустил бы Зерту и Ранлиса в это путешествие.
Мешок замялся. Тоил хоть и выглядел грознее скалы, но сердце его было ранимым и мягким. Кузнец стал бы для него отличным спутником. Кто знает, какие еще опасности таит в себе загадочный Север. По крайней мере, с такими выдающимися, стальными мышцами, как у кузнеца, Риколиус чувствовал бы себе спокойнее.
– Твой отец, несомненно, мудрый и дальновидный вождь, и он, возможно, рассчитывает на то, что ты разыщешь своего брата и сестру и поможешь им преодолеть это тяжелое испытание.
Тоил отвел свои крохотные глаза в пол и утвердительно закивал:
– А вот это на него похоже. Да.
– Ну так что, собираем вещи? – спросил Риколиус, по дружески хлопнув Тоила по твердой руке.
– А Цейла точно не будет против? Я не хочу навлечь беду на свою семью, – поинтересовался Тоил.
– Она меня и попросила взять тебя с собой, – ответил Риколиус, выбирая себе оружие в дорогу среди множества работ кузнеца. – К тому же сейчас леди Цейла слишком занята проведением ревизии среди своих бражных емкостей.
Мешок зацепил на поясе, по правую руку, ножны с одноручным мечом, а под левую – ножны с кинжалом средней длины. И, конечно же, ножи: один в сапог, один в рукав.
– В последний раз спрашиваю: ты со мной? – обратился Риколиус к Тоилу.
Железнохват поднял с пола ведро с водой и затушил пылающие угли в печи. Такой ответ Мешка вполне устраивал.
– Лошадей нам леди Цейла, естественно, не выдаст. Но я попрошу у нее съестных припасов в дорогу. – Риколиус двинулся к выходу из кузницы. – Встречаемся у центральных ворот, здоровяк.
– Как хоть зовут тебя, странный южанин? – спросил Тоил.
Мешок стоял в дверях, прикрывая себя дверным полотном.
– Рико. Мое имя Рико… – произнес Рико и скользнул в улицу.
Рико и Тоил направились на восток, к Могильным горам, как и завещал Киро перед своей смертью. Наполненная раскрывшейся весной дорога, со щебетом горластых птиц и ароматом свежей полыни, вывела их к общине клана Черной Куницы. Рико, вспоминая свой последний визит в это поселение, предложил Тоилу обойти общину по пролегающей вдоль леса тропе, мотивировав это тем, что в общине в данный момент находится один купец, которому он задолжал крупную сумму. Железнохват встретил предложение своего спутника хмурыми бровями, но все же уступил.
К сумеркам, а совсем скоро и к полной луне, они вышли к Ореховому мосту – единственному сухопутному месту, соединяющему Север и Юг. Ночлег они решили устроить вдоль каменной стены моста, разведя небольшой костер из обломков ветвей, что удалось собрать по дороге по лесу. Во время ужина Рико заметил, что великан-кузнец, не смотря на свои крупные размеры, обошелся лишь несколькими запеченными в углях клубнями картофеля и двумя полосками сушеной конины. Сам же Мешок отведал нежнейшего серого сыра с горбушкой хлеба и вяленым мясом, затем залил все это дело разведенной с водой брагой. За костром решено было не следить – погода в ночи стояла теплая, с весьма умеренным ветром, поэтому угли должны были прогореть лишь к самому рассвету. Путники натоптали под себя рослой полыни, которая заменила им шкуры и лежаки.
Рико лежал на траве и любовался бледным диском луны. На Юге ему редко выдавалась возможность насладиться ее магическим ликом: обычно ночью он был занят более важными делами, а днем отсыпался, пока все вокруг вели свое скучное, размеренное существование. К тому же на ночном небе Рауса луна была не крупнее медяка и имела скупое свечение, которого хватало лишь на освещение каменных дорог. Другое дело здесь, на Севере, – луна была огромна; она владела абсолютно всем ночным небом. Ее голубоватый свет окутывал равнины и леса вокруг, да так властно, что Рико мог разглядеть вдали колышущиеся ветви елей или перебегающего вдоль поля кролика.
Тоил лежал на другой стороне костра. Он часто ворочался и тихо ругался на неудобную для сна землю. После чего повернулся к Рико лицом и произнес:
– Расскажи про Юг, Рико. Чем там люди занимаются?
Рико некоторое время молчал, продолжая наблюдать за луной, затем начал тихо, практически шепотом:
– В основном тем же, чем и на Севере: торгуют, строят дома, куют железо. Разве что развлечений больше: по Югу разъезжают бродячие труппы актеров, барды и поэты, которые устраивают представления в городах, часто даже бесплатно, за добровольные пожертвования. Есть шумные трактиры, где до самого утра одни и те же завсегдатаи поют каждый вечер одни и те же песни про короля, про урожай или про женщин. Этим питейным заведениям нет числа, как и нет числа сортам пива, что варят их хозяева.
Что до короля – это лишь вторая по значимости личность в жизни южан. На первом же месте абсолютно у всех стоит бог. Ано – отец наднебесный. У южан он только один, в отличие от веры северян. Ано одновременно воплощает в себе как все хорошее, все созидательное и благое, так и все грешное, скверное и темное. Подобно человеку, он делает выбор каждый день, склоняя чаши весов добра и зла то в одну сторону, то в другую, стремясь к равновесию. Южане очень почитают Ано, строят ради него храмы из белоснежного камня, коих на всем Юге в три раза больше, чем всех трактиров и борделей вместе взятых. Я же никогда не мог проникнуться любовью к этому богу. Для меня всегда было важнее видеть глазами и ощущать руками, нежели чем надеяться на веру во всемогущего Ано.
Рико сдержал паузу, обдумывая некоторые слова, затем продолжил:
В последнее время я все сильнее склоняюсь к мнению, что Юг и Север не так уж и сильно отличаются друг от друга. И там и там люди работают, чтобы прокормить себя и свою семью, влюбляются, женятся, заводят детей. Северяне стремятся к тихой и мирной жизни, так же, как и южный народ. Южане ценят природу своих земель, подобно северянам. У Рауса много невозделанных плодородных земель. При желании Юг мог бы приютить всех северян и даже бы не заметил их присутствия на своих обширных землях. Но что-то или кто-то вселяет в умы южан страх перед Севером и его обитателями.
Рико отвлекся от властного ока луны и повернулся на бок, лицом к костру и Тоилу:
– Но для таких, как мы с тобой, этот вопрос, вероятно, навсегда останется неразрешимым.
В ответ Железнохват уже храпел, как военный горн. Рико потерял тот момент, на котором его спутник перестал слушать его вдумчивую речь и уснул.
Он подложил под голову дорожную суму из мягкой кожи и начал сам укладываться в ожидании сладких снов.
– Непривычно слышать от тебя слова о любви и семье, Риколиус, – пропел женский голос рядом с Рико.
Он подскочил на ноги и уже потянулся за своим кинжалом, но знакомые глаза девушки усмирили в нем огонь тревоги и испуга. Глаза, налитые синим льдом, которые насыщались лунным светом в ночи.
Глаза, память о которых Рико однажды унесет с собой в могилу.
– Лейра? – произнес Рико, всматриваясь в силуэт хрупкой девушки с короткими, по шею, волосами цвета грязного песка.
Она сидела на корточках всего в нескольких шагах от их лагеря. На самом верху ее серой рубашки недоставало пары пуговиц, от чего было видно ее исцарапанную, молочную шею. Поверх рубашки тело девушки стягивал плотный жилет с множеством кармашков под метательные ножи. Но ее лицо – прожженное суровостью жизни и казавшееся милым только лишь, возможно, от благородной крови, вызывало, скорее, жалось, нежели чем восхищение.
– Как ты здесь оказалась? – спросил Мешок, оглядываясь по сторонам.
– Не один ты умеешь подкрадываться тихо, словно сама тень, – ответила с улыбкой Лейра.
После этих слов девушка бросилась в объятия Рико:
– Куда ты делся, Риколиус? Я очень переживала за тебя. Мы все переживали…
Мешок просунул свои руки на плечи девушки и резко оттолкнул ее от себя.
– Не смей строить из себя заботливую сестрицу, Лейра, – жестко выпалил Рико. – Вы бросили меня на смерть. Вы обязаны были прийти за мной в первую ночь моего заключения.
Девушка пришла в замешательство от реакции Рико.
– Королевские тюрьмы практически неприступны, Риколиус, и ты это знаешь. Нам потребовалось больше времени, чтобы придумать план твоего вызволения.
– Меня должны были повесть на третий день, Лейра.
– Мы были в курсе, поэтому и придумали выкрасть тебя прямо с Висельной площади.
Жар ненависти в глазах Рико начал постепенно затухать.
– Так вы не собирались бросать меня? – спросил Рико стоном, наполненным горечью.
– Как ты мог подумать о нас такое? Я, Сивион и Дикис никогда бы не оставили своего брата в беде, – ответила Лейра, затем добавила более тяжелым тоном: – Или ты забыл нашу клятву?
– Никогда. Я никогда не забывал клятв Босого Братства.
– Это уже не важно. Босого Братства больше не существует, – сказала Лейра, словно отрезала клинком ломоть сыра.
Рико взглянул на нее с явным вопросом, вставшим ему поперек горла, но девушка его опередила: