это ближе к себе. Или даже в свою ауру. Кто знает, чего можно нахвататься от этого попа. Сифилис лечат антибиотиками, а такую грязь в ауре? «Доместоса» с хлором будет маловато, это точно.
– Пусти меня, – тихо шепнул в глубине души зверь с человеческими глазами. – Ты только представь, что зеркало разбивается – и я вырываюсь на свободу. Мы его порвем на тряпки, ты справишься, ты сильнее его…
И я не думая приняла предложение. Лучше проходить весь остаток жизни с хвостом и рогами, чем самой стать такой же, как эта мразь.
Треснула рама, и запели, осыпаясь бриллиантовым дождем, осколки стекла. А я вдруг почувствовала нахлынувшую волну ярости. Алое пламя захлестнуло меня и повлекло за собой, в море расплавленного вулканического огня. Я горела – и радовалась этому огню.
– У тебя есть последний шанс, – я и сама не подозревала, что способна так говорить – на несколько тонов ниже, с рычанием зверя и рокотом готовой сорваться лавины. – Пр-р-рекрати это – и останешься жить. Целым и даже р-р-разумным. Может быть…
– Батюшка! – вскрикнул Рокин, почему-то не решаясь подойти ко мне.
Я на миг обернулась к нему.
– Это твой отец?
– А… н-нет…
Рокин заикался. Я скользнула взглядом по его ауре и вдруг провалилась чуть глубже. Куда? Не знаю. Но на миг я увидела наше противостояние его глазами.
Я, бледная как смерть, во всем синем. И священник напротив. И вокруг его черной рясы все ярче видно красное свечение. Почти так же, как на ранних картинах со святыми. Только вот у них нимб желтый или белый, а не грязно-красный. И такое же алое свечение вокруг меня. Священника оно окружает целиком, а у меня почему-то все сильнее собирается вокруг головы и рук, превращая их в подобие гротескной маски. И кажется, что на теле моем – звериная голова и лапы. Легендарный минотавр… Вот-вот сверкнут клыки. Только почему-то на моем плече все ярче разгорается слабое свечение в виде креста. А священник не торопится хвататься за свое распятие.
– Тем лучше.
Я вынырнула из сознания Рокина одним рывком. Некогда любоваться, надо бить!
Мне показалось, что последние слова произнес как раз мой зверь. Но я не уверена… Это могли быть и мои мысли.
Я медленно накрыла плечо ладонью. Зимой меня укусил вампир. И мне пришлось приложить туда крест, чтобы выжечь яд. Больно было до белых кругов в глазах. И ужасно обидно. Очень уж неудачное место – под ключицей. Пластическая операция обойдется дороже чугунного моста. Но теперь мне не надо было носить крест – клеймо с успехом выполняло его функцию. Когда я отняла ладонь от плеча, на ней тоже светился крест. И я медленно протянула руку к попу. Хлестнула по одному из протянутых ко мне щупалец. Оно отшатнулось и втянулось обратно в ауру. Мер-р-рзость… Такое ощущение, будто я вляпалась в медузу – тухлую и вареную.
– У тебя есть последний шанс. Уйди или умрешь.
На губах подонка заиграла такая… склизкая улыбочка.
– Ты сильна, Юлия Евгеньевна Леоверенская, но я сильнее. Я поверну твою заблудшую душу к свету истинной веры…
Он звал меня по полному имени, чтобы щупальца вернее нашли цель. Если бы он хорошо владел своей силой, он бы не стал разговаривать, это точно! Или я просто себя подбадриваю?
Что-то поп говорил еще, но я не слушала. Из прочитанного я знала, что любая аура направлена наружу. Мне надо было совсем немного: на пять минут поменять плюс на минус. Меня – на самого священника. Отсекать щупальца бессмысленно, это просто кусочки энергии. И неизвестно, кто окажется сильнее. Он – нападает. Я – только защищаюсь. Он старше и опытнее, на моей стороне нет и этого. Он делал свою «работу» много раз;
на меня никто и никогда не пытался так нападать. Моя защита – это просто наитие. Я не смогу даже поставить щит. А вот на пять минут сменить направление атаки – это мне по силе. Теперь надо понять, как это сделать. И я медленно потянулась к мерзкому, красно-черному уже комку ауры.
Она напоминала воронку сверху. Священник втягивал все больше силы, чтобы обрушить ее на меня. Потом шло само противное багровое облако – и уже от него отходили щупальца.
Чтоб ты подавился, сволочь… Подавился? А ведь это мысль! Ну, держись зубами за воздух, паразит! Я больше не защищаюсь, я нападаю!
Р-р-р-р-р-р-рвать мерзавца, – прорычал зверь с человеческими глазами. – Р-р-р-р-рвать!
Я медленно протянула руки вперед. И почувствовала, что могу добраться до воронки.
А сейчас мы ее…
Два жгута желтого цвета вылетели из ладоней. Захлестнули ее основание, пережали и резко дернули.
– Аи-и-и-и-и! – взвился в комнате визг священника. Багрово-черные щупальца резко втянулись внутрь. Своих сил ему не хватило, чтобы их поддерживать, но и исчезать щупальца не торопились, шевелились, как ободранные змеи. Так легко от них не избавишься. Я дождалась, пока они окажутся в ауре и примутся ощупывать самого священника, а потом резко разжала руки и что было сил «вспыхнула» желтым светом, стараясь то ли отогнать, то ли напугать их, чтобы не вылезли наружу.
И этого хватило.
Слишком много силы он в себя втягивал, стремясь сломать меня. Слишком серьезное заклинание выбрал. И теперь…
Если прорвало батарею, ее не заткнешь пробкой. А если попытаешься, на пять секунд тебя хватит, но потом вода хлынет еще яростнее.
Все получилось так, как я и планировала. Ощутив мощный прилив сил, щупальца опять развернулись во всю мощь, но сразу выйти наружу не решились, испуганные моей «вспышкой». И набросились на своего автора и носителя.
И поделом ему, гаду бессовестному! Я его трогала? Нет! Я с ним даже разговаривать не хотела. Я бы тихо-мирно ушла домой, и все. А он решил атаковать. Что ж, не лезь на рожон – не будешь поражен.
Мужчина лежал на полу и тихо скулил. Кричать сил у него уже не было. Я пригляделась к его ауре. Очень мило. Краснота выедалась, заменяясь ровным серым цветом. Такое ощущение, что щупальца высасывали из него саму сущность. Наверное, это больно. И… у меня было такое ощущение, что человек останется чистым листом. Потом поверх можно написать все, что только захочешь. Но это если обряд проводится по всем правилам, если заклинание работает без сбоев. А сейчас, глядя на его ауру, меня так и тянуло сказать: «Ой, не жилец… Ох-ти, горе-то какое!»
И так по-деревенски взяться руками за голову и покачать ей немножко.
Ну и поделом. Эти щупальца сделали бы меня такой же серой, и на мою личность можно было бы записать все что угодно. И это «что угодно» мне уже очень не нравилось. Очень.
А сейчас записать что-то новое некому – я не возьмусь, а остальные просто не смогут. Заклинание-то работало только между нами двумя, любой третий просто убьет негодяя. Можно было бы позлорадствовать или понаблюдать дальше, но мне и этого не хотелось. Вы же не станете с удовольствием наблюдать за кучей навоза, нет?
Вот и мне противно.
Я развернулась и строевым шагом направилась к двери.
Чтобы тут же наткнуться на бледного как мел Рокина. Полковник застыл столбом и только хлопал глазами. Наверное, зрелище было впечатляющее.
Ой, твою латимерию!
За Рокиным осталась открытая дверь, и сейчас в нее заглядывали несколько пузато-бородатых в рясах. И как я отсюда выйду? Это в прекрасных фильмах главный герой кричит: «Вы меня еще увидите!» – и выпрыгивает в окно (естественно, под окном проезжает лимузин с роскошной блондинкой, карета принцессы или хотя бы стоит оседланная лошадь, мотоцикл, спортивное авто…) И даже ничего при этом не ломает и не отшибает. Если я попробую прыгнуть в окно…
В лучшем случае сломаю только одну ногу. В худшем – там меня послушники и закопают. Удобрением для розочек.
Какая разница, сколько их? Тебе же лучше… Было больше – будет меньше! Зверь с человеческими глазами даже и не думал возвращаться в свое зазеркалье. И отдыхать – тоже. Он мягко встряхивал лапами, обнажая внушительные когти, и настраивался на хорошую драку.
А почему бы и нет?
– Вы меня пропустите, или с вами сделать то же самое?!
Эти слова я почти прорычала. Получилось в меру низко и страшно. Зверь только ухмыльнулся, обнажая белые и очень острые клыки.
Присутствующие шарахнулись в разные стороны. Рокин очнулся, когда я уже подошла к дверям.
– Юля, что ты… вы с ним сделали?
– Он сам сделал с собой то, что хотел сделать со мной, – отозвалась я. Тут мне в голову пришла хорошая идея, и я оскалилась во все челюсти, не хуже своего зверя. – Он мог бы понять, что любой причиненный мне вред вернется к хозяину. Он был слабым и плохим экстрасенсом.
В горле клокотало рычание. И Рокин от этого как-то ссутулился.
– Простите, Юля.
– Бог простит. Он же и подаст. И поддаст. Не провожайте. С этими словами я вышла из комнаты. Коридор был абсолютно пуст. Храбрость святых отцов воистину не ведала границ.
Найти обратную дорогу было несложно. Оборотни встретили меня на выходе – очень кстати. Отходняк набирал обороты и грозил перейти в полномасштабную истерику.
– Юля, с тобой все в порядке? – Константин.
– Нет. Меня тошнит, – призналась я. – Давайте купим водички.
В скверике рядом с ближайшим магазином был потрачен еще час. Сперва меня поили водой с лимоном. Потом меня там рвало и трясло. Потом оборотни обтирали мне лицо водой (уже без лимона) и пытались еще напоить минералкой. Они предлагали посадить меня в машину и отвезти к Мечиславу, но мне надо было пережить все без вампира. А то наложится старая проблема на новый стресс – и совершу я самую страшную ошибку в своей жизни.
Что-то подсказывало, что вышибить вампира из этой самой жизни мне не удастся. Даже если тащить за уши, подгонять пинками и грозить выдрать клыки. Увы.
Ох… а ведь если бы тот поп добился своего…
Меня опять затрясло, я бросилась в кусты и принялась избавляться, кажется, уже от завтрака – вчерашнего, – стоило только вспомнить его ауру. И это