– Нахальный хамийский ублю… – Последнее слово Меченый не договорил. Жезл опциона с поразительной скоростью опустился ему на плечо, и он скривился от боли. Одновременно раздался лязг металла – это удар бронзовой шишки пришелся по железной пластине его шлема. Обычно жезлом пользовались для того, чтобы подгонять в бой последние ряды солдат, если было видно, что те не горят таким желанием. Однако Кадир нашел ему и другое применение, используя в качестве инструмента своей власти, что, впрочем, делали и опционы других когорт.
Он с бесстрастным выражением лица снова прошел вдоль шеренги. Впрочем, Меченый, хотя и делал вид, что во все глаза таращится на казарму, прекрасно знал, что взгляд хамийца сверкает гневом.
– Ладно, я притворюсь, будто ничего не слышал, ибо ты не рядовой солдат, – заявил опцион. – Однако если я в следующий раз услышу из твоих уст оскорбительную реплику – а слух у меня острый, – обещаю, что мы с тобой продолжим нашу малоприятную беседу позади казармы.
Меченый с удвоенным усердием впился взглядом в стену и поджал губы.
Несмотря на его собственное умение быстро и решительно в зародыше гасить казарменные потасовки – как правило, при помощи увесистых тумаков, – Кадир снискал себе славу умельца пускать в ход не только кулаки, но и сапоги. Если его разозлить, он делал это без малейших угрызений совести, чтобы осадить любого, кто с первого раза отказывался внимать его обманчиво кротким увещеваниям.
Не было никаких сомнений в том, что Меченый был бы достойным противником хамийцу. Впрочем, было очевидно и то, что в конечном итоге победа досталась бы отнюдь не ему. Опцион пару мгновений изучающе смотрел на него, а затем продолжил:
– Отлично. Порядок восстановлен. Поскольку солдату кажется, что он недостаточно хорошо уяснил для себя план наших сегодняшних действий, так и быть, проведу разъяснения. Иными словами – для тех из вас, чье образование свелось в первую очередь к вспарыванию варварских животов – объясню, что к чему.
Хамийец сурово посмотрел на солдат. Те застыли с каменными лицами.
– Говоря понятным вам языком: завтра мы идем маршем, чтобы атаковать бандитов, которые засели в большом лесу. В данный момент они живут в лагере недалеко от берега реки. Мы постараемся взять их в кольцо, чтобы они не успели сбежать в свою вторую крепость, в самой чаще леса. Потому что, если они туда сбегут, это не сулит нам ничего доброго. А все неприятности, как вам известно, имеют привычку передвигаться только в одном направлении. Поэтому я предлагаю вам делать то, что вам сказано, и без проволочек! И еще одна вещь, господа. Нам предстоит сражаться со стойким врагом на его земле, и это после того как мы несколько месяцев – в лучшем случае – несли караул. Если сложить все деньги, что пошли на ваше оружие и прочее снаряжение, и добавить к ним мелкий медяк – а это цена лично каждого из вас, – становится ясно, что трибун Скавр вряд ли захочет пускать их на ветер. Поэтому будьте бдительны и готовьтесь дать отпор врагу! А вот – во избежание любых дальнейших споров – и сам центурион. Обнажить оружие – посмотрим, готовы вы сражаться или нет. Мечи наголо!
Две тунгрийские когорты вышли из города через юго-западные ворота одной колонной – четырнадцать сотен суровых, закаленных в сражениях воинов. Царапины и вмятины на доспехах говорили об их предыдущих подвигах не хуже медалей. Бронзовая окантовка и шишки на их щитах блестели в холодном утреннем свете подобно золоту. Почти каждый из них нес на себе отметины мечей или боевых топоров. Изображения лавровых венков и полумесяцев, украшавшие внутреннюю, обшитую тканью деревянную поверхность, были едва различимы: они выцвели или в частых сражениях, или по причине мерзкой местной погоды. Железные шлемы, хоть и остались неподвластны ржавчине, были сплошь во вмятинах. Их забрала на своем веку не раз принимали на себя удар вражеского меча.
В центурии было немало солдат, чьи лица, прикрытые с обеих сторон нащечниками, украшали многочисленные шрамы – глубокие белесые полосы пересекали брови и губы, носы и скулы. Солдаты прошли строем мимо первой когорты Минервы чеканным парадным шагом. Подкованные подметки сапог в унисон выбивали четкий ритм по булыжной мостовой. Многие не удержались и украдкой удостоили ожидавших их новобранцев презрительными взглядами. В холодном воздухе дыхание вырывалось из губ легионеров облачками белого пара.
Позади первой тунгрийской шли вотадины Мартоса. Их длинные, густые волосы и яркие шерстяные одежды резко контрастировали с солдатской формой римлян. Некоторые воины для тепла закутались в мех. Вооружены они были кто чем – мечами, копьями, топорами, – на личное усмотрение. Если воины первой когорты шагали с бесстрастными лицами, лишь изредка позволяя себе покоситься в сторону, то это сборище оборванцев без всякого стеснения глазело на легионеров, не скрывая своей неприязни. У некоторых из них в руках были боевые молоты, в том числе и у великана по имени Луго, который возвышался даже над самыми рослыми из них. Тяжелый клюв его молота уравновешивал массивный полумесяц, чьими рогами удобно протыкать бегущего врага, а само лезвие было остро заточено, чтобы в бою кромсать неприятеля на куски.
За вотадинами, чтобы подчеркнуть, что он всецело доверяет тем людям, которые еще несколько месяцев назад были его заклятыми врагами, шагал трибун Скавр в сопровождении своего телохранителя, германца Арминия. За ними шли воины второй тунгрийской – с таким же бравым видом, как их собратья из первой. Замыкал колонну конный отряд из тридцати всадников. Пока они тоже шли пешком, ведя своих скакунов под уздцы. При этом были вынуждены крепко сжимать в руках уздечки – почувствовав свободу, лошади так и норовили взбрыкнуть или пуститься в галоп.
Как только мимо легиона прошествовал последний солдат второй когорты, примипил Секст Фронтиний встал перед своими воинами и, указав влево, проревел приказ:
– Равняйсь! Напра-во! Шагом марш!
Его приказ повторили центурионы каждой центурии. Солдаты обеих когорт сделали поворот на месте и, пройдя десять шагов, выстроились вдоль когорты легиона.
– Равняйсь! Кругом! Вольно!
Фронтиний посмотрел на дорогу – пройдя вслед марширующим колоннам, трибун Рутилий Скавр остановился, чтобы подождать их – и, отсалютовав, вернулся на свое место, туда, где соединились две его когорты. Скарв и стоявший рядом с ним Беллетор окинули взглядами притихший солдатский строй.
– Солдаты Первого легиона Минервы и тунгрийские когорты! – обратился к военным Рутилий. – Сегодня мы вышли в поход, чтобы дать отпор Обдурону и его банде. Совершив марш-бросок, мы займем позиции рядом с их лесным лагерем, а на следующий день атакуем его. Призываю вас быть начеку, ибо это необычный противник во всех смыслах этого слова. Их может быть всего несколько сотен, но они отлично знают местность, а многие имеют боевые навыки. Полагаю, они станут сражаться, как дикие звери, чтобы избежать плена и казни. Возможно, вам придется атаковать с не меньшей яростью, даже если численное преимущество не на нашей стороне. У меня все. Примипил?
Фронтиний снова вышел вперед и кивнул Сергию. Тот тоже сделал шаг из колонны легионеров.
– Вперед… шагом марш! – рявкнули они в один голос.
Три когорты тотчас пришли в движение. Когда же длинная колонна достигла дороги, прозвучала новая команда:
– Стой! Напра-во!
В считаные секунды три когорты выстроились вдоль дороги. Скавр, предусмотрительно отступивший к обочине, чтобы не быть смятым их массой, с сардонический улыбкой повернулся к сослуживцу.
– Готов пройти маршем, трибун?
Беллетор вопросительно выгнул бровь:
– Маршем? Маршем, Рутилий Скавр? С какой стати?
Рутилий многозначительно улыбнулся:
– Некоторые старшие офицеры, трибун, любят ходить маршем, чтобы в своей физической форме не отстать от солдат. Им бывает интересно проверить, выдержат ли они дневной марш-бросок. Да и вообще, сегодня такой прекрасный день для пешей прогулки.
Домиций презрительно фыркнул, всем своим видом подчеркивая несуразность этого предложения.
– Прекрасный день для пешей прогулки? Лично я поеду верхом и предлагаю тебе сделать то же самое, если ты не хочешь, чтобы про тебя подумали, будто ты пытаешься добиться расположения солдат, всячески подражая им.
Скавр лишь рассмеялся в ответ и посмотрел в сторону.
– Тебе, трибун, не помешало бы немного пройтись, если ты не хочешь, чтобы про тебя подумали, что твои ноги слишком слабые и не выдержат марш-броска. Уверяю тебя, есть вещи гораздо хуже, чем прослыть офицером, уважающим своих солдат и готовым разделить с ними трудности солдатской жизни, – сказал он и повысил голос, чтобы его услышали и другие офицеры. – Ну как, вперед, господа? Этот Обдурон вряд ли будет ждать нас вечно!
Фронтиний вскинул над головой жезл и отступил чуть в сторону, чтобы его увидели все его солдаты.
– Первая когорта! Походным шагом… шагом марш!
Когда первые центурии вышли на дорогу, префект Канин повернулся к Скавру и указал на всадников, ждавших вместе со своими лошадьми.
– Желаю тебе удачной охоты, трибун, – проговорил он негромко, чтобы их никто не услышал. – Как мы договорились, своих людей я уведу на запад от дороги. Если в их ряды затесался предатель, он не сможет оповестить бандитов о вашем приближении.
Рутилий кивнул:
– Спасибо, префект. Мне действительно будет спокойнее на душе, если я буду знать, что предатель, которого Обдурон, возможно, внедрил в ваши ряды, обезврежен. Мой собственный конный отряд будет сопровождать вас до того места, где ответвляется дорога, ведущая на юг, в Августу Треверорум. Затем они доложат мне, что дорога свободна от бандитов Обдурона. Это будет хорошая разминка для лошадей, а для всадников – приятное разнообразие. Подозреваю, им до смерти надоело чистить животных и убирать конский навоз.
Понимающе кивнув, Квинт Канин отвернулся и отдал приказ своему отряду, а Скавр взмахнул рукой, давая сигнал декуриону Силу. Декурион отсалютовал и передал сигнал дальше, своим воинам. Те быстро сели в седло и рысью поскакали вдоль колонны. Канин со своим отрядом последовал за ними.