– Отлично. У меня тоже. Но чем больше, тем лучше, ты как думаешь?
Бедолага уже никак не думал.
– Положи руки на диван и не двигайся, – мурлыкнула я. – Обещаю, ты получишь незабываемые впечатления…
Я прошлась по комнате, медленно стянула с себя маечку, избавилась от домашних брюк, задвинула шторы… не то чтобы я стеснялась, но зачем устраивать кому-то бесплатное кино? Перебьются!
Мы долго целовались. Потом Сережа неловко принялся ласкать меня. Чувствовалось, что опыта у него… маловато. Большие загорелые ладони легли на мою грудь, погладили, сжали…
Наваждение прошло.
Как будто над ухом ударили в огромный гонг.
Я с ужасом повела взглядом по сторонам.
Это я?!
Я сижу рядом с несчастным мальчишкой на диване – и готова была отдаться ему здесь же, в гостиной?!
Я готова была забыть любимого человека?!
Это я?!
Сережа не успел отскочить. Я бы и сама не успела. Тем более он как раз потянулся ко мне, чтобы еще поцеловать.
У меня закружилась от отвращения голова, к горлу подскочил комок желчи – и не успела я опомниться, как меня начало жестоко рвать.
Прямо на ошалевшего от неожиданности парня.
Что ж, к чести мальчика, он не стал материться (разве что немного) и не удрал через окно. А может, я слишком снисходительна – поди удери куда-нибудь в таком виде…
Меня рвало минут десять. За это время Сережа успел выругаться по поводу чьей-то нехорошей матери, притащить мне из ванной тазик и полотенце, а еще принести графин с водой и стакан, снять испачканную одежду и застирать ее в ванной.
Одним словом, трудился за целый муравейник.
Когда меня перестало рвать, я тоже приплелась в ванную. И выглядела так печально, что у парня даже ругательств для меня не нашлось.
– Водчики налить?
– Нет. Но за предложение спасибо. Прости, что так получилось.
– Ты чем-то траванулась?
Я пожала плечами. Скорее всего, это остаточное явление от общения с Мечиславом с его ядовитым обаянием. Интересно, вампира можно отнести к прокисшим продуктам или к протухшим?
– Не знаю. Можно я искупаюсь?
Сережа с тоской поглядел на ванну. Он явно рассчитывал на то же самое, но и выпихнуть меня наглости не хватало.
– Купайся. Потом я. Идет?
Я кивнула. И, не дожидаясь, пока за парнем закроется дверь, полезла в ванну.
Минут через пять я даже смогла соображать.
Мои ощущения были простыми и в то же время очень жестокими.
Противно.
Отвратительно.
Гадко.
Первое, что я сделала, это прополоскала рот, а потом почистила зубы. Шесть раз.
Помогло плохо.
Привкус рвоты и поцелуев все равно оставался. Теперь я понимала, почему проститутки никогда не целуются. Ведь так и стошнить может. Все правильно. Умри, но не давай поцелуев без любви. А то все равно умрешь от отвращения. Не во время процесса, так позже.
Меня жестоко тошнило. Блин! Как я могла быть такой мразью?! Я ведь даже его не хотела! Если во время секса с Даниэлем я взлетала на небеса от каждого его движения, от каждого слова и прикосновения, то сейчас…
Сейчас инициатором была я. Я направляла. И я бы вела дальше, приказывала, разрешала и запрещала.
И что?
Да ничего!
Я была просто роботом. Все мои мысли оказались обманкой. Свобода? Никакой свободы я не чувствовала. Да и есть ли она, вот такая? Что радости быть свободной, переходя из одних нелюбимых рук в другие, которым ты безразлична? Это путь вниз, и только вниз.
Даниэль!
От воспоминаний о любимом стало еще тошнее. Я сползла на дно ванны и разревелась в шестнадцать ручьев и всю душевую насадку.
Даниэль, почему все так получается?! Ты оставил меня одну! А я – я не могу без тебя! Я бы так хотела разговаривать с тобой, наблюдать за твоим лицом, когда ты рисуешь, знакомить тебя с нашим городом и со своими друзьями. Деду ты бы понравился. Ночами мы занимались бы любовью, а днем отсыпались. Я бы засыпала, уткнувшись носом в твое плечо, и просыпалась бы от твоего поцелуя. Ты так нужен мне. Почему я тебя потеряла, почему, почему, почему? Почему ты ушел?! Любовь моя, я ведь только начинала понимать, как это – быть с тобой. Быть – тобой.
И все исчезло. И мне приходится выживать одной. Даже не жить. Просто продлевать существование. Чтобы мои родные не огорчались. У них ведь никого кроме меня не осталось. Я не могу уйти за тобой. Но иногда бывает так тяжело… Слишком тяжело для меня. Что я могу сделать?! Я еще не такая сильная, как должна стать! И Мечислав просто сломает меня. Ему это будет несложно. Или сложно?
Минутку! Проснулся временно задремавший разум. А в чем будут состоять сложности? Или их отсутствие?
Слава моему воспитанию!
Логические цепочки я научилась строить с трех лет. Вот как думать научилась, так и начала. И сейчас колесики привычно щелкали в заданном режиме.
Я безумно любила Даниэля. Было?
Было, есть и будет. Любила, сейчас люблю и буду любить. Когда-то я смеялась над Ромео и Джульеттой. Дура. У этих детей хватило смелости уйти вместе. У меня и того нету. Я слишком труслива, чтобы умереть рядом с телом любимого человека. Остается только память о своей любви. О тех нескольких часах, которые мы были вместе.
По телу прокатилась волна истомы. Даже память о нашей первой ночи – и та заставляла меня мурлыкать довольной кошкой. Я испытывала с Даниэлем огромное удовольствие. Так?
Так.
А сейчас я как колода. Так?
Так-так-так… И тик, и так…
Я просто не люблю того же Сережку. И испытываю от поцелуев с ним только омерзение!
Но я ведь и Мечислава не люблю!
Господи, как прекрасно!
Главное оружие Мечислава в борьбе против меня – секс. Он может возбуждать каждым словом, каждым взглядом, каждым прикосновением. Но ведь это все мелочи!
Мелочи? А Эйфелева башня – всего лишь большая зубочистка!
Хорошо, хорошо, пусть не мелочи! Но если я не влюблена в него, я просто не получу никакого удовольствия от секса.
Ой ли? А кто был готов переспать с ним тогда, на глазах у всех вампиров и оборотней? Пушкин А.С.?
Лермонтов М.Ю.! Не надо забывать, тогда Даниэль еще был жив! А сейчас его нету…
Его нету, а я не нашла ничего лучше, как попробовать лечь в постель с первым встречным сопляком!
Я чуть не взвыла в голос. Хорошо, что вовремя заткнулась, а то соседи вызвали бы ментов.
Что такое предательство и с чем его едят? Предательство ли – решить переспать с кем попало после смерти любимого человека? Сложный вопрос. А если подойти к нему по-другому?
Учитывая все обстоятельства моей жизни и всё, что мне предстоит впереди… Если бы Даниэль сейчас вернулся, он осудил бы меня?
И разум спокойно и осознанно подсказал короткое слово.
Нет.
Даниэль понял бы меня! Эта попытка – да даже не случайная связь, а всего лишь ее наметки – дала мне новое понимание себя. Теперь я знала, как буду реагировать на совершенно безразличного мне мужчину.
Но было и что-то еще.
Я решительно тряхнула себя за шкирку. Лгать можно другим. Но себе и родным – не стоит. Проиграешься.
Стыдно признаваться? А соблазнять первого попавшегося мальчишку стыдно не было? Он ведь даже свободу воли сохранять не смог. Я осуждаю Мечислава? Но вампир никогда не поступал со мной так, как я хотела поступить с ни в чем не повинным мальчишкой.
И наконец из глубины души вылезло самое неприятное.
Мечислав возбуждал меня. Слишком. И мне хотелось отомстить ему за реакцию своего тела. За это предательство самой себя. Лучше уж с кем угодно, только не с некоторыми клыкастыми зеленоглазыми, так вот.
Неприятно звучит. И ощущать себя… такой дрянью тоже неприятно. А что поделать? Это уже не от меня зависит. Что сделано, то сделано.
Даниэль бы понял, его ведь тоже вела целесообразность. Родные не узнают, Мечислав тоже. А если и узнает – какая разница?
Так что хватит переживать. Больше я такой ошибки повторить не должна. Или все-таки сохранить мальчика при себе, как противовес Мечиславу?
Юля, ты сама-то себя слышишь? И как, не смешно? Это – и в противовес? Ага, на одну чашку весов кладется статуя Свободы, а на другую – ее фотография. И уравновешивай как хочешь. Не получается? Странно, странно…
Ладно. Хватит над собой издеваться. Пользуясь знаменитым рецептом, подумаю об этом завтра!
Я встала и решительно вышла из-под душа. Сережа щелкал пультом телевизора, лениво развалившись в кресле.
– Как ты?
– Жить буду. В ванную пойдешь?
– Спрашиваешь!
– Утверждаю. К тому же через час должны прийти мои родители. Хочешь с ними увидеться?
Сережа подлетел из кресла, как в зад укушенный.
– А… я… э…
– Правильно. Оженят еще, а нам с тобой рано. Так что поднимайся, и в душ. А я пока на кухню. Яичницу ты себе заработал.
– А еще что-нибудь? – уточнил мальчик.
Это он на продолжение намекает? На следующее свидание? Или на компенсацию за моральный ущерб? В любом случае у него полнейший облом. Гусары денег не берут, а что до продолжения – противно. Все, что надо, я себе уже доказала, остальное – перебьется. Но молодежь бойкая пошла, м-да…
Интересно, почему я думаю о нем только как о мальчике? Потому что меньше тридцати для меня уже не возраст? Или меньше трехсот?
– Можешь обойтись и без ужина. Я сейчас подсушу твои вещи утюгом, и выметайся.
– Какие мы серьезные…
Это должно было прозвучать игриво, но прозвучало пошло. Кто только пишет реплики для этих голливудских сериалов? И кто только смотрит эту мерзопакость?! Хотя мне ли швыряться камнями? Я ведь в первые два месяца, пока жила одна, по три-четыре фильма за ночь смотрела. Главное, чтобы были свет и звук. Хоть какая-то иллюзия живого.
Но одно дело – смотреть эту гадость, чтобы кошмары по углам не прятались, а другое – вот так, для развлечения. Да еще и цитировать.
– Я предоставила тебе выбор. Если считаешь, что моя слабость – повод для покровительственного тона, советую быстрее распрощаться с этим заблуждением. Для твоей же пользы.