– Имеете, конечно. – не стал спорить Трен. – Но, позволю себе заметить: вы на нашей территории, и простая вежливость требует, чтобы вы меня выслушали.
– Вежливость… – насупился егерь. – Что-то вы не очень думали о вежливости, когда руки нам связывали…
– Таков обычай. – коротко ответил друид. – В конце концов, вы сами прибегли к третейскому суду Обители, никто вас не принуждал. Итак?
Егерь пожал плечами.
– Ну, хорошо, говори, зачем пришёл. Только не обессудь, Студент останется здесь – раз уж он на суде сошёл за свидетеля, то пусть и тут того, свидетельствует. Мы, знаешь ли, напарники, у меня от него секретов нет.
Егор едва не поперхнулся от неожиданности. Ни о чём таком они не договаривались. К тому же, какой из него сейчас напарник с переломанными-то рёбрами?
Бич, угадав эти мысли, чувствительно придавил под столом его башмак.
Трена заявление егеря не порадовало.
– Ладно, пусть остаётся, раз так… А дело моё довольно простое. Некоторое время назад один из самых талантливых учеников мастера Лугайда покинул Обитель, прихватив с собой нечто очень ценное. Нам стало известно, что он скрывается где-то на северо- западе Леса. Нужно найти и вернуть беглеца вместе с похищенным.
Хмель и ирония разом слетели с Бича.
– Кхм… друид? Ограбил и сбежал? Почему сами-то его не найдёте? Возможностей в Лесу у вас выше крыши…
Трен замялся – всего на мгновение, но от собеседников это не укрылось.
– Если эта история всплывёт – пострадает репутация мастера Лугайда. Я не могу этого допустить.
– И, тем не менее, сообщаешь об этом чужакам?
– Да. И рассчитываю на вашу скромность. Тебе известно, что будет, если вы нас разочаруете…
– Вот только не надо угрожать! – окрысился егерь. – Всё сказанное останется между нами, неважно, договоримся мы, или нет. Профессиональная этика – может, слыхал?
– Слыхал. – кивнул друид. – Так мы договоримся?
– Нет. Я не полиция и не охотник за головами. И не наёмный убийца, это вы к родноверам обращайтесь. Или к Сердрику. Он, конечно, в бегах, но вам ведь не составит труда его отыскать, верно? А к егерям – даже не пробуйте. Ни один из нас не примет заказ, связанный с охотой на человека.
Друид не ответил – замолчал, опустив голову так, что складки капюшона совершенно скрыли лицо. Молчал долго, а когда заговорил, голос звучал глухо, как из бочки.
– То, что совершил Эреман, называемый Чёрным Друидом преступление в том числе, и по законам человеков. Так что совесть твоя может быть спокойна. К тому же, мастер Лугайд не просит убивать Эремана, надо всего лишь найти его и вернуть в Обитель.
– Всего лишь… – хмыкнул Бич. – Как у вас всё просто… Так что он спёр-то?
Друид молчал.
– Предлагаешь, как в сказке: «принеси то, не знаю что?» Так мы в эту игру уже играли, спасибо. Либо ты говоришь, что он у вас там попятил и что учинил такое запретное, либо – до свидания. Котов в мешке будешь продавать кому-нибудь другому.
– Ты узнаешь это, только когда дашь согласие. – отрезал друид. Егору показалось, что он хотел для убедительности стукнуть об пол посохом, и не сделал этого только потому, что сидел на стуле. – Это не обсуждается.
Бич развёл руками: нет так нет, дело хозяйское.
– Как полагаешь, Студент, соглашаться нам или не стоит?
Егор пожал плечами. Вся его сущность прямо-таки вопила, призывая держаться подальше от этого дела. Впрочем, предложение адресовано не ему, и вопрос егеря сугубо риторический, на публику. На Трена, поскольку других зрителей не видно.
– Видишь, уважаемый, мой напарник тоже сомневается. – к Бичу возвращалась его прежняя ироническая манера. – Как я могу за него решать?
– К нему предложение и не относилось. – буркнул Трен. – Мастер Лугайд обратился к тебе, и ни к кому другому.
Друид был раздосадован, и не собирался этого скрывать. Егор недоумевал – зачем егерь устраивает этот цирк? Ведь, как ни крути, в иных делах помощь Петровской Обители неоценима, и ссориться с ними не стоит.
Ясно, однако, что браться за заказ Бич не торопится. И правильно – даже Егору с его мизерным опытом в подобных делах было очевидно, что от этого заказа попахивает.
«…если не сказать – смердит. Чёрный Друид, надо же…»
– Передай мастеру Лугайду мои глубокие и искренние извинения. – заговорил Бич, на этот раз без ёрничества. – К сожалению, я уже принял другой заказ, а он подразумевает весьма сжатые сроки. Так что планы свои я изменить не могу – деловая репутация, сам понимаешь… Если не веришь, расспроси студента – заказ через него пришёл.
Друид испытующе глянул на Егора, и между лопаток у него словно пробежала ледяная струйка. Он сразу вспомнил Дубовый Кубок и слова судьи, падающие тяжёлыми каплями ртути: «…призываю Дуб, Терновник и Омелу в свидетели, что всё сказанное здесь – правда, и только правда…»
…но ведь он действительно предложил егерю этот заказ, разве не так..?
– Однако, если мастер Лугайд примет совет, – продолжал Бич, – я бы рекомендовал обратиться на Речвокзал, к Манукяну. Уверен, для него не составит труда…
– Я знаю Кубика-Рубика, не трудись. – перебил Трен. – Пожалуй, так и сделаю, раз ты отказываешься. Что ж, спасибо, что потратил время – и, надеюсь, ты и твой… хм… спутник – друид строго глянул на Егора из-под клочковатых бровей – не забудете, что молчание и скромность есть непременные условия спокойной и, главное, долгой жизни.
Он встал и, тяжко опираясь на посох, направился к дверям. Трактирщик из-за своей стойки угодливо изобразил поклон.
– Ты глянь, он ещё и угрожает! – егерь проводил визитёра тяжёлым взглядом. – И ведь прав, старый мошенник: об их раскладах лучше не болтать, клык на холодец. Это я для тебя, Студент, ежели вдруг надумаешь пооткровенничать со своей библиотекаршей.
– Так ты берёшься за моё дело, или нет? – Егор уже понял, что его предложение стало удобным поводом для отказа. Тем не менее, следовало внести ясность.
– Берусь, куда от тебя деться. Опять же – культура, святое дело, как тут не помочь?
Он покосился в окошко, на двор, где мелькнула у ворот серая хламида.
– Давить они на меня вздумали! – егерь сплюнул на выскобленный пол и растёр плевок подошвой. – Вот скажи, Студент, почему всякий раз, когда я имею дело с этой братией, то чувствую себя, как сказал бы наш друг Шмуль, самую множе̂чко поиметым?
– Это ещё почему? – удивился Егор. – Вроде, мы ни на что не соглашались и ничем им не должны?
– Вроде у бабки в огороде. Думаешь, он просто так явился после процесса? Клык на холодец, решил, что я после благоприятного вердикта размякну, стану сговорчивее, и возьмусь за этот заманухис.
– А ты нет?
– А я нет. И другим не советую. Как говорил один не самый плохой писатель – «в дела мудрецов не суй носа, голову потеряешь»[3]. И к друидам этот относится поболее, чем к иным прочим.
– Значит, лучше поскорее об этом забыть?
– А вот это уж хрен! – рассмеялся егерь. – Запомним, запишем и отложим на дальнюю полочку. Глядишь, и пригодится.
ХII
Спецсанаторий Виктора озадачил. Он приготовился увидеть очередную зону (именно так описывали эти зловещие заведения по телевизору и в сетевых публикациях) и первое впечатление подтвердило его ожидания. Сторожевые вышки, высокая стена с колючкой поверху (он мог полюбоваться ею из зарешеченного окошка автозака), двойные сетчатые ворота, со скрежетом разъезжающиеся перед капотом автобуса. Несколько выбивалась из привычного ряда кучка неопрятных личностей, ошивавшихся у въезда в спецсанаторий. Виктор не разглядел их плакатов, но отметил, что пикетчики не проявляют особой активности, а попросту говоря, околачивают груши: сидят на обочинах, курят и лениво переругиваются с охранниками.
Затем последовала бетонная коробка санпропускника, медосмотр, какие-то инъекции, таблетки – ну, это понятно, всё-таки медицинское заведение. А вот дальше начались сюрпризы.
Перво-наперво – одежда. Тюремная мода мало изменилась за последние полвека: роба, штаны и кепка из грубой ткани, тяжёлые башмаки. Здесь же новоприбывшим выдали спортивные брюки, футболки, куртки-ветровки и кроссовки – всё скользкое на ощупь, что указывало на стопроцентно синтетический материал, причём самый дрянной, дешёвку. Кладовщик, оделявший новоприбывших, пояснил: «это на случай, ежели кто из вас, «зеленушек», задумает в Лес удрать. Там эти шмотки за четверть часа разлезутся на лохмотья, будете голенькими бегать. Лес – он такой, синтетику не любит…»
Расселили их по двое. Виктор оказался с прежним сокамерником. За время этапа он научился переносить его болтливость и даже извлёк из этого пользу – белобрысый разбирался в биологии и много чего рассказал о флоре и фауне Московского Леса. В Университете, из аудиторий которого студент-биолог угодил на нары, был об этом целый курс, и он успел прослушать его до конца.
В благодарность Виктор взял Ботаника – так прозвали парня другие «подопытные» – под опёку. Тот не слишком вписывался в тюремные реалии, хотя и не был совершеннейшим уж… ботаником. Как-то на пересылке они сцепились с группой блатных – те положили глаз на смазливого парня и вознамерились употребить его по назначению. Тут-то и выяснилось, что Ботаник вполне может постоять за себя. Правда, урок раскидал, по большей части, Виктор – но кое-какие моменты стычки наводили на размышления. Позже он спросил у парня, где тот научился драться, и получил в ответ невнятное: «да так, ходил в спортзал…»
И он отстал. Не хочет говорить – что ж, имеет право. На новом месте они продолжали держаться друг друга: «старый друг лучше новых двух», за решёткой эта истина особенно актуальна.
Странности тем временем продолжались. Никто не запрещал покидать комнату – язык не поворачивался назвать её камерой. Глазки видеонаблюдения, правда, были и не даже один, зато – невиданная по тюремным меркам роскошь! – душевая кабина и отдельный туалет вместо параши. Можно выйти во двор, покурить, посудачить с санитарами (к пациентам спецсанатория их не допускали), поглазеть по сторонам.