Обдурон наклонился к бывшему центуриону, а ныне командиру бывших ауксилариев-треверов, которые составляли костяк его банды. Окинув взором вечерний пейзаж, он шагнул еще ближе, чтобы тот наверняка его услышал, и тихо произнес:
– Я должен быть внутри этого хранилища менее чем через час. Ты меня понял?
Бывший солдат, а ныне разбойник кивком подтвердил, что понял. Внешне это было незаметно, но внутренне он поежился, видя рядом со своим лицом холодную бронзовую маску.
– Через полчаса станет темно. Одну центурию я отправлю брать стены, еще две – рыть подкопы под стенами зернохранилища. Там внутри у них мало народа, чтобы повсюду выставить охрану. Как только мы пробьем кирпичи и окажемся внутри, мы разделаемся с солдатами всего за пару минут.
Обдурон одобрительно кивнул:
– Пожалуй. Главное, никаких промахов, если ты рассчитываешь получить обещанную тебе долю. Мы должны уйти отсюда еще до рассвета.
Он отвернулся и жестом подозвал к себе бандита, стоявшего на почтительном расстоянии с военным горном в руке.
– Мне пора с триумфом вернуться в этот город. Труби сигнал.
Стоя на городской стене над западными воротами Тунгрорума, Торнак вглядывался в окрашенный заходящим солнечным диском пейзаж. Стоявший рядом стражник, приставленный к нему следить за тем, чтобы городские ворота были крепко заперты, прислонился к толстому каменному парапету. Вместе они молча наблюдали за тем, как разбойничья армия подошла по главной дороге к городу и к стоявшему на отшибе зернохранилищу. Стражник покачал головой и сплюнул вниз.
– Эта бандитская армия в два счета выбьет наших новобранцев из зернохранилища. На наше счастье, у нас есть стены высотой в двадцать футов, иначе нас ждала бы та же участь.
Торнак невнятно буркнул что-то в знак согласия, после чего достал из сумки точильный камень, вытащил из ножен меч и критически осмотрел лезвие. Стражник равнодушно посмотрел на него, а затем снова вперил взгляд в темнеющие поля по ту сторону стены.
– Зачем тебе меч? Без лестниц им ни за что не прорваться в город.
Заместитель префекта поплевал на точильный камень и провел им вдоль всей длины клинка, оставляя вдоль края лезвия тонкую полоску голубой пыли.
– Может, и незачем. Но за последний год я уяснил себе одну вещь. Худшие вещи происходят именно тогда, когда ты к ним не готов, – сказал он и снова плюнул на камень, а потом, перевернув меч, провел по лезвию с другой стороны. – Возьмем, к примеру, нас. Здесь, на стене, на высоте в двадцать футов, мы в безопасности. Под нами дубовые ворота, толстые и крепкие. Чтобы только поднять засовы, которые их запирают, нужно четверо дюжих молодцов. И все же…
Стражник вопросительно посмотрел на Торнака.
– И все же что?
Откуда-то с юга донесся звук горна – долгая плачущая нота, за которой последовали вторая и третья. Стражник выпрямился и, вытянув шею, посмотрел вниз, за парапет, в надежде разглядеть, что происходит за выступом стены.
– Похоже на какой-то сигнал, – сказал он и вздрогнул.
Меч Торнака скользнул в рукав его кольчуги. Острие с отработанной точностью впилось в левую подмышку. Вдоль левого бока вниз хлынула струя крови. Отскочив от стены, несчастный с полными ужаса глазами схватился за рукоятку своего меча. Увы, в следующий миг он пошатнулся и рухнул на каменный пол. Торнак равнодушно посмотрел на него и кивнул, видя, что в глазах умирающего промелькнула догадка.
– И все же один человек внутри стен в один миг может все изменить.
Он вытер меч о тунику умирающего стражника. На ткани остался алый след крови и полоска голубой пыли от точильного камня. Торнак сунул меч в ножны и раскинул руки, как будто приветствуя беснующихся зрителей во время гладиаторского боя.
– Мне осталось лишь открыть ворота, и мое дело сделано.
Стражник еле-еле покачал головой:
– Нужно… четверо.
Торнак снова улыбнулся, сунул руку в сумку и извлек из нее моток веревки.
– Верно. Вот и они.
В нескольких милях к западу воссоединившиеся когорты торопились назад к городу. Рутилий Скавр шагал во главе длинной колонны, ведя за собой своих тунгрийцев. Когорта легионеров едва поспевала за ними. Трибун больше не думал о том, выдержат ли его солдаты этот изматывающий марш-бросок, собственным примером задавая убийственный шаг. Позади него центурионы трех когорт шутками, криком, а то и откровенными угрозами подгоняли своих солдат. Сил со своим конным отрядом вырвался вперед, наблюдая за тем, как армия Обдурона приближается к городу. Неудивительно, что Скавр был темнее тучи и безжалостно гнал измотанных солдат вперед. С трудом поспевая за трибуном, Фронтиний оглянулся на змеившуюся по дороге колонну, в хвосте которой плелась когорта легионеров, а затем снова посмотрел вперед, на дорогу, и нахмурился.
– Наши парни еще ничего, но легионеры уже на последнем издыхании. Может, стоит дать им отдых? Да и нам самим не помешает обдумать, как мы будем опознавать бандитов во время ночного боя. Думаю, это лучше сделать до наступления темноты.
Скавр кивнул.
– Кстати, заодно можно зажечь факелы. Хорошо, примипил, сделаем остановку на несколько минут.
Колонна остановилась, и солдаты устало опустились на траву у обочины дороги. Центурионы поспешили к примипилу, а опционы и начальники караула взяли с телег факелы и приготовились зажечь их. Дождавшись, когда к нему подойдет последний центурион, Фронтиний начал совещание, нарочно не обращая внимания на тот факт, что трибун Беллетор еще даже не подъехал к ним.
– Время работает против нас, господа. Поэтому я буду краток. Дозорный отряд декуриона Сила подтвердил, что мы позволили себя обмануть. Обдурон заманил нас прочь от Тунгрорума, а сам тем временем двинулся к городу, чтобы захватить зернохранилище и вывезти оттуда зерно, которого ему хватит, чтобы кормить его армию почти целый год. Мы не должны этого допустить. Более того, в городе осталось золото императора. И хотя я полагаюсь на Юлия, считая, что он сделает все для его сохранности, несколько сотен бандитов меняют соотношение сил не в его пользу. Поэтому, как только мы ускоренным шагом снова отправимся в путь, чтобы как можно раньше вернуться в город, времени отдавать приказы у нас не будет. – Он обвел взглядом хмурые лица центурионов, уже едва различимые в сгустившихся сумерках. – Проявляйте инициативу. Не будем заранее отчаиваться – численный перевес пока на нашей стороне. Как только мы приблизимся к городу, я свистком дам один долгий сигнал, по которому все должны остановиться и перестроиться для сражения. Двигайтесь вперед вслед за факелоносцами. Наши действия будут просты, тем более что к тому времени будет уже темно. Нечетные центурии идут слева, четные – справа. Найдите конец колонны и пристройте к ней свою центурию. Мне нужна одна длинная колонна, без промежутков в ней. Иначе в темноте наши солдаты разбредутся кто куда. Строй шириной в одну когорту будет достаточен. Вторая когорта выстроится за первой, а легион за ее спиной. Мне все равно, если бандиты побегут на восток. Но любой, кто попытается спастись бегством сквозь нас, обречен. Кроме того, трибун объявил награду за их главаря. Десять золотых монет тому, кто принесет голову Обдурона, причем в шлеме. – Услышав о столь щедрой награде, центурионы переглянулись. – Да, Обдурон нужен ему мертвым, поэтому он и предлагает за его голову годовое жалованье. Еще нужно приложить все усилия к тому, чтобы половина наших солдат по ошибке не перебила вторую половину. С этой целью, чтобы уменьшить возможные ошибки, я предлагаю пароль. Первый говорит «Митра», второй отвечает «Непокоренный». Любой, кто не знает ответа, считается врагом, однако здравый смысл все же не помешает. Наши парни, охраняющие склад, никак не могут знать ответа, равно как и солдаты Юлия. Свободны!
Пока примипил раздавал указания Скавра, к нему подошел трибун Домиций Беллетор. Как только центурионы разошлись, он с серьезным лицом шагнул вперед:
– Боюсь, моя лошадь захромала.
Рутилий кивнул. Разглядеть же в темноте выражение его лица было невозможно.
– Я так и думал. Было заметно, что она предпочитает не ступать на одну ногу.
Не услышав в голосе Беллетора обычного высокомерия, Фронтиний сложил на груди руки, ожидая, что будет дальше.
– Боюсь, что мне придется идти пешком. Ты не мог бы хоть немного сбавить темп? – попросил Домиций. – Сомневаюсь, что я смогу…
Скавр покачал головой и для пущей убедительности обвел место привала рукой.
– Исключено. Солдаты ждут, что мы разделим с ними тяготы похода, что мы никогда не бросим их в беде, и я не стану ставить под удар их жизни лишь потому, что тебе было наплевать на свою физическую подготовку. Шагай, покуда хватит сил, а когда устанешь, сделай передышку. Ради безопасности оставь себе один контуберний. Только не жди, что ради тебя мы остановим всю колонну, – сказал Рутилий, после чего отвернулся от злобно посмотревшего на него Беллетора и пальцем поманил к себе Фронтиния. К ним подошел солдат с факелом.
Взяв факел у тунгрийца из рук, Скавр взмахом руки поблагодарил его, и их дальнейший разговор продолжался уже при свете.
– Пора в путь, примипил. И да сопутствует тебе в бою удача! Может, на этот раз ты останешься за спинами своих солдат? Ты не хуже меня знаешь, что это такое – сражаться в темноте. Это жуткая неразбериха. Не хотелось бы, чтобы ты ненароком оказался на копье, тем более у собственного солдата.
Секст Фронтиний мрачно усмехнулся:
– Я буду держаться как можно ближе к тебе, трибун, причем по той же самой причине. Кто-то должен же проследить за тем, чтобы какой-нибудь идиот не проткнул тебя своей железкой.
Они пожали друг другу руки и кивнули. Оба прекрасно понимали, на какой риск они идут, посылая своих солдат в ночной бой. Затем Фронтиний отвернулся и похлопал по руке горниста.
– Труби сигнал наступления! Пора проверить, насколько хорошо треверы Обдурона воюют в темноте.
– Слушаюсь, примипил!
В ответ на призыв Сергий взбежал по ступеням на стену зернохранилища, где встал, вглядываясь в темное пространство между складом и городом. Обдурон уже подошел к воротам, однако за его спиной было лишь около ста человек, некоторые с факелами в руках – это все, что осталось от первоначальной центурии.