Префект на миг бросил взгляд на карту, а затем снова посмотрел на собравшихся в комнате офицеров.
– Не считая этой задачки, скажу: такой хитрец, как Обдурон, вряд ли кладет все свои яйца в одну корзину. Ему есть куда отступить, если его лагерь на краю леса вдруг будет обнаружен. У него наверняка есть и второе гнездо где-нибудь на холме, настоящая крепость, местность вокруг которой в буквальном смысле нашпигована капканами и прочими малоприятными сюрпризами. Если я прав и такая крепость у них действительно имеется, до прихода артиллерии, которая сровняет с землей ее стены, пятьсот человек вполне могут отражать силы противника, превосходящие ее гарнизон в десять раз. – Канин на мгновение умолк и нахмурился. – По моему горькому опыту с бандами вроде этой я знаю: стоит бандитам увидеть солдат, они тотчас же разбегаются в разные стороны и спешат укрыться в лесу. Как только они разбегутся, ловить их – все равно что пытаться прибить к стене струю мочи. Если мы дадим им время сбежать, они – не успеем мы и глазом моргнуть – укроются в крепости, где бы та ни находилась. Нам же потом ее еще искать и искать, после чего подтягивать к ней силы.
Скавр снова шагнул вперед:
– Отсюда: успех нашей операции зависит от того, успеем ли мы окружить бандитов прежде, чем те успеют разбежаться. Что, в свою очередь, означает, что мы должны обнаружить их лагерь на краю леса, но так, чтобы они об этом не догадались. Если эта хитрость нам удастся, то когда мы нападем на лагерь, мы должны будем перебросить к ним в тыл целую когорту прежде, чем подтянутся остальные, те, кто постучит к ним в парадную дверь.
Юлий одобрительно кивнул трибуну:
– Смею предположить, что они дружно бросятся к задней двери и, к своему удивлению, обнаружат, что та заперта на засов. Им придется либо сдаться, либо найти свою смерть на наших копьях. Вот и все. Нам остается лишь прочесать край леса и найти их логово.
– И все, центурион? – спросил Канин. – Ты считаешь, что столь деликатная задача нам по плечу? Эти люди провели в лесу не один год, они знают его как свои пять пальцев, ты же – прости, у меня и в мыслях нет оскорбить тебя…
Договорить ему не дал Дубн:
– Я вырос в огромном лесу, что протянулся вдоль горного хребта Британии. Я лесной житель, охотник, и когда я вхожу в чащу, умею двигаться бесшумно. Я найду ваших бандитов, и они даже не заметят моего присутствия.
Квинт кивнул:
– Отлично. Тем не менее предлагаю выделить тебе в помощь местного проводника, для которого всю его жизнь лес был родным домом.
Рутилий Скавр смерил его удивленным взглядом:
– Ты не боишься, что это их человек в нашем лагере?
Префект недовольно поморщился:
– Это один из немногих, кому я безраздельно доверяю. Умоляю об одном: ничего не говорить в его присутствии. Прошлым летом, когда он служил у меня проводником, бандиты схватили его семью, и он не знает, живы они или нет. Советую тебе не ссориться с ним. Зато он знает в лесу каждую тропинку, и если ты будешь с ним приветлив, он станет для тебя настоящей находкой.
Скавр посмотрел на примипила. Тот лишь кивнул в знак согласия и пожал плечами.
– Отлично, префект. Мы принимаем твое предложение.
Канин указал на карте на западную окраину города и провел пальцем вдоль дороги, которая вела в Белгику.
– В таком случае завтра утром я отведу моих солдат по дороге на запад в направлении Букового леса. Таким образом, если в ряды моих солдат затесался шпион Обдурона, он, по крайней мере, ничего не узнает о вашем походе на восток, каким бы невинным тот ни показался на первый взгляд.
Рутилий посмотрел на карту и кивнул:
– Ты подаришь нам ту самую небольшую удачу, которую я жду вот уже несколько месяцев.
Тем вечером новость о том, что целых три центурии направляются на восток, к крепостям на Ренусе, стала источником самых разных разговоров в офицерской столовой тунгрийских когорт.
– Не волнуйтесь, братцы, – пророкотал глубоким баритоном Тит, командир десятой центурии, в которой служили самые рослые солдаты, вооруженные тяжелыми топорами, размахивать которыми в битве могли только такие силачи, как они. Сидя за чашей вина, он склонился над тремя соседями по столу и подмигнул им. – Я никому не расскажу ваш секрет. Дядя Секст посвятил меня в то, чем вы будете заниматься, пока вас не будет.
– Неужели? – недоверчиво переспросил Юлий. Дубн же покачал головой и удивленно посмотрел на Марка.
– Представьте себе. Причем в мельчайших подробностях, – сообщил Тит. – Но, конечно, все это полная чушь. Я понял по его лицу. У него всегда такое выражение, когда он от вас что-то утаивает. По его словам, вы якобы должны договориться с местным начальством о поставках вооружений. Чушь собачья. Я знаю, что вы будете делать на самом деле.
Все трое холодно посмотрели на него. Из всех офицеров когорты именно Тит никогда особо не блистал умом. Его ценность как центуриона заключалась в умении внушить к себе уважение, если не страх, у самых грубых и задиристых великанов, служивших под его началом. Если он уже выведал истинную цель их миссии у болтуна-примипила или же догадался о ней сам, вряд ли это долго останется секретом.
– Да, вы должны все разузнать про городишко рядом с крепостью Бонна. Заглянуть в каждый трактир, обойти все лупанарии. Чтобы, когда нас всех перебросят туда, там все было готово к нашему прибытию, – продолжал Тит. – Разве я не прав?
Недоверчивый взгляд Юлия сменился хитрой усмешкой. Он понял, к чему клонил их болтливый соратник, и решил воспользоваться его грубоватой наивностью:
– Тихо, Тит, не ори ты, Коцидия [29] ради! Если другие офицеры узнают, зачем нас отправляют на восток, здесь, того и гляди, начнется мятеж. Для всех в гарнизоне мы отправляемся в крепость Бонну обсудить с их начальством вопросы снабжения. Пусть так будет и дальше.
Тит расхохотался и похлопал Юлия по плечу. Тот слегка пошатнулся.
– Какой разговор, братец! Буду нем как рыба! – Предводитель десятой центурии заговорщицки наклонился к его уху. – Кстати, вчера, будучи в карауле, я разговаривал с одним торговцем, державшим путь на запад. Он рассказал мне про однозубую шлюху…
– Довольно! Вернувшись, мы все тебе сами расскажем, а пока избавь меня от твоих догадок. Не хочу слышать ни единого слова, пока мы не вернемся назад. Держи язык за зубами, и я обещаю, что лично посвящу тебя во все подробности.
К тому времени, когда они осушили следующую чашу вина, слух о предстоящем путешествии на восток и «секретном» задании уже разлетелся по всему лагерю. Когда же Морбан обратился к своему центуриону с вопросом об этом, Марк не мог не воздать должное находчивости примипила, пустившего гулять по лагерю этот несуразный слух, который, однако, сделал свое дело.
– Говорят, нас отправляют в крепость Бонну? – поинтересовался Морбан. – Якобы с тем, чтобы мы присмотрелись, что там и как. Я слышал, там есть однозубая шлюха, которая…
– Знаменосец?.. – Ледяные нотки в голосе центуриона заставили Морбана на миг прикусить язык.
– Да, центурион.
– Протяни руку.
Морбан с легким испугом посмотрел на офицера, однако руку протянул – лишь согнул и крепко сжал пальцы, ожидая, что центурион сейчас ударит по ней своим жезлом.
– Теперь переверни и раскрой ладонь, – велел Марк Трибул.
Знаменосец сощурил глаза, однако повиновался, готовый принять любое наказание. Впрочем, уже в следующий миг глаза его полезли на лоб, когда Марк положил ему на ладонь золотую монету.
– Я выторговал у оружейника скидку в два золотых на доспехи для Лупа. Можешь потратить сотню сестерциев так, как сочтешь нужным. Вторая монета останется у Арминия на случай непредвиденных расходов. Зачем ему тратить свое драгоценное время, выбивая из тебя деньги, всякий раз, когда Лупу требуется новая пара сапог? Свободен.
Все так же глядя на золотой в своей ладони, изумленный Морбан повернулся.
– Одну минутку, знаменосец, – позвал его Трибул.
– Да, центурион.
– Я про однозубую шлюху. Судя по всему, таковая есть, но умеет ли она делать то, что снискало ей столь широкую славу среди солдат этой когорты – вещь спорная. Но ничего. Скоро мы это выясним.
С этими словами Марк зашагал прочь, а Морбан остался стоять разинув рот. Дождавшись, пока центурион скроется за углом и зашагает по своим делам, он с отвращением покачал головой и пробормотал себе под нос:
– Этак он в следующий раз прикарманит все мои денежки. Хотелось бы наоборот.
Юлий дождался, когда в казарму из увольнительной вернется последний солдат, и лишь потом отправился в город сам – на этот раз облачившись в форму и захватив с собой меч и кинжал. Обойдя «Синего вепря» с восточной стороны и убедившись, что улица пуста, он тихонько – заранее обмотав тряпками сапоги, чтобы гвозди не цокали по мостовой – подошел к указанному Аннией алтарю. Здесь он еще раз окинул взглядом улицу, проверяя, нет ли за ним слежки, сунул руку в алтарь и, пошарив за статуей богини, нащупал узкую горизонтальную щель. Затем он вставил в нее ключ – длинный металлический стержень с двойными рожками на конце.
Повернув ключ в вертикальное положение и слегка им пошевелив, центурион почувствовал, как металлические рожки легли в два отверстия запора, изнутри удерживающего невидимую дверь закрытой. Он потянул стержень вправо, и раздался еле слышный щелчок – это запор выскочил из скобы. Юлий слегка надавил на дверь, и та тихо приоткрылась на хорошо смазанных петлях. Шагнув в узкую щель, он закрыл за собой деревянную дверь, хитро облицованную с одной стороны камнем, отчего она сливалась со стеной, и в темноте на ощупь вернул засов на место.
Над ним, наверху каменной лестницы, тотчас возникло пятно тусклого света, посреди которого вырос силуэт, поманивший Юлия к себе. Положив одну руку на рукоятку кинжала и готовый в любую минуту пустить оружие в ход, он зашагал вверх по лестнице. Вскоре он понял: фигура на лестничной площадке – Анния. Одетая в легкую тунику, без следа косметики, она с радостью обняла его.