– Только попробуй рыпнуться, сволочуга, и я вгоню его в тебя по самую рукоятку.
Центурион Корв понял, что это тот самый лучник, которого он пощадил. И вот теперь он мстил ему и за собственное поражение, и за смерть своих товарищей.
За спиной Марка вновь заговорил искаженный маской голос. Но приказ предназначался не ему:
– Эй, вы там, полегче! Он не станет сопротивляться. И проследите, чтобы его оружие не пропало в лагере. Грабить гостя некрасиво.
Бандит фыркнул от смеха:
– Гостя? Это он гость? После того как убил трех моих дружков? Да эти мечи стоят целое состояние! Не понимаю, с какой стати…
Еле слышное царапанье металла по ножнам тотчас заставило его умолкнуть.
– Ты знаешь мое правило, – опять послышался голос главаря в маске. – Стоит мне обнажить это лезвие, как оно требует крови. Иначе его дух оскорбится из-за того, что его беспричинно разбудили. Я пока еще могу вернуть меч в ножны, но любое дальнейшее обсуждение вопроса потребует от меня уверенности в том, что правила здесь диктую я, а не ты. Выбирай.
Марку завязали глаза, но даже теперь, не видя ничего вокруг, он почувствовал, как великан поспешил отступить прочь, по всей видимости, чтобы не оказаться на пути у клинка, если дело дойдет до кровавой разборки. Повязка была чересчур тугой, отчего у Трибула еще больше заболела голова. Однако жаловаться он не стал, чтобы еще больше не накалять страсти. Под ледяными порывами ветра, бросавшего в него колючий снег, он застыл на месте, прислушиваясь. Молчание затягивалось. Наконец бандит отступил от него. Марк напрягся, готовый в любое мгновение броситься на землю, как только услышит, как лезвие с тихим шорохом вырвется из ножен на свободу. Человек в маске заговорил снова. Впрочем, голос его ничуть не изменился. Главарь говорил тем же небрежным тоном, каким мгновение назад предлагал своему бандиту выбрать между капитуляцией и поединком.
– Разумно. Правда, куда разумнее было бы вообще не спорить со мной. Хотя согласись, разум дарован всем в разной мере, не так ли?
На миг воцарилась гробовая тишина. Марк уже решил было, что худшее позади, когда услышал зловещий лязг металла. Меч покинул ножны.
Центурион инстинктивно отпрянул от лучника. Его слух уловил движение, за которым последовал сдавленный вскрик. А потом отрывистое дыхание сменилось бульканьем и хрипом, и в следующий миг на заснеженную землю с глухим стуком упало тело. Все вокруг тотчас притихли, и в оглушительной тишине Обдурон заговорил снова. Вернее, гневно выкрикнул:
– Только попробуйте перечить мне! Если кто посмеет, тот заплатит за это краткое удовольствие высокую цену. Цену, которую могу назначить лишь я и никто больше. Поняли? Никто. А теперь скажите, желает ли кто-нибудь задать тот же самый вопрос или же мы отправимся в крепость, чтобы не мерзнуть здесь под ниспосланной Ардуиной метелью?
Молчание затягивалось. В звенящей тишине Марку было слышно, как на металлические шлемы бандитов падает снег.
– Никто? Отлично, тогда пойдем отсюда. Можете оставить его здесь. Пусть лежит там, где и упал. Пусть звери терзают его труп. Будем считать, что это наше подношение богине. Укройте пленника его плащом, и в путь. Несмотря на метель, товарищи все еще ищут его. Не хотелось бы, чтобы они обнаружили нас. Уходим!
На плечи Трибулу лег тяжелый плащ. На какой-то миг запах мокрой шерсти напомнил ему про его собственных солдат. Но в следующее мгновение кто-то крепко схватил его за руку и потащил прочь. Сопротивляться было бессмысленно, тем более что над самым его ухом раздался вкрадчивый голос Обдурона:
– Согласись, центурион, я ведь никак не мог оставить его в живых. Ты, как никто другой, должен понимать, что за штука власть. Это в первую очередь искусство внушить другим, что они должны тебя бояться. Обращайся с ними, как со стаей свирепых псов. Бросай объедки, чтобы вели себя смирно. Железным кулаком наказывай любого, кто усомнится в твоем превосходстве.
Марк согласно кивнул. Слегка потянув его за руку влево, главарь заговорил снова:
– А вот на дерево идти незачем. Ты мне нужен в сознании, когда я кое-что тебе покажу. Считай, что тебе крупно повезло, центурион. Ты увидишь ту часть Ардуины, которую видят лишь те, кто принес присягу верности. Те же, кто этого не сделал, обычно умирают в страшных муках на ее алтаре. Но сегодня твой счастливый день.
Фронтиний застал десятую центурию посреди бандитского лагеря. Земля вокруг него была голой – из снега торчали лишь пни недавно поваленных деревьев. В следующий миг, описав в воздухе кроной дугу, на поляну с треском рухнуло очередное дерево. На него тотчас налетели две команды лесорубов и, орудуя топорами, принялись обрубать со ствола ветки. Солдаты других тунгрийских центурий, уже перешедших реку, тут же взялись оттаскивать отсеченные ветки прочь.
Лесорубы же взялись за длинный ствол. Умелыми четкими движениями они рубили шестидесятифутовый ствол на короткие бревна, а солдаты уносили их и складывали в поленницу в центре поляны. Их товарищи были заняты тем, что из сочащихся смолой веток складывали новые костры.
– Смотрю, Тит, твои парни молодцы. Когда сюда по мосту придут остальные, думаю, у тебя найдется для них работенка, – сказал Фронтиний.
Рослый центурион кивнул и обвел поляну опытным взглядом.
– Здесь хватит места на три, а то и на четыре костра. Думаю, их будет достаточно, чтобы мы не отморозили себе задницы, пока не прекратится этот проклятый снег, – произнес он и указал на первую поленницу. – Этой хватит на несколько часов. Давай я начну складывать следующий костер, а ты можешь зажигать первый.
Примипил кивнул и, повернувшись лицом к поляне, крикнул:
– Мартос!
Благородный варвар отделился от группы солдат, держа под мышкой глиняный горлач. По бокам его охраняла пара воинов, не подпуская к нему любого, кто осмеливался подойти слишком близко.
– Примипил, ты сейчас явишь нам чудо огня? – спросил Мартос.
Секст Фронтиний кивнул:
– Угадал.
Варвар наклонился, чтобы поставить кувшин у ног Фронтиния, но примипил жестом остановил его.
– Нет, подержи его еще немного. Пока он запечатан, его можно не опасаться. Огонь должен быть готов прежде, чем я выпущу его на свободу творить чудеса.
Мартос фыркнул, стряхнул с длинных волос снег и повернулся к своим солдатам.
– Он говорит «огонь», как будто нет ничего проще, чем разжечь костер во время метели. Эрт! Нам нужно пламя.
От группы сопровождавших его воинов отделился тот, что был постарше, с морщинистым лицом. За ним следом шагнул второй, помоложе, который держал в руках нечто, завернутое в плащ. Покопавшись в сумке, висевшей у него на поясе, Эрт подозвал к себе еще нескольких воинов Мартоса и что-то сказал им на своем грубом гортанном языке.
– Сделайте укрытие! – добавил он в конце.
Четверо воинов опустились на колени. Трое из них сложили щиты – получилась небольшая изогнутая стена – а четвертый положил свой щит сверху на эту стену. Укрытие было готово. Снег не попадал в его тесное пространство, ветер почти не задувал в него. Эрт опустился посреди на колени в этом укрытии, нагнул голову и прорычал очередную команду:
– Растопку!
Молодой воин присел с ним рядом и, развернув плащ, высыпал под крышу из щитов груду сухих веток. Пощупав некоторые из них, Эрт покачал головой:
– Мокрые.
Сунув руку в свою торбу, он вытащил из нее лоскут грубой шерстяной ткани, пропитанной восковой смазкой, которую солдаты ценили за ее водоотталкивающие качества. Не обращая внимания на хлеставший в лицо снег, Фронтиний хмуро улыбнулся Мартосу.
– Похоже, твой воин знает свое дело. Как я понимаю, это вырезано из какого-то нашего плаща?
Предводитель вотадинов кивнул и лукаво прищурился.
– Да ты и сам знаешь, примипил, как это бывает. В нашем солдатском деле нельзя упускать возможность, когда полезная вещь сама идет к тебе в руки. Твой же солдат даже не заметит пропажу небольшого лоскута.
Эрт пару секунд смотрел на них, а затем вновь вернулся к своему занятию. Лицо его выражало крайнюю сосредоточенность. Взяв небольшой нож, он нарезал шерстяной лоскут на тонкие полоски, а потом разделил каждую из них на отдельные нити, которые затем ловкими пальцами скатал в комки. Заметив хмурый взгляд примипила, Мартос наклонился к нему и шепнул ему на ухо:
– Он мастер в этом деле. Его секрет заключается в том, чтобы найти верное соотношение сухого и влажного материала, чтобы их смесь могла поддержать огонь.
Услышав его слова, старый воин поднял глаза и еле слышно хриплым голосом добавил:
– Еще нужно знать, который из богов ответит на мою молитву.
Затем он бросил взгляд на серые тучи, и губы его зашевелились, призывая в помощь некое божество, которое направляло его руки. Спустя некоторое время он подался вперед и зажатым в левой руке кремнем со всей силы ударил по грубой рукоятке своего кинжала. На растопку посыпался ворох искр. Эрт наклонился как можно ниже, едва не касаясь веток носом, и осторожно подул на крошечные точки огня. Стоявшие вокруг него воины затаили дыхание, и в следующее мгновение Эрт слегка выпрямился, поднял голову и, посмотрев на небо, повторил заклинание. Кремень и железо встретились снова, и варвар опять нагнулся над растопкой и осторожно подул на нее, словно отец, склонившийся над своим первенцем. Увы, он снова выпрямил спину и покачал головой.
– Лесная богиня сильна и не разрешает разводить огонь в своем царстве.
Он поднял кинжал и слегка закатал левый рукав. Взорам стоявших вокруг предстали многочисленные шрамы. Большинство из них давно зажили и превратились в белые полосы, но некоторые были свежими и выделялись красным цветом на бледной коже. Наклонившись к Фронтинию, Мартос шепнул ему на ухо:
– Иногда боги в обмен на помощь требуют крови. Это и есть его секрет.
Примипил хмуро кивнул. Прямо у него на глазах Эрт провел сверкающим лезвием вдоль всей руки. Тонкий порез был сделан умело – глубже, чем царапина, однако не настолько глубоко, чтобы потом накладывать швы. По руке к пальцам побежал ручеек темной крови. В очередной раз призывая на помощь своих богов, варвар трижды тряхнул пальцами, стряхивая капли крови на растопку из вет