Юлий кивнул. Остальные центурионы принялись перешептываться, явно озадаченные тем, что их товарищ даже не оскорбился. Марк тем временем продолжил:
– Примипил Фронтиний выбрал тебя на свое место на случай, если ему придется пасть в бою. Такова была его воля. И ни один из нас не посмеет оспорить его решение.
Обведя центурионов едва ли не умоляющим взглядом, Юлий еще раз уточнил:
– Вы уверены?
– Разрази тебя гром, примипил, принимай свой гребаный меч, и мы все по этому поводу выпьем! – раздраженно воскликнул Клодий.
Юлий нехотя кивнул:
– Уговорил, брат Барсук. Но прежде, чем мы снова наполним чаши вином и воздадим славу подвигам нашего павшего брата, мы должны заполнить освободившееся место в нашем братстве. Если я, как вы требуете от меня, возьму на себя командование первой центурией, моя нынешняя пятая остается без командира. Мое решение по этому поводу таково. Исполняющий обязанности центуриона Кадир примет командование девятой центурией, а центурион Корв возьмет на себя командование пятой. И смотри, не давай им спуску, щенок. Там есть кое-кто, за кем нужен глаз да глаз.
Все дружно закивали.
– А теперь, думаю, нам есть смысл допить остаток вкусного галльского вина, которое Петр продавал нам, когда был обыкновенным торговцем, – закончил Юлий свою речь.
Центурионы снова налили в чаши вина, и комната опять наполнилась разговорами. Юлий подошел к окну и устремил взгляд на восточные городские ворота. Молча посмотрев на своего нового начальника, Марк перешел комнату и встал с ним рядом.
– Для того, кто только что достиг пика своей карьеры, у тебя не слишком веселый вид.
В окно казармы лился яркий солнечный свет. Юлий ответил другу, не отрывая глаз от ворот:
– Не знаю, потяну ли я. Пятнадцать лет я мечтал об этом дне, и вот теперь, когда он настал…
Марк похлопал его по плечу:
– Твоя жизнь изменилась, хотя и не так, как ты того ожидал. За последний год ты видел столько сражений, сколько другие не видят за двадцать пять лет. Ты терял друзей. Павшими, ранеными. И вот теперь, когда тебе предстоит возложить на себя нелегкую ношу ответственности, командуя первой центурией, ты вынужден еще и взять на себя заботу о женщине, которую, как тебе казалось, ты больше никогда не увидишь. – Центурион замолчал, ожидая, что Юлий скажет в ответ, но тот лишь кивнул в знак согласия. – В таком случае хочу напомнить тебе один наш разговор в бане несколько дней назад. Ты сказал, что моя первейшая ответственность – это семья. И теперь я дам тот же самый совет тебе. С той разницей, что твоя семья – это наша когорта. И нравится тебе это или нет, теперь ты всем нам отец. Как по-твоему, почему мы все с такой готовностью согласились передать тебе меч примипила? Эти люди пройдут ради тебя сквозь огонь и воду, они будут сражаться бок о бок с тобой, а если будет нужно, то и погибнут рядом с тобой, но вести их вперед должен ты. Ты должен вселять в них уверенность, что через какое бы дерьмо нам ни предстояло бы пройти, мы выйдем из него победителями. И если твоя женщина этого не понимает, значит, она не настолько умна, как я думал. Так что хватит хмурить брови, и возвращайся к своим братьям, примипил. Говоря твоими же словами – сделай это ради них, если не ради меня.
Юлий улыбнулся Марку, глубоко вздохнул и, подняв чашу, чтобы ему снова ее наполнили, вновь повернулся к остальным.
– Дельный совет, центурион. Только не надо теперь смотреть на меня снизу вверх. И заранее предупреждаю: пусть Дубн только попробует украсть мой… – Юлий не договорил и обвел глазами комнату. – Дубн? – Он снова огляделся по сторонам, и в его глазах мелькнула догадка. – Ну ты и мерзавец, Дубн! Где мой чертов жезл?!
Историческая справка
Постоянные читатели цикла «Империя», наверное, теперь уже поняли, почему я выбрал именно эту эпоху в качестве фона для моих историй. На самом деле первая причина выбора была предельно простой – тогда произошло восстание в Британии, в котором погиб римский полководец, и север провинции погрузился в хаос, а это неплохо вписывалось в задуманный мною сюжет. А дальнейшее изучение вопроса довольно скоро обнаружило возможности эпохи, ведь с 182 по 211 год нашей эры почти беспрестанно происходили те или иные столкновения. Например:
• кульминационный 193 год, «год пяти императоров» (69 год со своими жалкими четырьмя правителями просто отдыхает);
• затяжная кровавая гражданская война, затеянная тремя персонажами, которых мы вскоре увидим взбирающимися по иерархической лестнице к императорской власти;
• великолепное (для тех, конечно, кто в нем не участвовал) двухдневное сражение при Лугдуне в 197 году;
• череда военных кампаний Септимия Севера по всей империи, длившаяся до 211 года;
• и растущая по мере их взросления вражда между сыновьями Севера.
В общем, вполне очевидно, что на долю Марка Валерия Аквилы (никакой связи с «Орлом Девятого легиона» [36]) в течение следующих двадцати пяти лет истории выпадет немало сражений, и не всегда на стороне победителей.
Как же обстояли дела в империи в 183 году? В целом довольно нестабильно. Многие исследователи уверенно возлагают ответственность за начало упадка на молодого императора Коммода, чей приход к власти после смерти его отца Марка Аврелия в 180 году и поспешный отказ от войн с северогерманскими племенами положили начало ряду неудач Римской империи, что ярко показано в фильме «Гладиатор» [37]. Тогда период «пяти хороших императоров» (Нерва, Траян, Адриан, Антонин Пий и Марк Аврелий) подошел к концу и принцип выдвижения в цезари наиболее достойного кандидата сменился наследственным принципом, который, как это доказано множеством случаев, не сулит ничего хорошего. И все-таки на самом деле семена катастрофы были посеяны за пятнадцать лет до того – когда солдаты, возвращающиеся из восточного похода под предводительством Луция Вера, занесли в империю заразу – предположительно, черную оспу.
Эпидемия, свирепствовавшая в правление династии Антонинов, изрядно опустошила империю. Умер каждый четвертый заразившийся, а в некоторых частях империи эпидемия унесла треть населения. Не миновало это проклятье и армию.
Но возвратимся в 183 год. Римская армия на берегах Рейна была ослаблена эпидемией и длительной Маркоманской войной, которую вел император Марк Аврелий, чтобы обезопасить от варваров северные границы, проходившие по Рейну и Дунаю. Свою негативную роль сыграло и еще одно событие. В начале десятилетия – о чем повествует первая книга данной серии, «Раны чести», – римляне понесли серьезный урон в Британии, где произошло восстание местного населения. Чтобы удержать под контролем мятежный остров, туда пришлось перебросить легионы с Рейна, тем самым еще больше ослабив северные рубежи. Границу вдоль Рейна пришлось удерживать меньшими силами.
Прибавьте к этому возросшее число латронов в этой части империи – беглых рабов и солдат, а также простых людей, которые все чаще были вынуждены заниматься разбойным промыслом, чтобы выжить. Неудивительно, что северные границы империи пребывали в состоянии брожения. Именно этот период описывается в романе «Клык леопарда», а его события, пусть и вымышленные, основаны на реальных фактах.
Культ Митры
Самую низшую ступень иерархии занимал «ворон». Обычно он служил привратником храма. Святой Августин рассказывает, что на ритуальных пирах «ворон» носил птичью маску и крылья. На фресках в римской церкви Санта-Приска он облачен в темно-красную тунику. Его символами был жезл-кадуцей и чаша, а покровителем и защитником – Меркурий.
Второй ранг именовался «жених». Чтобы стать им, требовалось пройти обряд инициации. На поврежденной фреске в Остии мы видим «жениха» в короткой желтой тунике с красными полосами на подоле, в руке он держит красный лоскут. «Жених» из церкви Санта-Приска также облачен в желтое: на нем желтое покрывало, в руках – лампа. Посвященные этого ранга находились под защитой богини Венеры, а их знаками были лампы и покрывало.
Третий ранг составляли «воины Митры», и нам кое-что известно об обряде их инициации. Посвящаемый, обнаженный и с повязкой на глазах, должен был опуститься на колени. На кончике меча ему подносили венец. Его возлагали ему на голову, но тотчас же приказывали снять и положить на плечо, говоря, что божественным венцом является сам Митра. Принимая венец, человек становился «воином Митры» и в память об этом событии приносил клятву больше никогда не принимать никакого венца. Символами воина служили колчан со стрелами и солдатский мешок, а защитником выступал Марс.
«Ворон», «жених» и «воин» были тремя низшими рангами культа.
Первым из старших рангов был «лев». Посвящаемый рычал, как лев, а на рельефе из Коница, что в Боснии и Герцеговине, мы видим на нем головной убор в форме львиной головы. Во время инициации ему мыли руки и смазывали язык медом, после чего он не мог прикасаться к воде (во время ритуала, во всяком случае), ибо его ранг символизировал такую стихию, как огонь. «Львы» находились под защитой Юпитера, и в их обязанности входило поддержание на алтаре священного огня. Знаками «льва» были молния, кочегарная лопата и систр, египетская металлическая погремушка, широко использовавшаяся в разного рода мистериях.
Пятым рангом был «перс» – в него тоже посвящали при помощи меда. Символами «перса» были колосья и серп, и он находился под защитой Луны.
Вторым по значимости рангом был «гонец Солнца». Посвящаемый в него на ритуальном пиршестве изображал светило, сидя рядом с самим Митрой (Отцом). Покровителем этого ранга был бог Солнца.
А на вершине иерархии стоял «Отец». Он был земным воплощением Митры и отвечал за просвещение и дисциплину возглавляемой им паствы. В качестве символов власти использовались персидский головной убор, патера, то есть сосуд для возлияний, серповидный меч и жезл. «Отцу» покровительствовал Сатурн.